Добрым словом и револьвером

Глава 6

Рассказывает подполковник лейб-гвардии Гусарского полка Владимир фон Шенк (Товарищ Кухулин)

По идее, я должен был к началу войны сидеть на Британском острове и со своей армией террористов и диверсантов контролировать деятельность английского руководства — как бы они чего не выдумали, и жестко пресекать любые поползновения с их стороны помочь австриякам.

Но, сам не знаю почему, я решил задержаться в России. Впрочем — нет, знаю почему: захотелось тряхнуть стариной и в составе какого-нибудь подразделения принять участие в «нормальных» боевых действиях — без партизанщины. Когда враг — впереди, а вокруг только твои соратники. Причем соратники, говорящие с тобой на одном языке. Ирландцы, конечно, ребята хорошие, но русские — лучше!

В качестве наблюдателя от разведуправления я был прикомандирован к штабу Лейб-гвардии Отдельного горнострелкового батальона, имевшего задачу пробить дорогу к крепости Перемышль. Это подразделение оказалось весьма занимательным. В его создании чувствовалась рука императора и его своеобразный юмор: солдаты были сплошь чеченцами, а офицеры — немцами. Командовал этой «бандой» Федор фон Таубе, про дела которого я в своём прошлом читал много интересного. В реальной истории он успел побывать Оренбургским губернатором и наказным атаманом Оренбургского казачьего войска, а несколько позже командовал Отдельным корпусом жандармов, после чего его назначили на пост войскового наказного атамана Донского казачьего войска, где он приобрёл «славу восстановителя донской старины» и сторонника исключительной принадлежности Донской области донским казакам! Охренеть — немец командовал казаками! Оксюморон какой-то!

Два русских офицера всегда смогут договориться, даже если они немцы... Ха-ха! В общем, я, известный в России, как Владимир фон Шенк, быстро нашел с фон Таубе общий язык. Мужик он оказался на удивление умный, сообразительный и смелый, к тому же острый на язык, любитель солдатских шуток. Разработанная его штабом операция по ночному штурму полевых укреплений форта Муровице потребовала от меня внесения всего нескольких поправок — в целом офицеры батальона, много лет занимающиеся диверсионной и противопартизанской деятельностью, были чрезвычайно грамотными в этом виде боевой «работы», почти на уровне спецподразделений конца 20 века.

Операция была блестяще проведена в ночь на 22 апреля — батальон за три часа ночного боя прорвал все три линии полевых укреплений и вышел непосредственно под стены форта, в мертвую зону размещенных в казематах артиллерийских орудий. Мало того — первая рота, под командованием штабс-капитана Дениса фон Смиттена, умудрилась, воспользовавшись найденной на третьей линии окопов потерной, ворваться на нижний ярус форта.

Я уже предвкушал утреннюю «зарубу» в бетонных казематах, готовился «тряхнуть стариной» и лично сходить в рукопашную, но на рассвете в штаб батальона прибыл мой друг Альбертыч. Узнав о моем желании, господин свеженазначенный генерал очень осерчал.

— Блядь, Дорофеич, ну что за детский сад! Яйца седые, а всё в солдатиков норовишь поиграть! В той жизни, блядь, не наигрался! Всё еще гормоны молодого тела бурлят? — отведя меня в сторонку, чтобы не слышали господа офицеры, громким шепотом «орал» мой друг. — Если бурлят, так ты лучше еще одну оргию с девками устрой, внучек поддержит! Ты же генерал, от тебя требуется полками командовать, а не в рукопашную лезть!

— ЗДЕСЬ я не генерал! — выделив голосом первое слово, усмехнулся я, в глубине души понимая правоту Альбертыча.

— Здесь ты ПОКА еще не генерал! Но занимаешься генеральскими делами! — возразил начальник главного разведывательного управления.

— Ладно, хорош орать, твоё высокопревосходительство! — с издевательской интонацией в голосе, произнес я. — Говори за каким хером приехал!

