Симеон

Глава 11

Ура-ура, у нас первая ласточка! Купец из Малаги выкупил льна и пеньки на 80 тысяч рублей, уплатив двойную цену. Вот везюка обломилась! И ведь можно найти подешевле, но долго искать покупателям приходится, а их сроки поджимают.

На душе сразу стало легче, а русским людям веселее. Самые умные стали делать попытки нажить дополнительного бабла на конопляном масле, всякой прочей фигне и даже хлебе. Европейцы сами виноваты в том, что не подготовили запасные аэродромы. Давно могли наладить производство импортозамещающего сырья где-нибудь в Канадах или Австралиях. А, да, из Австралии далеко пердячить, а те же Штаты ещё маленькие и новорожденные. Ну, ничего, они нам покажут, где наши раки зимуют. Наложат полные штаны санкций и будет нам на орехи.

— Семён Афанасьевич, не могу понять заморских купцов. Почему они в других странах не берут?

— Мы просто не имеем информации, Александр Васильевич. Наверняка ещё в сентябре бросились покупать то же самое и всё уже вымели, что дёшево продавалось. Теперь осталось или очень дорого, или нет совсем.

— Но ведь могли просто подождать год, например, мы бы и сами сдались.

— И как они проживут год без хлеба, дёгтя, ворвани и прочего жизненно необходимого? Вон, во Франции, целого короля с королевой и дофином парижане себе забрали, чтобы без продуктов питания на зиму не остаться. Чего уж об Англии говорить, где просто бунт начнётся, если угроза голода появится.

Храповицкий, увы, пока с трудом привыкал к тому, что даже солома может иметь ценность. Она же просто так на дорогах валяется.

— Увы, но её сбор обойдётся безумно дорого. Тот же дёготь у нас дешёвый потому что лесов полно, а в Англии леса уже заканчиваются, а значит и древесный уголь. И как без него тот же чугун выплавлять?

Впрочем, лаймы выход быстро нашли, переходят на каменный уголь, которого у них до сраки. Это у нас пока напряжёнка с "горючим камнем".

Все 80 тысяч рублей сразу оплатили в казну в погашение долга и Храповицкий отправился на доклад к императрице.

— Ну что ты, Александр Васильевич, мог бы и подождать до следующей осени.

— Не могу, матушка, Семён настоял, не хочет в долгу оставаться.

— Странный он, другой бы тянул до последнего. А то и многие объяснения начал выдумывать, коли задержал бы.

— Я всё ему объяснил, государыня, но он ни в какую. Не хочет должным быть.

— А как у вас с деньгами, много ли с кофея наторговали?

— На днях голландец взял сотню фунтов по четыре рубля, чтобы кому надо поднести. И ещё один из португальцев для своего короля.

Екатерине было приятно за внука, всё-таки редко кто из её окружения столь совестливый.

Результат приятный: только деньги ушли, как тут же пришли. Ещё на 90 тысяч удалось льна и пеньки продать. Держать цену в тройном размере я опасался, пусть идёт, как идёт.

Заодно погасили долг полностью и теперь имеем двадцать тысяч прибыли и достаточно в товаре. Дай бог Грегсон созреет…

Англичанин, набивший два своих судна всякой всячиной, решил дальше не выцыганивать, забрал наш остаток (на 130 тысяч рублей) и сквозанул в свою Англию пока погода стоит, а точнее её остаток.

— Теперь мы с вами, Александр Васильевич, наибогатейшие богачи. Нажили ни за что, ни про что полторы сотни тысяч рубликов, причём в фунтах стерлингов большую часть.

— Так есть люди и побогаче нас.

— Нет таких, — изумил я наставника дурацкой логикой, — другие подачками живут и богатеют, а мы умом и старанием. Это разные виды наживы.

— Предлагаете начать почивать на лаврах?

— Ни в коем случае. Собираюсь организовать добротную экспедицию к атлантическому побережью Южной Африки. Думаю, что сделаю и анализ, и расчёт, а весной отправим шхуну и шлюп в те края. В одном месте, в устье реки Оранжевой, не так давно исследованной голландцами, попробуем организовать пост с фортом и причалами. Потом подарим его государыне-императрице, порадуем матушку заморской колонией.

Очередная хрень, так как Россия не в состоянии поддерживать столь отдалённые колонии, если нет прямой выгоды. А какая выгода от куска реки и окружающих пляжей?

Но, как всегда, следует прогнуться в верноподданичестве, даже если всё это впустую. В крайнем случае, продадим англикосам их же будущий Александр-бэй вместе с прилежащим к нему алмазным месторождением. Я лично читал в википедии об этом кусочке пока неизведанной толком земли.

Английский оружейник взял подряд на следующий год на изготовление восьмидесяти "фергюсонок", хотя они по-прежнему никому не нужны из-за повышенного расхода боеприпасов, сложности в изготовлении и неприемлимости в использовании в армиях. Линейная тактика превалирует, а значит по-прежнему "штык — молодец". Пришлось подкинуть толику денег, чтобы иноземец мог поднанять парочку других мастерских себе в помощь. Пусть "комбат" (то бишь, мой батяня) чуйствует мою "ответственность". Перевоспитание чудика — процесс серьёзный и длительный, а то и невозможный. Я ему подбросил идейку о сокращении срока службы в армии до 15 лет. Мол, тогда мужики смогут возвращаться в экономику вполне трудоспособными и не старыми. Да и народ порадуется добрым правящим дядям.

