Огненное лето 44-го

Глава 7.

«Пока у меня перо в руке и револьвер в кармане, я не боюсь никого».

Муссолини.

Время было часов семь вечера, когда мы двинули в путь. Народ посвежел, был доволен, но по сторонам поглядывал, почти все опытные фронтовики и воинскую науку впитали с кровью за время войны. В руках оружие, которое многие баюкали привычно. Это летунов не касалось, не их стихия. Офицеры-танкисты находились в танке. Причём, за пушкой младлей был, а старлей за рычагами. Оказалось, младший лейтенант немного лукавил, говоря, что знает эту машину. Видел со стороны одну живую машину, остальные за полтора года боёв потеряны были, сам тот военного призыва и воевал только на «КВ», потеряв два за время боёв. Да и опыта у него не так и много. Хотя для Ленинградского фронта два месяца это тоже срок, тем более внутри блокады, где дефицит всего и всегда. Я сам на башне своего танка сидел, спустив ноги внутрь, и поглядывал по сторонам, так что видел, что шедший за мной «Т-26» не отставал, и младший лейтенант Горкин, также сидел на башне, заряжающего не видно, видимо внутри. Десанта на танках не было, в грузовиках хватало места. Причём «Опель» имел крытый кузов, а вот «ЗИС», нет, открытый, но это особо никого не беспокоило. Пока с финнами мы не встречались. На грунтовой дороге были видны свежие следы колёс какого-то автомобиля, предположу, что перед нами движется, и пассажиры сообщают о нас, чтобы все убирались с нашей дороги, потому никого пока и не встретили. Тут ещё самолёт появился над нами, разведчик. Ну теперь всё, нормальной работы не будет. Пора переходить к плану кузнечик. Причём, освобождённых в нём не было. Они мне не нужны, только мешаются.

Подняв руку, я остановил колонну, после чего не спеша покинув броню, спрыгнув на пыльную дорогу, осмотрел холмистую местность, не успевают финны перекинуть сил, чтобы устроить засады, но впереди они ожидаются, я в этом уверен, и подозвал офицеров. Пока некоторые справляли нужду, я пообщался с десятком офицеров.

- Сами видите, нас ведут, - ткнув пальцем в самолёт-разведчик, сказал я. - Впереди ещё авто движется, предупреждает всех встречных. Освободить пленных не получится, финны поймут куда мы идём и уничтожат всех пленных. Такое уже было, я сам свидетель. В общем, планы меняются. Лагерь военнопленных мы освободим, МЫ, это я и мои люди, а вас отправлю к нашим. У меня тут недалеко укрыт «Дуглас», транспортник, лётчики у вас есть, всех на борт возьмёте. Так что взлетите и двигайте к нашим, а я лагерь возьму, уйдя от соглядатаев. Это будет не сложно. Опросите своих летунов, есть ли те, кто справится с транспортником?

- Тут и спрашивать не нужно, я летал на «Ли-Два», а это фактически одно и то же, - сообщил Елизаров, что тут же стоял и внимательно слушал.

- Вот и хорошо. Разворачиваемся и возвращаемся. Мы проехали место стоянки.

Поступил я просто, мы ушли на второстепенною дорогу, где я оставил колонну, и на одном танке отъехал за поворот, со мной британец был, достал «Дакоту», прицепил к танку хвостовую часть, и поволок тот к колонне. А тут дорога прямая была, и длины хватит для разбега. Когда уже темнело, парни готовились подняться в небо, финны не мешали, их соглядатай ещё не улетел в стороне крутился, парни пугнули его из ручников, и Елизаров не обманул, в кабине транспортника вполне уверенно действовал. Полётные карты выдал, как и наши координаты и где фронт стоит, разберутся. А лететь те решили на Ленинградский аэродром, его лётчики хорошо знали, выведут. Сами решили туда лететь, я не советовал ничего. Я же смотрел на самолёт грустным взглядом, дальность более шести тысяч километров, автопилот, неплохой самолёт, через Атлантику летать на нём одно удовольствие, но нашим отдать не пожалел. Хотя вопросы насчёт него были. Например, почему тактические знаки британских ВВС? Да уж, отдавать его было опасно, начнут проверять, узнают, что его угнали с аэродрома рядом с Лондоном, могут возникнуть вопросы именно ко мне по нему. Да плевать. Меня ещё найти нужно. А насчёт тактических знаков, объяснил это, как военная маскировка, где только летать не приходилось.