— Приехал, чтобы на месте оценить результат ночного штурма и составить победную реляцию императору. Она, может быть, Олегычу не так нужна, ему и без меня есть кому доложить, но в плане вялотекущей борьбы с мудаками из Главного штабы — очень полезна будет! Они-то собирались на форт солдатиков посылать, построив их в колонны, со знаменем и оркестром впереди. Как на штурм Плевны, ети их мать! Ничему дурачье учится не хочет! Представляешь, что бы тут сейчас творилось?

— Да уж, представляю... — хмыкнул я, чуть ли не воочию увидев заваленные растерзанными окровавленными телами поля вокруг Муровице. — Они бы может быть и взяли форт... Дня через три... После шестичасовой работы гаубиц... потеряв при этом пару дивизий! Как немцы под Верденом!

— Именно, что пару дивизий! Этим мудакам на потери плевать! — с горечью сказал Альбертыч и процитировал: — «Бабы еще нарожают...» А сегодня какие потери были?

— Ты не поверишь, я сам охуел — в нашем времени такого не было: двадцать три убитых, шестьдесят восемь раненых. Правда, чеченцы и от таких потерь волками воют и буквально требуют не заменять их линейной пехотой, а завтра снова в бой послать — мстить!

— Да, по генеральским меркам такие потери — мелочь, не стоящая внимания! — с горькой улыбкой сказал Альбертыч. — А для солдат каждый убитый — брат, свояк, кум или просто хороший друг. Тем более в этом батальоне, где все нижние чины друг другу какие-то родственники — близкие или дальние.

Мы помолчали пару минут, отдавая дань памяти погибшим бойцам.

— И вот что еще, Дорофеич, — сказал мой друг, задумчиво почесывая висок. — Хорошо, что ты еще не успел в свою Англию умотать...

— Ага, в «свою»... — хохотнул я. — Глаза бы мои ее не видели, но работа... Без моей работы там не обойтись! Так чего ты от меня хотел?

— Есть одно дело, где требуется твоя консультация! — сказал Альбертыч и решительно, по-генеральски добавил: — Бросай эти детские игры, поехали в Ставку, там поговорим!

Я покладисто кивнул и мы пошли прощаться с офицерами горнострелкового батальона. Недалеко от линии фронта Альбертыча ждала целая колонна — три броневика «Медведь». Два с пулеметными башнями и бойцами его знаменитой роты «спецназа ГРУ», один — в варианте КШМ.

Внутри кэшээмки было довольно просторно, светло (горели аж три электрических плафона на потолке) и тепло (работала электрическая печка). С большим удобством разместившись в мягких креслах, мы как-то незаметно, пригревшись после прохладного апрельского воздуха, заснули. Заснули оба — и у меня и у Альбертыча прошедшая ночь прошла «на ногах».

Проснулись, когда наша бронеколонна приехала в Ставку верховного главнокомандующего, размещающуюся неподалеку от города Владимир-Волынский. Насколько я знал, нашего «батюшки-царя» здесь сейчас не было — Олегыч накануне, как почти все его штабные, уехал «в войска», на передовую. Что, с одной стороны, характеризовало его как человека смелого, а с другой — подверженного той же болезни, какую этим утром выявил у меня Альбертыч — «бурлению гормонов». Император должен в первый день боевых действий в штабе сидеть, и отслеживать доклады подчиненных со всех участков фронта, благо связь, в том числе радийная и проводная телефонная, работает отлично.

Ладно, сам такой, что уж говорить...

Личный штаб генерал-майора Целебровского располагался в трех больших палатках на некотором удалении от основного штабного «городка». И охрана тут у него тоже была своя — караул несли бойцы в «фирменных» маскировочных накидках. Я, снова увидев их, в очередной раз остро пожалел, что не могу взять с собой в Англию полсотни таких ребят — поучить моих ирландских товарищей уму-разуму и, особенно, азам воинской дисциплины.