Храповицкий тоже решил поделиться этим же со своим кентом, Потёмкиным. Тем более, что тот, вместе с Суворовым, уже испытывает в боях парочку "фергюсонок" чисто в ознакомительных целях. Базовым оружием ей не быть, но отдельные стрелки уже увеличили поголовье убитых и раненых турок. Прикольно, что не только Павел разрабатывает реформу армии, но и Потёмкин, а также сам Суворов. Вот такие реформаторы понасобирались в России.

В конце ноября состоялся визит к Разумовскому-старшему, который согласовал Пётр Кириллович. Он явно порадовал старика, изобразив величайшую заинтересованность. А кто будет недоволен сыном, неожиданно проявившим хозяйственные ухватки?

Так что, собравшись вчетвером, мы достаточно плодотворно потрындели о перспективах русского сахара. Дело в том, что часть присланных из Пруссии корнеплодов свекловицы, были использованы для кустарной добычи сахара.

— Увы, Кирилл Григорьевич, но пока из пяти тысяч фунтов удалось сделать лишь два фунта, — огорчённо кривился я, — но мы пока в самом начале разработки. Наш партнёр, фармацевт Иван Яковлевич ведёт исследования, как осаждать сахар из жижи и постепенно улучшает результат.

— Семён, — старик, всего лишь чуть старше шестидесяти, обращался ко мне, как к внуку, на "ты", — в начале всегда трудно. Я подыщу знакомых химиков, которые в моё время у Ломоносова учились и работали с ним.

Разумовский когда-то рулил Академией и имел разных знакомцев.

— Кроме того, я заинтересован в результате, когда бы он ни был. Всё-таки если в России начать свой сахар выращивать и изготавливать, то это будет великое дело. Сколько тебе денег нужно на всё про всё?

— Ваше сиятельство, деньги не особо важны, я и сам их зарабатываю на русском кофе…

Граф аж подпрыгнул от такого ответа. Хорошо, не подпрыгнул, но явно дёрнулся от удивления.

— Впервые встречаю человека, который у меня денег не просит при встрече, извини. Про "русский кофе" я наслышан, но какое ты имеешь к нему отношение?

— Самое прямое, — вмешался опекун, — именно Семён Афанасьевич его изобрёл, использовав русские растения, а точнее их корни.

Разумовский даже оторопел.

— Так ты, Семён, розмысел что ли? Ну, молодец, хвалю. А почему на тебе форма капитана второго ранга и орден Георгия, это за что, неужто воевал? Так ведь молод ещё, как я погляжу.

— Отец, наш Семён один из героев морского сражения под Выборгом, — гордо высказался обо мне Пётр Кириллович, как будто я его сын, а не формальный пасынок.

— Да, да, а в чине был повышен за разработку совершенно нового оружия для береговой обороны, — добавил Храповицкий, — но оно пока секретно, извините.

— Вот так дела, когда и жнец, и швец и на дуде игрец. Молодец, сколько же тебе лет?

— Пока восемнадцать, ребёнок ещё наверное, — глупо пошутил я.

Беседу продолжили, обсудили ряд предложений, после чего я поделился знаниями о каменном угле и железе в районе низовья Северского Донца.

— Очень богатые земли, причём перспективные. Побыстрее бы с турками замириться и начать там широкую программу. И пшеница, и свекловица, и даже металлургия, причём самая современная. А уж соли сколько возле того же Донца, прямо огомнейшие залежи. Там местные её потихоньку добывают, так как денег нет, чтобы добротные шахты строить. Да и некому заниматься всем этим насколько я знаю. Люди предпочитают на балах своими богатствами хвалиться, как на ярмарке тщеславия.

Да что же это за семейство слезливое, коли старик тоже скупую слезу пустил. Не дай бог ещё захочет меня удочерить, чтобы собственных сыновей без штанов оставить. Впрочем у него есть племяшка, некая Апраксина, вот он о ней и печётся. Или прежде пёкся.

— Семён, переезжай ко мне. Помогу и поддержу во всех начинаниях.

Ни хрена себе очередной рояль из-за кустов выкатили! Да никто же не поверит в такое, скажут и будут правы: "Так не бывает! Ты ещё песни Высоцкого спой!"

— Кирилл Григорьевич, благодарю за предложение, но останусь с Александром Васильевичем. Мы уже достаточно сроднились и сблизились, Даже взаимопонимание нашли, а это очень важно в жизни. Важнее любых денег и связей, извините.

— Ну что же, ещё больше уважаю за прямоту и верность другу. А помогать всё равно буду… и деньгами и связями, ха-ха. Давайте в другой раз встретимся и хорошенько обсудим наше будущее сотрудничество.

Следующую встречу назначили на 2-ое декабря, дабы серьёзнее подготовиться.

— Семён Афанасьевич, вы целый сильный клан привлекли к своим планам. Как у вас получилось старика Разумовского заинтересовать? К нему многие стремятся в близкие знакомцы записаться, а к вам он сам напрашивается.

— Александр Васильевич, я просто откровенен и никаких закулисных мыслей не держу. Видимо потому что не умею быть хитрым и ловким из-за недостатка внутрисемейного воспитания.

Храповицкий, ясен пень, сразу доложился Екатерине и наслушался её откровений.

— Ты понимаешь, что происходит? Никому не удавалось Разумовских к себе расположить, а Симеон сделал это за один визит! И доходы казны поднял, и Павел благодарен ему за ракеты, причём себе открытие не присваивает. Да тот же русский кофей и сахар пошли-поехали. Как это понимать?