- А чёрт! - воскликнул я и рванул в дверце. - Подвиньтесь, я с вами лечу.

Свои танки я бросил, а вот на свободное место убрал «Т-26», что мы у финнов забрали. Едва нашлось куда его втиснуть. Хорошо стемнело, наши этого не видели. Оставшуюся технику ранее отвели в сторону, заминировав, тут я сам растяжки ставил на топливные баки. В общем, втиснулся в кабину, согнав штурмана с его места, в десантном отсеке посидит, и пронаблюдав как Елизаров поднял самолёт, тот прожектор включил, освещая дорогу, и выключил, когда мы поднялись, так что гудя движками мы полетели к Ленинграду. Я планировал подарить им самолёт, и на «Шторьхе» рвануть к лагерю военнопленных, а тут думаю, дарить самолёт не буду, самому пригодится. Доставлю на место и прощайте. Благодарить не надо. Причём, Елизаров связался с дежурным по аэродрому и опознался, так что должны встречать. Тот сообщил, что самолёт бойцов осназа, что их освободили из плена. Самолёт их высадит и сразу полетит дальше. Блокировать полосу к счастью не стали после нашей посадки, все пассажиры и Елизарово покинули борт самолёта, поблагодарив меня за спасение, и парням моим это тоже просили передать, я вроде как за ними вернусь. Я показал предписание начальнику особого отдела лётной части, что тут стояла, бумаги такие серьёзные, что тот вытянувшись, ел меня глазами, готовый всё исполнить. Эти бумаги мне сто тысяч стоили в магазине, как и корочки личного порученца Сталина. Так что вскоре подогнали бензовоз, заправили мой самолёт, и я покинул аэродром. А полетел к месту расположения лагеря военнопленных. Он конечно у финнов не один, но координаты я знал только одного, к нему и летел. А добравшись до места, стал в стороне искать, где бы сесть, и знаете, не находил. Тут такая местность, что на вертолёте сложно место посадки найти. У меня прибор ночного видения, но и он тут ничем помочь не мог.

Однако всё же повезло, нашёл что нужно. Кто ищет, тот всегда найдёт. В двадцати километрах от лагеря ровный участок дороги, правда, небольшой участок, потрясёт под конец, но сесть должен. К счастью, обошлось без аварий, и шасси не погнул, хотя потрясло, не без этого. Достав танк, тот финский «Т-26», я убрал на его место «Дакоту», после чего на танке покатил в сторону лагеря. Километров тридцать в час держал скорость. Больше выдать движок этой машины просто не мог, как бы не посыпался. А бросить трофей жаба не давала. Проехав таким образом километра три, я остановил бронемашину. Да мне тут идея пришла, зачем тратить ресурс, если этот «двадцать шестой» можно взять на буксир? Поэтому купил три танка, в этот раз китайский третьего уровня, и американский с французским, мне их прокачивать нужно. У француза тяж был, к нему и взял на сцепку. «М3» в дозор вперёд, потом мой китаец, я до «тридцатьчетвёрок» его хотел прокачать, да и «ИС-2» нужен, а за мной француз с буксируемым танком. Шли на двадцати километрах в час, больше француз выдать не мог, он не модернизирован. К счастью, дорога оказалась пуста, финны надеюсь поверили, что мы улетели к своим, так что добрался до лагеря благополучно. Тот размещался рядом с каменоломнями, где собственно контингент лагеря и работал. Вокруг хватало озёр и других водных препятствий, но ничего мне не мешало. Ночь, до наступления утра ещё три часа, успеваю.

