Каждый мародер желает знать…

Глава 2. Дойти до пункта назначения

Ловкие пальцы Феодоры скользнули под ремень моих брюк. Голова закружилась от сладкого предвкушения и стала удивительно пустой... И в тот же момент я чуть не взвыл от дикой боли. Даже в глазах потемнело.

— Как же вы все на это ведетесь, — прошипела Феодора мне на ухо и больно укусила за мочку.

— Феодора, ты же знаешь, что это был не я... — почти простонал я. Мне правда до сих пор было стыдно за доппельгангера. Я же прекрасно видел, что именно мой двойник с ней делал! Вот идиот... И ничего, никакая мысль в моей пустой голове мне не подсказала, что вряд ли она хочет немедленного повторения секса с тем, кто ее изнасиловал...

— Как это миленько... — нежно пропела Феодора. — Откуда у Йована деньги?

— Что? — я даже дернулся от такой внезапной перемены темы, и снова чуть не заорал от боли. Пальцы девушки сжимали мое хозяйство как стальные клещи и выпускать, как будто, не собирались.

— Я насмотрелась за это время на вашу внезапную нежную дружбу, — зло сказала она. — С чего бы вас вдруг чуть ли не в десны целоваться? Он очень уверенно говорит мне про деньги. Так что вы такое затеяли? Говори, или оторву все нахрен!

— Да блин... — прошептал я. — Могла бы и просто спросить... Без драматических эффектов...

— Лучше перестань мне зубы заговаривать, — Феодора сжала пальцы чуть сильнее. — Говори, или я заору, что ты меня насилуешь.

Нда, всегда любил шантажистов... А пытки так вообще из разряда любимых развлечений на досуге. Разве что жрать с утра живую жабу более прикольно. Даже с учетом нежной приязни в ядреном коктейле с чувством вины перед Феодорой, я почувствовал, что у меня начинает падать планка. Вот серьезно, если бы она просто так спросила, безо всяких железных хваток за яйца, то я бы на голубом глазу ей все выложил. Про Катеньку Крюгер, любовную историю и Золотые Соболя. А теперь...

— Йован! — заорал я в полный голос. — Йован, ты еще здесь?

— Ты охренел, мародер? — зашипела Феодора. Боль была такой, что я уже реально не был уверен в том, оторвала мне Феодора что-нибудь, или снова применила на мне свою кошмарную магию. Которую вообще-то вроде бы нельзя применять на других студентах, если судить по правилам. Но или у карателей свои правила, или Феодора хрен положила на любые правила. Ощущения были такие, что голова у меня как будто взорвалась и забрызгала мозгами все окружающие книжные шкафы, а каждый палец сунули в тиски и раздробили на мелкие кусочки.

— Если расскажешь про меня, это покажется тебе цветочками, мудак! — услышал я голос Феодоры как через здоровенный ком ваты. Приоткрыл один глаз и успел заметить ее перекошенное злобой лицо. Потом меня обдало легоньким ветром от ее колыхнувшегося у меня над головой подола, и ее легкие шаги простучали куда-то вдаль.

— Эй, Лебовский... — нерешительно произнес Йован. — Ты как вообще? Что такое с тобой?

— Ох... я снова попытался открыть глаза. Сквозь кровавую пелену увидел озабоченное лицо Йована. Серб сидел рядом со мной на корточках, а я валялся на полу рядом со столом. В правом виске пульсировала боль. Я осторожно поднял руку и коснулся головы. Мокрое и теплое... Похоже, зассадил, когда падал. А когда я вообще упал?

— Подожди, не шевелись, — Йован поднялся. — Сейчас я Синильгу позову.

— Стой, — прохрипел я. — Не надо, вроде не проломил череп.

Я оперся на руки и приподнялся. Кровавый туман отступил. Чуть-чуть подташнивало, но вроде не критично. Если и стряс кукушку, то не до госпитализации точно.

— Это кто тебя так? — спросил Йован.

— Да сам дурак, — пробормотал я, хватаясь за стол. Поднялся на ноги. Все норм, вроде как даже не штормит особо. — Ты ничего про призраков в библиотеке не слышал?