Едва мы с Альбертычем вошли в центральную палатку и подошли к столу, на котором была расстелена крупномасштабная карта Карпат, появился адъютант с огромными кружками кофе.

— О, то, что нужно холодным весенним днем! — радостно сказал я, делая первый глоток. — Так что за печаль у тебя, товарищ генерал?

— Необходимо полностью отрезать австрийцев от снабжения! — сказал Альбертыч, держа кружку обеими руками. — Для этого мы запланировали диверсии на единственной железной дороге, ведущей в Галицию через горы. Есть несколько перспективных вариантов. А твой многолетний опыт разведчика-диверсанта нужен, чтобы оценить преимущества и недостатки каждого. Итак, смотри сюда...

И мой друг, периодически отхлебывая кофеек, в течение получаса рассказывал мне об объектах на «железке», уничтожение которых могло привести к длительной остановке движения.

— Мне представляется самым интересным вот этот мост! — сказал я, после завершения «доклада», поразмышляв еще минут пять. — Дорога здесь проходит через широкое ущелье между двумя высокими перевалами. На дне ущелья река. Если рвануть этот мост, то дорога закроется на пару месяцев точно — к тому времени, дай бог, уже война закончится!

— Почему ты думаешь, что на два месяца? — спросил Альбуртыч, доставая из пачки бумаг справку об этом объекте. — Ага, понял... Ущелье глухое, и другого способа подвезти туда ремонтников и материалы для починки, кроме как по самой железной дороге, просто нет! Они этот мост строили почти три года, хотя он в итоге все равно хлипкий получился, едва стандартные составы выдерживает. И если его рвануть, то чинить они его будут даже не два месяца, а как бы не год! Особенно если рвануть одну из опор на берегу реки. А лучше обе! Но на две и взрывчатки понадобится в два раза больше. А это горы — много на себе не унесешь!

— Можно послать побольше людей! — подсказал я, разглядывая карту. — Человек пятьдесят! Вот только... как они туда доберутся?

— Вот именно, Дорофеич, как? — хмыкнул мой друг. — Есть тут один неприятный нюансик, из-за которого данный вариант у нас не был в приоритете. Мы ведь предварительно маршрут прорабатывали. Но, насколько я помню из наших прикидок, добираться туда надо кружным путем, умудрившись миновать по пути линию вражеских укреплений и охранные зоны пяти внутренних гарнизонов. Мы закладывали на маршрут две-три недели, а то и месяц. Это много! Снабжение австрийцев надо прервать уже сейчас. А через месяц уже и смысла особого не будет — либо мы их, ценой больших потерь, перемелем, либо они все-таки нас отобьют.

— А если закинуть людей и взрывчатку на планерах? В смысле — на дельтапланах? — с воодушевлением сказал я. — Ведь есть уже модели с двухместной гондолой! Там даже пулемет ставят и запас патронов к нему держат! Значит, грузоподъемность как бы не в сто кило должна быть!

— С новыми «звездообразными» движками планеры поднимают по сто тридцать килограмм, не считая пилота! — с довольной улыбкой «похвастался» Альбертыч. — Но, увы, дружище, дальность у них всего сто-сто пятьдесят километров.

— А если дополнительный бак поставить? — брякнул я и прикусил язык. — Глупость сморозил: какой смысл в баке, если кроме него в гондолу ничего больше не впихнешь!

— Верно, Дорофеич... — грустно сказал генерал и призадумался.

Пока он молчал, я принялся разглядывать карту и перелистывать справки по другим объектам. Может быть и менее удачным, но более доступным.

— А ведь идея с воздушной доставкой — хороша! — вдруг сказал Альбертыч. — Есть у нас уже кое-что покруче планеров-дельтапланов! Горегляд с внучком месяц назад самолет испытали! Почти как настоящий!