Добрым словом и револьвером

Глава 1

Рассказывает Афанасий Горегляд

Вы, господа хорошие, даже и представить себе не можете, какое это неслыханное счастье: начать жизнь сначала! Видимо что-то хорошее я в своей прошлой жизни сделал, раз мне дарован Господом второй шанс! Да, именно богом! Потому как генерал Политов явился ко мне всего лишь его посланником!

Что, товарищи, непривычно слышать от советского инженера-химика слова о боге? Думаете, совсем из ума выжил старик, на девятом десятке лет поменявшем старое дряхлое тело на молодое? Нет, ребята, я всегда таким был! А химию начал изучать потому, что хотелось узнать: из каких кирпичиков Господь создал наш мир!

Переход в далекое прошлое оказался настоящим подарком судьбы — ведь у меня столько невероятных задумок было, столько рационализаторских предложений, столько занимательных идей… А после ухода на вполне заслуженную пенсию с должности главного инженера химического комбината мне только и оставалось, что с грустью следить, как разваливается дело всей моей жизни — комбинат, в начале девяностых годов проданный за бесценок на каком-то «ваучерном аукционе» прямо на глазах превращается в развалины, тонкое оборудование из дорогих специальных сплавов приходит в полную негодность и уходит в утиль как копеечный «цветмет», а лично мной обученные высококлассные работники увольняются и идут торговать на рынок турецкими трусами.

Страшно было это видеть! Страшно и стыдно!

А сейчас… Я живу и работаю в конце 19 века! Я дружу с Дмитрием Ивановичем Менделеевым! Я — единственный человек, который знает о химии буквально ВСЁ!!!

Созданный моим личным попечением новый Химкомбинат (именно так — с большой буквы!!!), работает с точностью швейцарских часов! Впрочем, здесь и сейчас принято говорить «с точностью Стальградских часов» — продукция нашего общего «Хозяина» намного превосходит по качеству изделия кустарей-одиночек из женевского кантона!

Я буквально душу свою вкладываю в создание лучшего в мире химического производства. Снова учу людей, как техников, так и инженеров. Менделеев, конечно, здорово мне помогает — открыл при Московском университете факультет химиков-технологов широкого профиля. Я не поленился — как смог попытался вспомнить и перенести на бумагу учебники конца двадцатого века. Говорят, что в профессорской среде они произвели фурор — Дмитрию Ивановичу пришлось присвоить лавры авторства себе. К сожалению сейчас очень сильны сословные предубеждения и учебник, написанный мало кому известным, не имеющим профильного образования химиком-самоучкой, бывшим купеческим приказчиком, просто не восприняли бы всерьез. Тем более, что там много новых, невиданных идей, которые сам Менделеев не с первого раза понял.

Это, конечно, всё хорошо, но студенты получат дипломы и приедут работать на Химкомбинат только года через три. И то, боюсь, не все — по итогам стажировки будущих химиков мы подписали трудовые договоры всего с половиной курса! Поэтому мне приходится выкручиваться, налаживать работу производства при восьмидесятипроцентной недостаче квалифицированных работников, использовать на инженерных должностях выпускников Стальградского профтехучилища. Они, в своей массе, ребятишки очень умелые и старательные, но нехватка специализированного образования очень сказывается!

А еще у меня есть возможность реализовать свою мечту о полетах! Ведь в своей прошлой жизни мне удалось лишь слегка «пригубить» это светлое чувство — воспарить над грешной землей! Здесь я летаю регулярно, еще и молодых пилотов учу! Из-за этого я познакомился еще и с Николаем Егоровичем Жуковским — выдающимся русским инженером-механиком, эмпирическим путем открывшим основы аэродинамики.

