Штурмовик из будущего-2

* * *

На фронте жизнь меряется совсем иначе, не так, как в мирное время. Это там можно отсчитывать дни, недели, месяцы и года, ждать праздники и выходные, планировать что-то наперед. А здесь, неподалеку от линии фронта, где сошлись в смертельной схватке две огромные армии, все по-другому. Есть минуты или часы между вылетами, сутки кровопролитных ожесточенных боев и периоды масштабных операций.

Бывают ли на фронте затишья? Да, конечно. Только называются они оперативными паузами и обычно непродолжительны. Так, успел немного перевести дух, сбросить неимоверное напряжение боев и все, снова в атаку.

Но, как же ценят солдаты эти редкие минуты передышек.

И как тихо ненавидел Григорий всех и вся, когда приходилось тратить драгоценное свободное время на всякую муть, вроде составления многочисленных отчетов. Нет, умом-то он, разумеется, прекрасно понимал важность точной и своевременной подачи сведений вышестоящим руководителям, но, согласитесь, одно дело наговорить по-быстрому искину и сбросить на командный сервер и совсем другое часами корпеть при скудном свете коптилки над листом бумаги, царапая его допотопным пером.

Карманов, сволочь такая, всячески увиливал от подобной работы, перекладывал ее на плечи своего заместителя. То есть, лейтенанта Дивина. Который, получив этот «подарок» превращался в зверя. Фигурально, естественно, выражаясь, потому что обернись он в мантиса на самом деле и ВВС Красной Армии мигом недосчитались бы одного своего капитана.

В эти минуты другие летчики предпочитали убраться из землянки куда-нибудь подальше под любым предлогом. И даже Шварц умудрялся бесследно исчезнуть и вылезал обратно только тогда, когда экспат с радостным воплем отбрасывал от себя ручку.

А еще есть такая штука, как ежедневные политинформации. Партийные и комсомольские работники утром и вечером слушали сводки Совинформбюро, переписывали их и устраивали своеобразные читки в эскадрильях и других подразделениях полка. Таким образом люди всегда были в курсе того, что происходит на фронте. Часто после услышанного возникала бурная беседа. Говорили о положении в стране, мире, обсуждали какой-нибудь яркий эпизод чьих-то фронтовых будней, попавший в сводку.

К тому же майор Багдасарян очень строго следил за тем, чтобы каждый день выпускались боевые листки.

— Личный состав должен знать, чем занят полк, его боевые задачи, итоги дня и, конечно, своих героев и тех, кто заслуживает порицания!

Вот это Григорий понимал. И даже частенько сам принимал участие в подготовке боевого листка их эскадрильи. Причем, и это все давным-давно подметили, больше всего старался отразить работу техников, мотористов и оружейников.

— Про них частенько забывают, обходят вниманием и наградами, — горячился лейтенант, — а ведь без их работы на износ, в любую погоду, днем и ночью, мы — летчики — никогда в жизни даже на сантиметр не оторвемся от земли! Чаще надо рассказывать об этом, чаще!

Весна все увереннее заявляла свои права. Снег активно таял, иногда даже шел дождь, погода стояла абсолютно нелетная и штурмовики были прикованы к земле. Так что за время вынужденного безделья Григорий успел хлебнуть в полной мере всего — и опостылевшей документации, и бесед с политработниками, и веселого творческого процесса в составе импровизированной редколлегии.

А хотелось летать.

Тем более, что за последние дни советские войска серьезно продвинулись вперед, освободили множество городов и сел. А авиация ничем не могла им помочь. И это выводило из себя. Ах, как мечтал экспат вновь оказаться в кабине своего имперского штурмовика, для которого подобные неприятности не являлись помехой. Свалиться бы на нем фрицам, как снег на голову, да приголубить их при помощи всего бортового вооружения «Когтя»!

Мечты, мечты...

Командование решило использовать неожиданную паузу с умом. Летчиков и стрелков заняли учебой. К тому же, сравнительно недавно вышел приказ, по которому в авиацию стали возвращать из других родов войск бывших курсантов и выпускников летных и летно-технических училищ, что в силу разного рода причин оказались не на своем месте.

В полк майора Хромова тоже прислали несколько бывших летчиков и техников. Их нужно было срочно подтянуть до мало-мальски приемлемого уровня, потому что они, естественно, многое позабывали. Догадайтесь с трех раз, кому выпала эта нелегкая ноша во второй эскадрилье?

Сержант Стеблин был одним из трех пилотов, оказавшихся в роли учеников Дивина. Перед войной был курсантом Чугуевского летного училища. Но из-за неразберихи попал на фронт в пехоту. Воевал, дважды был ранен. Вроде бы все в порядке, но... не понравился он экспату буквально с первого взгляда. Мутный какой-то паренек. И перед Кармановым все время норовил прогнуться.