Отцепив «двадцать шестого», он мне не нужен, да и вообще освобождённым собирался отдать, точно пригодится, и выстроив танки клином, в центре француз, броня у него толще всего, и направил на лагерь. Сейчас француз мой командирский танк. Двигался по дороге к лагерю, съеду, точно застряну на валунах. Как тут вообще сельским хозяйством занимаются? Ни вспашешь, ни посеешь. Коз если только разводить, коровы на валунах ноги поломают. Открыл я огонь с двухсот метров, прицельный, когда охрана уже в панику впадала, видимо слухи о русских танках во всю ходили. А связи проводной нет, я китайцем столбы повалил, три штуки. Если только радиостанция, но антенны пока не вижу. Может и нет её. Два танка вели огонь по казарме, из которой выбегали солдаты, я пустил в небо осветительную ракету, не нашу, немецкую, а третий танк работал по вышкам, разносил их осколочными снарядами. Сблизившись, я остановил француза, продолжая монотонно хлопать пушкой, карта подсвечивала цели, а два других разошлись в разные стороны, беря в охват по флангам сам лагерь. Выдавлю охрану за территорию и на открытой местности её полностью уничтожу. Так и получилось. На уничтожение охраны ушло около часа. Да и то большую часть это зачистка с немалой педантичностью. Тут я тоже могу с уверенностью сказать, никто не ушёл, карта подсвечивала метки, и я бил на поражение, потом пройдясь по подранкам. Из зачистки лагеря я сделал вывод, что танки тут можно было и не использовать. У самоходок четвёртого уровня, что я недавно открыл, калибр больше и они тут предпочтительнее. Ладно, запомню это. Главное немного прокачал технику. Сами танки не так и много заработали, баллы больше дают в крупных битвах против техники, а против личного состава меньше. Однако личных баллов хватало, потратил всё что было, и модернизировал технику на треть. Хоть поживее двигаться начали.

На территории лагеря было шесть построек. Три, это бараки для пленных, окружённых двойным кольцом колючей проволоки и шестью вышками. Были одни грузовые ворота, и небольшая калитка на территорию. Потом казарма охраны, административное двухэтажное здание, одно тут такое, и видимо совмещённое со столовой. Ну и склад. Гаража не было, хотя несколько автомобилей имелось, стояли под навесом. Они не пострадали. При этом я отметил что ворота всех бараков всё ещё закрыты, хотя сами бараки на карте буквально светились изумрудным светом. Значит, не пустые. А заметив, как их барачные ворота буквально качаются туда-сюда, понял, что их хотят выдавить своим весом, финны их закрывают на ночь мощными брусьями. Выстрелив пушкой в сторону, и пройдясь пулемётом по верху ворот, надеюсь никого не зацепило, зато выламывать прекратили, вырвал брусья тросами, и в открывшиеся двери повалил народ. А так как я один на виду, кинулись именно меня обнимать. Только через час более-менее успокоились. Лагерь для рядового состава. Несколько десятков старшин и сержантов были, вот я ими и командовал, те сбивали подразделения в роты. Полторы тысячи человек, офицеров нет, их давно выявили предатели. Последних, из выявленных ранее, сразу удавили, ещё пока я охрану уничтожал. Так формировали подразделения, танкистов нашёл, выдал ключ для люков, и те пригнали «Т-26», сбегав за ним. Грузовики осматривали, было пять, из них два бывшие советские, и один легковой, «Фиат» старый. Видимо реквизированный у населения. А может тоже трофей. По просторам Союза что только не ездило. Вскрыли склад продовольствия, многие истощённые, голодные, кухню запустили, насыщались, а я делом занимался. Ко мне ротами приводили, вооружал, обмундировал, всё выдавал. Даже ружья «ПТР», по три на роту. Боеприпасов выдал изрядно, цинками, всё грузилось в грузовики. Два пустили для перевозки обессиливших, остальные для боеприпасов, топлива и продовольствия. Задерживаться запретил, так что один старшина, в прошлом майор, командир стрелкового полка, разжаловали, прошедший штрафбат, и дослужившийся до старшины к сорок третьему, повёл неполный полк в сторону наших. Всё что мог дал, дальше сами. Танки самоуничтожились, когда мой «Шторьх» в десять часов дня поднялся в воздух и полетел к Хельсинки, теперь там поработаю. Прокачаю технику на улицах города.