Сегодня я жду «в гости» моего дорогого друга, а по совместительству — владельца Химкомбината и металлургического завода-гиганта, да и всего городка с населением почти в десять тысяч человек, именуемого «Стальград» — Александра Михайловича Рукавишникова. Очень, очень талантливый юноша — он ведь и в прошлой жизни едва четвертый десяток лет разменял, а поди ж ты: всего года за четыре буквально в голом поле построил настоящую «Стальную империю», выпускает паровозы, пароходы, автомобили, военные корабли, пушки, винтовки, пулеметы. Да и такой «мелочью», как печатные и швейные машинки, телефоны и дискофоны — не брезгует! И персонально для меня в прошлом году велел своему главному конструктору Вильгельму Карловичу Майбаху создать легкий двигатель для моего дельтаплана. С тех пор эти летальные аппараты стали весьма широко применяться во флоте и в армии, современники почему-то прозвали их «планерами».

Приехал сиятельный граф по новой, только что заасфальтированной магистрали, соединяющий Химкомбинат со Стальградом, и идущей дальше до вокзала Нижнего Новгорода. Как шутил пару лет назад Александр Михайлович: негоже въезжать в светлое будущее по залитой жидкой грязью колее. Вот и пришлось попутно еще и дорожным строительством озаботиться! Нефтеперегонный сектор исправно работает, и его отходы в виде гудрона и битума все равно ведь куда-то надо девать? Вот и пристроили рядом асфальтовый заводик. А парой грейдеров, бульдозеров, асфальтовых катков и самосвалов (всё это на паровой тяге!) нас обеспечил начальник Стальградского производства Готлиб Фридрихович Даймлер. Поскольку нефтеперегонка продолжает работать, мы асфальтируем понемногу внутренние дороги Химкомбината, Стальграда, а там и Нижний Новгород в планах.

Рукавишников прибыл точно в назначенный час, вызвав своим визитом небольшой ажиотаж — поглядеть на длинную кавалькаду автомобилей высыпали из всех углов все свободные от рабочих смен. Я тоже с большим интересом осмотрел новинки: лимузин, названный в честь оставшейся в прошлой жизни марки отечественных машин — «Волгой», новые полноприводные модификации «Жигулей», трехтонные грузовики, незамысловато поименованные «Захарами» в честь легендарного ЗИС-5. В кузове одного из «Захаров» привезли два новых авиадвигателя — пятицилиндровые «звезды», мощностью аж в девяносто лошадиных сил. Ими планировалось, после всесторонних лётных испытаний, постепенно заменить стоящие на дельтапланах тридцатисильные ротативные.

Впрочем, рабочие вышли встречать «Хозяина», как они его ВСЕ уважительно называют, вовсе не для того, чтобы полюбоваться на технические новинки: уже не в первый раз я замечаю, что простые работяги буквально молятся на Александра Михайловича, как на икону, а когда он проходит мимо — крестят его спину, бормоча пожелания долгих лет и прочие здравицы.

Мы с высоким гостем прошлись по работающему комбинату, участкам еще ведущегося строительства, а после обеда заперлись в моем кабинете. Его личный эскорт, как и пара стальградских дружинников, приставленных ко мне после прошлогоднего покушения, остались снаружи.

— Ну, Александр Михайлович, отчеты вы регулярно получаете, а как личное впечатление? — достав из шкафчика отменный коньяк, я налил по пять капель.

Что удивительно — хорошенько принять на грудь, к чему я пристрастился на закате «той жизни», меня сейчас даже не тянуло! А вот так слегка «вздрогнуть», сбивая постоянный стресс… очень даже полезно! Хех…

— Очень хорошее, Афанасий Иванович! Другого и не ожидал, зная ваш энтузиазм! Но я собственно, не за этим. Надо кое-что обсудить. — Рукавишников потер красные от усталости и бессонницы глаза. — Докладную записку, где вы пишете про необходимость постройки еще нескольких химкомбинатов, я от вас получил. Зачем вам столько?

— Ну, Александр Михайлович, текущие потребности наш комбинат перекрывает с запасом. А будущие? У нас же здесь универсальное производство. А, например, нефтепереработку, а затем и нефтехимию лучше иметь на отдельной площадке. Производство порохов и взрывчатки — тем более, опасное это дело и та защита земляными валами, которую мы сделали вокруг корпусов, в перспективе будет недостаточной! Полимеры тоже надо изготавливать отдельно! И синтетическое волокно со временем — аналогично! Вообще у каждого производства своя специфика. Но это всё — в планы будущего развития. Подготовим инженеров-технологов, техников-аппаратчиков, они пройдут стажировку, получат опыт. Как раз и наступит время расширения нашей химической промышленности. Это надо не сегодня, но думать надо сейчас!