— Какого цвета был дух? — деловито спросил Йован.

— А, так то есть мне не показалось! — я почувствовал, как теплая капля поползла по щеке и полез в карман за носовым платком. — Короче, я сам дурак. Дернулся, споткнулся и рассадил голову.

— Так цвета-то какого? — допытывался Йован. — Тут есть черные свухи, зеленые долдоны и еще белые. Примета есть, если свуха увидел, то значит порчу на тебя кто-то навел. Черный призрак был?

— Да не, белый, кажется, — сказал я. — Не уверен. Что-то замерцало в том углу, я крикнул тебе и вскочил. Ну и...

— Если белый, то вроде нормально... — неуверенно сказал Йован. — Точно не надо в лазарет? А то ты бледный какой-то...

— Точно не надо, — твердо ответил я. Что-то мне после «свидания» с Феодорой совершенно не хотелось оказаться во владениях Кащеева. Кстати, неплохо бы узнать о ней немного побольше. Девушка явно на каком-то особом положении. Реально, если бы она не совершила глупость, то я бы выложил ей все, как миленький. А я ведь даже не знаю толком, что она собой представляет... Кажется, иногда я думаю совершенно не тем местом, которым полагается.

— Кстати, а что там с покупателем? — Йован понизил голос и склонился ко мне поближе. — Ты вроде говорил, что есть наметки...

— Он какой-то мутный, — сказал я. — Я сначала хотел с Крюгером поговорить, но теперь не знаю, с которым. Кто там наследник того, убитого?

— Да вот бы я еще в династиях пивоваров разбирался... — пробурчал Йован. — Но вообще нам бы поторопиться. А то мне деньги нужны уже довольно критично.

— Кстати, а что с остальными? — невинно спросил я. — Будем рассказывать остальным мародерам?

— Ну... — Йован замялся. — С одной стороны, надо бы... Мы же этот тайник в мызе нашли... С другой стороны...

— Да ладно ты, не жмись, — я криво усмехнулся. — Лично я никому не проболтаюсь, а вот что с остальными?

— Слушай, ты не думай, что я какой-то жмот... — Йован неожиданно даже покраснел. Встал, уперев глаза в пол, как будто стыдно ему, как нашкодившему псу. С его здоровенной фигурой это настолько не сочеталось, что я чуть не заржал. Хорошо, что сдержался. Мало ли, какие у кого психологические травмы. Он же вроде первый и предложил, что надо всем рассказать, это Синклер его остановил. — Просто тут такое дело... Мы вроде как жизнью рисковали... С ворованами дрались. И Синклер еще...

— Да уж, — я помрачнел. — Ладно, молчим пока. Я попробую разузнать, что там сейчас у Крюгеров. Если все глухо, то тогда маякнем тому покупателю.

— Тогда остальных беру на себя, — уже вполне деловитым тоном сказал Йован. — Точно не надо в лазарет?

— Точно не надо! — я уверенно мотнул головой. — Фигня, царапина. Так заживет.

Йован развернулся и вышел из закутка. Судя по звукам, вернулся к своему столу. Зашелестели страницы. Я посмотрел на свой учебник. Сделать вторую попытку позаниматься, или теперь уже точно ничего не выйдет?

«Раздолбай ты, Лебовский!» — подумал я и вернул книгу на полку. Надо уже реально разобраться со всей этой историей с Соболями. Почему бы не прямо сейчас?

Я захлопнул учебник, привычным жестом сунул свою тетрадь сзади за ремень брюк. И направился к выходу.

— Лебовский, подойди ко мне, — раздался из-за конторки голос Синильги Азаматовны. Холодный, как айсберг в океане. Блин, я ведь уже почти ушел! Сейчас мне за болтовню и шум в библиотеке дюлей влепит по первое число... Я отпустил дверную ручку и обреченно поплелся к ней.

— Что за дела у тебя с младшим Матониным? — спросила она, не глядя на меня.

— Никаких дел, Синильга Азаматовна, — машинально ответил я и напрягся. Я с самого собрания Юрия не видел, и даже старался о нем не думать пока лишний раз. Своих предупредил только, что он где-то здесь болтается.

