Другая принцесса Лея: Другая Земля

Часть 3. Глава 3. Между небом и землёй

Почему-то в теории всегда всё выглядит просто, но стоит приступить к практике, то находится много подводных камней: сырость, отсутствие наставника, усталость, боль, из-за которой невозможно долго удерживать внимание. Обезболивающие таблетки я не пила, по совету парней, потому что неизвестно, насколько мы здесь застрянем, а в аптечке оставалось всего по минимуму. Воды в таре с каплю, а мы ещё не придумали, как будем обеспечивать себя пропитанием.

Пока я упражнялась в новой для меня технике без руководства, чисто по наитию, ребята трудились. Один решил обойти каменные постройки, поискать чего пригодного для существования и заодно поохотиться, как сказал Глеб. Его напарник остался со мной, чтобы соорудить чашу по сбору воды: дождь лил не переставая, то морося, то обильно проливаясь. Я сидела под каменным навесом «гаража» напротив нашей стоянки и упражнялась высекать искру. То, что дома получалось играючи, сейчас выглядело жалкой пародией. Я не могла запалить бумажку, что уж говорить об управлении Силой, на которую я больше всего и рассчитывала. Она точно была, я знаю, но это место дурно влияло на мои способности. Они словно были заперты и это страшно бесило.

— Что с этим местом не так? — крикнула я вверх, со злости отшвырнув камень, который так и не воспарил в воздухе, как ожидалось. Женя глянул на меня.

— Да тут всё не так, — ответил он спокойно.

— Почему мы не уедем отсюда? — задала я очевидный вопрос, — Здесь ловить нечего.

— Навес лучше, чем стоять в открытом поле, — ответил он, натягивая брезент на распорку и затягивая ремешками. У него получилась чаша, в которую скатывались дождевые капли. — Кстати, как бок?

— Я потерплю, — ответила я, отвернувшись. Мне хотелось уединения, но нужно было оставаться в компании с этим парнем. Может потому у меня ничего не получалось с управлением Силой? И кстати, я не выяснила, потому я не слышу его мыслей? Об этом я спросила его в лоб.

— Почему я не слышу твоих мыслей?

Женя перебирал рюкзак, раскладывая его содержимое на капот машины. Мой вопрос его не обескуражил.

— Я защищён этим, — он указал на армейские часы на своём запястье. Можно было догадаться, что они экранировались от моего вторжения.

— Боишься, что услышу что-то запретное? — хмыкнула я.

— Не исключаю.

— Ты можешь ответить, о каких способностях моих шла речь недавно?

Женя не переставал доставать вещи, хотя заметно напрягся, глянув на меня.

— А сама что думаешь?

— Я интересуюсь, потому что должна знать степень твоей информированности и восполнить пробелы в твоих знаниях, если потребуется.

— Ого, — Женя усмехнулся, — Ты мой информатор?

— Я. Твой. Кто? — я взяла с капота маток верёвки.

— Не так выразился. Извини. Ты мой осведомитель, — он протянул мне мой чехол, а верёвку забрал, — Кстати, это было при тебе.

Он удачно сменил тему. Или ушел от разговора. Но я не намерена была так легко отступать. Чехол был вспорот.

— Как будто пытались меня ударить ножом в спину, — показала я на разрез по ткани. Даже прошили внутреннюю прокладку. А там телескопический шест. Он и остановил удар. Я поёжилась. Меня действительно намеревались убить. Смерть ходила рядом.

— Для чего тебе шест? — спросил Женя, кивая на предмет, который я вынула из разорванного чехла и принялась вытягивать направляющие.

— Я занимаюсь артистическим фехтованием.

— Саберфайтингом?

— Ты и это знаешь? — я посмотрела на парня в упор. Он кивнул.

— Я обязан знать всё, что тебя касается.

— Зачем? — спросила я, смерив взглядом бойца.

— Твой отец так распорядился, — он обогнул меня, чтобы взять с пола сумку, я развернулась и коснулась концом шеста его плеча.

— Если бы не это место и не та боль в боку, я бы выбила из тебя всю правду, — сказала я, понижая голос. Быков медленно развернулся. В его взгляде было удивление и уж никак не испуг. Он протянул руку, отняв шест, и шагнул под проливной дождь.

— Правило первое, — сказал он, начиная серию прокруток. Шест в его руках завертелся со страшной силой: — Изучи противника прежде, чем угрожать ему.

Он провёл серию ударов и блоков, изящно двигаясь под дождём, и казалось, что время замерло, капли падали с неба очень медленно.

— Правило второе: никогда не ставь себя выше другого. И правило третье: всегда думай прежде, чем сказать.

Он вернул мне шест и принялся упаковывать всё с капота в сумку. Я молчала, глядя на него. Этот человек был быстрее и опаснее. Конечно, он был военным и специализировался на общении с «одарёнными». Он не боялся таких, как я, возможно обладая какими-то способностями, и не говорил о них и даже не пытался раскрыть их первому встречному. Но он был на своей территории и даже здесь он не потерял силу духа. Он смог бы выжить в любой ситуации. Но я опасалась, что это часть какого-то плана и что я здесь жертва. Этот мир был для меня чужим. И я потеряла Лею.

— Никогда не сдавайся, — сказала я отстранённо, складывая шест и чувствуя в ладони остывающий жар на рукояти снаряда. Я шагнула из-под козырька, — Это моё правило.

— Ты куда? — я услышала окрик в спину.

— Искать выход.

— А ну вернись.

Я обернулась. Дождь усилился. Быков шёл за мной.

