Симеон

Глава 7

— Карл Иоганович, хочу вам предложить выбор, — начал я свою тронную речь, чтобы поступить по справедливости, — в одном случае вы заплатите мне 12 тысяч рублей и достойно покинете поместье безо всяких санкций.

Управляющий потихоньку офигевал, не ожидав столь странного предложения. Всё-таки верой и правдой служил двенадцать лет и всю цифирь аккуратно расписывал должным образом. Так чего, спрашивается, молокосос ему предлагает дикость? Увольняет что ли, а кто будет управлять хозяйством?. Да и не барское это дело, гуляй пока молодой и сопливый! Всё давно продумано и разложено по полочкам, даже нынешний урожай, который ещё не вызрел, а уже определён к распродаже.

— В другом случае, мы начнём тщательную ревизию за весь срок вашего управления. Совсем недавно Александр Васильевич провёл ревизию императорских театров и выявил огромные нарушения и хищения. Поверьте, он и в вашей отчётности и книгах многое что сможет найти.

В таких случаях следует не мигая смотреть в глаза потенциальному голубому воришке, следя за темпом бегающих движений его глазёнок. До немца доходило медленно, но верно — прошлого не воротишь.

— Я даю вам время до завтрашнего утра на принятие решения. А пока распорядитесь привести моего крепостного мужика Демьяна. И не дай бог хоть волосинка с его головы упадёт!

— Будет сделано, ваше благородие, — прохрипел управляющий.

С посыльным отправилось четверо гвардейцев, чтобы всё выглядело всерьёз, а не баловством и капризом. Карла Иваныча смутило, что "понаехавшие тут" знают столь законспирированные детали внутреннего быта.

Побеседовав с доставленным, мы отправили его домой к семье, а драгунан поручили установить ночное дежурство вокруг обиталища старосты. В усадьбе можем и сами приглядеть, если что, да и не будет управляющий бежать от жены и детей.

Ранним утром Карл Иванович принёс требуемое ассигнациями и серебром, после чего получил разрешение собираться и ехать куда глаза глядят. Хорошо, что он укрупнял уворованное регулярно, иначе мы задолбались бы с мешками серебряных денег. Трудно ныне найти в России человека на том или ином посту, который не ворует, пользуясь служебным положением. Лишь такие, как наш Абросимов бескорыстны, потому что больны идеей, а не личным стяжательством.

Следующим шагом последовала отправка двоих гвардейцев в монастырь, дабы по-бырому прислали помощников и телеги. Всё-таки передача в дар монасям старосты и его семейства оказалась трудоёмким процессом. Федул со своими жил сразу четырьмя домами, всеми правдами и неправдами собрав родню под свою руку. Одних "архаровцев" аж семь откормленных особей, чего уж о бабах и детках говорить.

Деревенские со злорадством смотрели, как барин беспредельничает и даже упоминали что-то навроде "отплакались кошке мышкины слёзки". Надежды Федула на то, что его просто переведут в другую мою деревню (как часто на Руси бывает) улетучились ближе к обеду, когда прибыли монастырские. Никакие бабские вопли о пощаде на меня не повлияли. Трындёж самого экс-старосты о "попутавшем бесе" вышел ему боком.

— Верю, Федул, хорошо что в приверженности бесовщине сам признался. Её же, как страшную болезнь, просто так не излечить. Тем паче, что она заразна и может на других перекинуться. Пусть монахи займутся тобой и твоим семейством.

Запасы старосты мы поделили с монстырём поровну, как и скотину, и птицу. Нехай везут свою долю к себе, дай бог каким людям нуждающимся смогут помощь оказать. На всякий случай, чтобы подаренным крепостным в голову не ударила идея сбежать по пути, целая дюжина драгун отправилась сопровождать монастырский (отныне) обоз.

А остальной народ принялся вопросы всякие задавать класса "как оно ныне будет".

— Люди, я хочу некоторым из вас сделать предложение на будущий год. Желающих переведу в работники сельскохозяйственного труда.

— Это что же такое, за что, батюшка, нечто мы провинились при Карле Ивановиче?

— Повторяю, только для желающих. Часть земли выделю под специальные поля, где будем выращивать то, что мне нужно. На них найму среди вас желающих, а если таковых не будет, куплю со стороны.

— А барщина как же, али как наёмным платить будешь?

— Хорошо заметил, прямо в точку. На тех полях работать будут пять с половиной дней в неделю. Работники будут получать продовольственный паёк и небольшое, но регулярное жалованье. Им ещё и земельку под личные огороды прирежу.

— А другим как жить, много ли барщины будет?

— Другие пусть на оброк переходят, шестую часть урожая мне, остальное крестьянину. Барщины им не будет.

— Эхма, а как же без барщины-то? Тебе-то какой прок, барин?

Крестьянин, особенно крепостной, разумно опасается инноваций и изменений. Помещики-чудилы порой навертят такого, что потом сами разгрести не могут. Или начнут за здравие, наслушавшись других, а затем всё бросают, обнадёжив красивыми словами своих подопечных. Так что и я чудес не ждал, а хотел лишь упростить формы взаиморасчёта.

— Невелика беда, Александр Васильевич, если напрочь потеряю годовой доход с поместья. Зато проверю на что мои крепостные способны и есть ли смысл хоть что-то менять в крестьянском укладе.