— Тогда почему он значится твоим попечителем на целых три семестра? — суровое монголоидное лицо библиотекарши было еще более непроницаемо, чем обычно.

— Эээ... он что? — вот тут я реально офигел. — А почему я об этом ничего не знаю? Я же должен был что-то подписать, разве нет?

— Нет, — Синильга Азаматовна качнула головой. — Договор заключается от имени университета, твое согласие не требуется.

— Но у меня нет с ним никаких дел! — сказал я. — А откуда вы... Вот же блин. А я могу отказаться от этого как-нибудь?

— Я видела документы, — сказала хозяйка библиотеки. — С чего бы ему быть таким щедрым, если у вас нет никаких дел?

— Попечитель — это же означает, что я должен буду на него работать, когда закончу? — спросил я.

— Три года по нынешнему контракту, — сказала она. — Он очень плохой человек, ты зря с ним связался.

— Да не связывался я с ним! — я стукнул кулаком по конторке. — Ну офигеть теперь...

— Моя сестра когда за него замуж вышла, изменилась до неузнаваемости, — тихо сказала библиотекарша. — Кажется, даже говорить разучилась. Не узнает никого.

— Талтуга — ваша сестра? — тупо спросил я. — Так я могу это как-то прекратить? И кто может?

— Никто не может, Лебовский! — Синильга посмотрела на меня своими черными бездонными глазами. — Попечительские контракты надо отрабатывать, иначе...

— Что? — спросил я, поняв, что она не собирается продолжать.

— Не знаю, что написано в твоем, я видела только первую страницу, — Синильга Азаматовна отвернулась. — А ведь ты мне даже нравился...

— Да я клянусь, что не имею к этому отношения! — сказал я сильно громче, чем мне бы самому хотелось. Да уж, лучше бы она меня за шум в библиотеке отругала и заставила в наказание формуляры заполнять или пыль с книг протирать...

— С трудом верится, Лебовский, — ее губы презрительно скривились. — Такие подарки кому попало не делаются. Ты же знаешь, сколько стоит обучение?

— Конечно, знаю... — я прикусил губу. — Вы уверены, что точно ничего сделать нельзя? Я теперь обречен отрабатывать на этого придурка, иначе у меня нос отвалится и детей не будет?

Она не ответила. И вообще всем своим видом дала понять, что разговор окончен. Взялась перекладывать какие-то бумажки и деловито листать контрольный журнал.

— Студент Лебовский работу закончил, — буркнул я и снова направился к двери. Да что, блин, за день такой сегодня? Вроде начался как обычно, а с обеда все просто пошло по звезде! Мироздание ненавязчиво намекает, что я слишком много дел пустил на самотек? Или что?

Я постоял на крыльце, обдумывая свое положение. Пойти к Гезехусу прямо сейчас? Или идти, куда шел? Интересно, если я верну Матонину деньги за три семестра, меня освободят от обязательства на него работать? Наверняка же в этом мразотном контракте есть какой-нибудь пункт, насчет того, что убийство попечителя влечет за собой последствия в особо крупных размерах... Надо с Бюрократом поговорить, он в этих делах всяко лучше меня разбирается.

Я вспомнил, что Бюрократ где-то в университете и даже сделал несколько шагов в сторону главного корпуса. Снова остановился. «Так, Лебовский, иди, куда шел!» — сказал я себе.

Обошел правое крыло университета, вывернул на Садовую. Так, теперь надо бы придумать, что сказать Крюгерам. «Здравствуйте, я хрен с горы, пришел продать вам реликвию, которую один бандит обещал вашему деду...» — такое себе начало. Или нормально? В общем-то, Крюгеры реально не имеют никаких прав на эти монеты, Мишка-Ушкуйник их добыл, чтобы отдать их в обмен на женитьбу, но жену ему не дали, а самого убили. Так что можно реально ничего не выдумывать, а просто описать все как есть и спросить, не хотят ли наследники заполучить оные Соболя, о которых уже и песни пели, и легенды рассказывали.