— Хорошо, Афанасий Иванович, я вас понял… — задумчиво постукивая пальцами по столешнице, медленно произнес Рукавишников. — Полагаю, что строить мы эти ваши новые комбинаты начнем не одновременно. А то надорвемся, в лучших традициях позднего Советского Союза — помните сколько гигантских долгостроев по всей стране было? Но я на самом деле к вам не за этим приехал…

Александр Михайлович глазами показал на пустые рюмки. Я покладисто их наполнил. Ого, кажется разговор предстоит серьезный!

— Нам нужна авиация. А вы среди нас самый опытный в этой части. Что скажете?

Нет, я конечно подозревал, что когда-нибудь меня нагрузят и этим, но так скоро… Хлопнув рюмашку, я потёр виски указательными пальцами.

— А что я могу сказать? Химическую промышленность мы, в общем, не создали, только начали создавать. Дел невпроворот, поле непаханное, но это мне хотя бы хорошо знакомо, я этим всю жизнь занимался. А авиация… Поймите, Александр Михайлович, дельтапланы — не самолеты! Они хоть и работают на тех же принципах, ведь аэродинамика одна на всех, но всё же совершенно по-другому устроены и управляются! Как бы вам объяснить?.. В доступных вам аналогиях: это как требовать от человека, умеющего кипятить воду в кастрюльке, построить паровой двигатель! Мотивируя тем, что и там и там используется горячая вода! Понимаете? Я же не авиаконструктор!

— Надо, Афанасий Иванович! Больше некому, поймите! Вы с этим хотя бы сталкивались. На управление Химкомбинатом поставьте заместителей! А вы будете координировать, направлять и контролировать их работу. Тогда удастся выкроить время и для авиации. Никто же не собирается сделать из вас Поликарпова или Туполева — будете осуществлять общее руководство, направлять и координировать работу КБ и опытного завода. Так что… Лаврентий Палыч в свое время курировал атом и ракеты, ну а вам предстоит курировать химпром и авиацию!

— Берия был трудоголик — не мне чета, спал по три часа в день! И человек просто-таки энциклопедических знаний, хотя и самоучка! Я с ним лично был знаком, когда в молодости в одном «почтовом ящике» работал. В девяностые годы его в прессе травить начали, в такой херне обвиняли, что я даже смеяться не мог! Якобы он десятиклассниц по всей Москве искал и где-то насиловал! Кто такую хуйню сочинил — просто идиоты: Лаврентий Палыч работал по двадцать часов, когда ему было девушек по городу искать и уж тем более насиловать!

— Афанасий Иванович, но товарища Берии у нас нет, а вы — есть! — упорствовал Рукавишников.

— Да я, Александр Михайлович, в принципе не отказываюсь, но… Понимаете, Химкомбинат сейчас делает первые робкие шаги и скинуть его на заместителей, даже самых квалифицированных и распрекрасных, я не могу!!! Вот вы сами несколько лет буквально ночевали на заводе — мне ваши инженеры рассказывали. И только через три года, когда производство наладилось, сдали руководство своему старшему брату и господину Даймлеру. А здесь, на Химкомбинате, настолько более сложные процессы, смысла которых большинство современников даже не понимает, что вот прямо сейчас всё бросить и уйти развивать авиацию, я НЕ МОГУ!!! Когда ваш замечательный дедушка агитировал меня отправиться в прошлое, я взял на себя огромную ответственность построить с нуля химическое производство — и теперь вот так всё бросить и переключиться на другую отрасль — будет просто преступлением! Наверняка на Химкомбинате начнутся аварии. И не исключаю, что с человеческими жертвами! То, чем я занимаюсь — очень, ОЧЕНЬ опасно! Вы меня простите, Александр Михайлович, но ваш сталелитейный завод — всё же более-менее традиционное для этого времени предприятие, а Химкомбинат — революционное! Нельзя его без присмотра оставлять, нельзя!