Помимо возвращения бывших летчиков в авиационных полках восстановили третью эскадрилью. Заводы постепенно наращивали темпы производства после эвакуации из западных областей страны, насыщали ВВС новыми самолетами. Соответственно, вырастала и боевая мощь частей.

Но это только на бумаге. А фактически за штурвал частенько попадали плохо обученные пилоты, которые становились легкой добычей для немцев. Примеры? Да сколько угодно! Вот, улетела на облет района пара «илов» из вновь сформированной эскадрильи и все, тишина, ни ответа, ни привета. Что с ними случилось, никто так и не узнал. То ли попали под удар зениток, то ли их срубили «охотники». Хромов ругался, посылал опытных летчиков на поиски, но безрезультатно. Как будто и не было людей.

Григорий подозревал, что здесь не обошлось без его старых знакомцев — «фоккеров» с зелеными сердцами на борту. Но комполка в очередной раз лишь отмахнулся от его предложения попробовать устроить на них засаду. Глянул косо и послал по известному адресу в пешее эротическое путешествие. Коротко, но емко.

А тут новая беда. Стоило погоде чуть-чуть наладиться, как в одном из вылетов под Козельск сбили новичка и в эскадрилье Карманова. И, главное, никто ничего не видел. Ладно пилоты, они ведь сосредоточены на том, чтобы точно прицелиться и сбросить бомбы на цель. Но воздушные стрелки, они-то куда глядели?

— Черт его знает, командир, — оправдывался за всех Пономаренко. — Там такая свистопляска творилась, все небо в дыму и огне было. Давно уже с таким не сталкивался. Просто ураган какой-то! Разрывы, трассы, «маленькие» с «худыми» над нами форменную свалку устроили, хрен поймешь, куда стрелять и за кем смотреть.

И опять загадка: зенитки постарались или подкравшиеся незаметно «фоки» срубили неосторожного пилота. Как бы это проверить? Неуютно, знаете ли, летать, когда поблизости шныряют гитлеровские эксперты.

В одном из полетов Дивину пришла на ум еще одна идея. Хотя, можно сказать, что жизнь сама ее подбросила.

«Ильюшины» сходили на штурмовку переднего края фашистов. Хорошенько его обработали, а на обратной дороге попали под удар восьмерки «мессершмиттов». Четверка «яков» отбивала их атаки, как могла, крутилась ужом, но очень скоро потеряла одну машину и вынужденно ушла в глухую оборону.

Лейтенант, которого комэск в очередной раз поставил замыкающим, приготовился подороже продать свою жизнь. И вдруг... «мессы» как по команде бросили штурмовики и ломанулись на форсаже куда-то в сторону. Экспат сначала решил, что они испугались пришедших на выручку «горбатым» новой группы советских истребителей, но, как ни старался, не мог разглядеть в небе ничего подобного. Только те три «яка», что летели с группой с самого начала.

— Кощей, не крути башкой, мозоль натрешь! — подковырнул его неожиданно Каменский. — Фрицы за «кукурузником» смотались.

— В смысле? — удивился Григорий.

— В прямом, — невесело засмеялся истребитель. — Я краем глаза заметил. У-2 совсем низко над лесом шел. А фашистам за него сразу Железный крест, говорят, дают и отпуск домой. Вот они за этими самолетами и охотятся вовсю. Я уже несколько раз подобную картину видел.

— А чего ж, тогда, не пошел его выручать? Вдруг, там командир какой-нибудь летел?

— У меня приказ: защищать вас! — неожиданно окрысился Каменский. — И за его невыполнение, для твоего сведения, полагается трибунал. Забыл?!

Дивин пристыженно замолчал. В самом деле, «маленьких» песочили будь здоров, если «илы» несли потери. Поэтому, зачастую, истребители правдами и неправдами открещивались от сопровождения штурмовиков. Когда они как-то сидели за «рюмкой чая» с Каменским, тот честно признался, что лучше ввязаться в драку с оравой «худых», чем нарезать круги вокруг «горбатых».

— Скорость у вас ниже, — растолковывал на пальцах пилот, получивший не так давно еще одну звездочку на погоны, — значит и нам нужно лететь не так быстро. Знаю, ты мне подсказал, как скорость не терять, но то я. А многим начальство категорически запрещает повторять подобное. Почему? Горючее расходуется интенсивнее, значит и вероятность того, что сократится время полета тоже есть. А оно кому надо? Смотри дальше. Вы летите низко, по вам долбят практически из всего, что под рукой окажется. Вашим бронированным крокодилам хоть бы хны, а моей ласточке достаточно нескольких попаданий и адью! Знаешь, я когда со стороны смотрю, в какой вы огненной завесе идете, мурашки по коже и хочется ручку на себя дернуть и вверх свечкой, чтобы не задело. Так-то, брат!

Но в данную минуту мысли Григория были заняты совсем другим. Раз Батя так и не сподобился реализовать придумку с подставными истребителями, может быть ему гораздо больше понравится идея выставить в качестве живца маленький связной самолетик? Надо только с Костей поговорить на эту тему.