— А если всё-таки польза будет, вдруг оброк действительно выгоднее окажется?

— Самое выгодное тогда, когда работник видит прямую выгоду от повышения производительности труда. А этого пока сложно добиться.

— Согласен, но уже заинтересован экспериментом. С чего начнём?

— Поможем Ивану Михайловичу заняться сбором статистики по имению. А заодно определиться с той частью нынешнего урожая, которую оставим для крестьян. Заодно, поручу Степану разведку поместья, чтобы выявить места, где цикорий имеется. В сентябре начнём его собирать по всем сусекам.

Дел было гораздо больше, следовало обустроить лесопилку и заняться строительством фельдшерского пункта. Выявить потребности местного населения в запасах жрачки на зиму чтобы подкупить необходимое, когда страда пойдёт и цены пониже станут.

Наверняка нагрянут перекупщики и начнут трындеть о договоренностях с бывшим управляющим. Мол совесть нужно иметь, они же взятки заранее дали, ещё по весне.

В общем, дел хватало, так как даже собранный по дороге цикорий следовало обжарить и намолоть. Почти триста фунтов набралось, а это не хухры-мухры кое для кого.

— Действительно, Семён Афанасьевич, всё что можно в России собирать или выращивать, экономит расходы на импорт.

— Я бы лучше русского льна и пеньки накупил бы на сотню тысяч. А то и на миллион!

— Куда же столько вам?

— Хочу социально-экономический эксперимент провести, жаль свободных средств нет.

Дальше пришлось объяснять. раскладывая по полочкам насколько удалось. Среди нормальных людей есть индивиды, которым нужно всё самое наилучшее, а то и очень дорогое. Русские лён и пенька — самые лучшие в мире. Из них и паруса, и канаты крепче получаются и меньше рвутся.

Любой владелец корабля хочет иметь оснастку из русского сырья. Некоторые даже готовы будут переплатить за качество, так как корабль не на одно плавание нужен. Тем более, что европейские перекупщики всё равно три-четыре цены наживают, когда продают изготовителям.

— А если ещё, совместно с казной, искусственный дефицит временно создать, то можно хорошо заработать и нам, и казне.

— А вдруг не купят? — засомневался Абросимов, присутствовавший при беседе.

— Тогда некоторые корабли в Европе вовремя не сойдут со стапелей. Или сойдут, но с некачественной оснасткой.

— Да, понял, — вдруг дотумкал Храповицкий, — тогда штрафы придётся кораблестроителям платить гораздо больше, чем нам бы заплатили втридорога за товар.

Чело наставника затуманилось: то ли из-за подсчёта барышей, то ли в поисках финансов на сию аферу. Прикольно, но та же Швеция как раз собиралась купить русской пеньки на 200 тысяч рублей. И она не единственный покупатель этой осенью на всякое русское!

Утром он умчался на карете в столицу, как ошпаренный. Неудобно получилось, я же просто рассусоливал, а не призывал к действию.

Народ вернулся к своим баранам, Степан занялся картографией, а драгуны отправились десятком патрулировать северную часть имения, где лес хороший и со зверюшками всякими. Имелась инфа, что помещик Клюев любит там охотиться. аки заблудился по-соседски. Вот и следует ему объяснить, что халява кончилась.

Императрица внимательно вслушивалась в доводы своего кабинет-секретаря, прикомандированного к внуку. Она как-то подсознательно чувствовала каким ей хотелось бы видеть Александра, пока остававшегося лишь Ангелочком. Видимо юность кандидата на престол сказывалась, мальчику лишь тринадцать лет пока. Может ввести Симеона в ближайшее окружение царевича, чтобы должным примером являлся? Но сможет ли морской офицер вести себя должным образом при дворе? Уж очень независим во взглядаг и высказываниях, как бы к ссорам с придворными не привело.

— Александр Васильевич, я помню случай с купцом Грегсоном, который купил ваш кофе по баснословной цене. Но это всего лишь один раз произошло.

— Ваше величество, я готов попробовать за счёт одной из масонских лож в которых я состою, но не хочется делиться с ними прибылью в случае успеха.

— Ладно сделаем по-простому, чтобы всё проверить. Я выделю вам с Симеоном пеньки и льна на сто пятьдесят тысяч рублей, а вы уж сами расторгуйте, как считаете нужным. Ежели до следующей осени не сможете продать втридорога — больше никакого баловства с ценами не допущу, ясно?

— Благодарю, государыня-матушка.

Времена и нравы таковы, что деньги огромными тысячами тысяч тратятся на роскошь и развлечения, но никак не на инновации в сфере торговли и сбыта. Европа по-прежнему платит гроши за русское сырьё, хотя уже во многом от него зависит.

Пётр Великий создал отличный военный флот, а с торговым пока напряжёнка почему-то. Я как-то поинтересовался тем, как нанять шлюп для путешествия вдоль атлантического побережья Африки, чтобы на халяву прибрежных алмазов наковырять. И обломался, узнав что проще нанять иноземное судно, а это значит раскрыть секрет раньше времени.

Вся инновация по Алмазному побережью накрылась медным тазом. Хоть Грегсона или ван дер Лейдена в компаньоны зови. А ведь какой славный мичман Ваня Белинсгаузен вроде со мной учился в своё время.