— Я тебя напугал? — он был серьёзно настроен. — Ты не должна убегать. Я за тебя головой отвечаю.

— Я должна найти выход.

— Самойлов его ищет. Вернись в машину.

— Я должна сама.

— Ты должна вернуться в машину. Или мне придётся силой вернуть тебя.

Я выставила ладонь вперёд себя.

— Пожалуйста, не надо.

— Соня. Ты ведёшь себя как капризный ребёнок. Пожалуйста, не вынуждай меня прибегать к силе.

— Это ты не вынуждай меня! — крикнула я.

Женя поднял руки в знак примирения, приближаясь. Сейчас преимущество было на его стороне, но неужели он не опасался моих способностей? В боку пульсировало, превышая допустимый порог боли. Хотелось взвыть, но я лишь закусила губу.

— Соня. Давай не будем усложнять всё. Ты вернёшься в машину...

— Не вернусь!

Почти визуально я увидела воздушную волну, которая оттолкнулась от моей ладони, рассекая капли дождя, щитом ударилась в грудь бойца не сильно, но достаточно ощутимо, как от сильного порыва ветра пошатнув его.

— Чего под дождём торчите оба? — услышала я голос Раёка из-за спины. — Марш под навес.

Я обернулась. Глеб смотрел на меня и Быкова. В следующую минуту я уже бежала мимо построек, но была поймана и водворена назад. Сопротивляться было бесполезно.

Быков сожалел, что устроил мне демонстрацию силы, это он сказал своему командиру, и Самойлов его чуть было не взгрел за это, пока я сидела на заднем сиденье машины и жевала всухую анальгин, морщась от боли, обиды и горечи во рту.

Потом оба курили, что-то перебирали в рюкзаках, заглядывали в импровизированную чашу для сбора воды, поглядывали в мою сторону и ни один не пытался со мной заговорить. Быков не просил прощения, да мне и не хотелось быть в его компании.

Разожгли огонь, чтобы приготовить походный суп. По готовности, прежде чем самому поесть, Глеб протянул мне миску с похлебкой, но я отрицательно мотнула головой.

— Отпустило? — он сидел на переднем сиденье, поглядывая на меня с тревогой.

— Не особо, — прошептала я.

— Тут палец поранишь, дуешь на него, а у тебя прокол. Это серьезное ранение и я сожалею, что не могу облегчить твою боль, Соня.

— Вообще-то можешь, — сказала я тихо.

Он смотрел на меня сочувственно.

— Усыпи меня.

— Что? — он явно не то понял, нахмурившись.

— Вы знаете точки, на которые нажать и человека вырубает.

— Да?

— Усыпи меня, — я была серьезно настроена.

— Ты уверена?

По его взгляду было видно, что он мне искренне сочувствует и готов пойти навстречу.

— Да.

Он отставил миску, вышел из машины, обошел её, что-то сказал напарнику и открыл дверцу с моей стороны.

— Часов шесть ты точно будешь спать. Если это твой выбор…, — он попросил меня лечь и обнял руками за голову.

— Мой…

Кажется, эти слова я уже не произнесла вслух, вырубаясь моментально.

Мне снилась река, спокойная прозрачная вода, в которую я опускала пальцы. Глаза слепил яркий солнечный свет, нестерпимый, от которого захотелось заслонить рукой глаза.

Меня пробудила вспышка. Я открыла глаза и долго смотрела на всполохи за окном, не понимая, что происходит. Грохот снаружи, словно в горах камнепад, сотрясал воздух. Я села, цепляясь руками за кресла. Парни не спали.

Мы до сих пор стояли под навесом. Была ночь, а за окном бушевала стихия.

Молнии метало с неба в землю, и от того ночь была светлой и страшной. Парни вырубили всю технику и несколько раз упомянули, что если бы они до сих пор находились в том поле, всем бы точно настал конец. Разряды било так близко, что Быков порывался несколько раз откатить машину глубже в гараж, но Самойлов велел ему не высовывать носа наружу, чтобы не схлопотать удар электрического заряда, потому что казалось, даже камни были его проводником. Машина, мол, имеет что-то вроде громоотвода и вообще стоит на резине, поэтому опасаться нечего.

Я впервые испугалась грозы. Обычно я смотрела на это явление без страха, но это было какое-то нечто, от чего ходил мороз по коже, и я попросила кого-нибудь из парней посидеть со мной. Просьба не вызвала встречного смеха. Как сказал Глеб, перелезая между кресел, такое на его веку впервые и у него у самого волосы на холке дыбом встают от такой природной аномалии. Он тут же стал рассказывать о подобном явлении на одном острове в атлантическом океане, где молнии как часть самого существования острова, и следом предположил, что мы могли бы застрять там. Но потом сам же от такой мысли отказался, так как получалось бы, что нас закинуло куда-то на десятки тысяч километров через океан, а такого точно быть не могло. И потом тот остров обитаем, а наш клочок земли был словно вымершей цивилизацией.

Всё это Глеб рассказывал, пока я сопела у него под боком, пригревшись и убаюканная рассказом. Мне снились пигмеи, костры, молнии и горы.

Проснулась я от движения. Мы были в пути.

Свернув лагерь, парни решили медленно продвигаться на машине дальше, как только рассвело. Я спала на заднем сиденье. Позади нас остались каменные гаражи, и вокруг снова раскинулось поле. Глеб вел машину по тому маршруту, который он запомнил, но через какое-то время ему показалось, что мы катаемся кругами. Ребята стали ругаться друг на друга. Напряжение нарастало, оба вышли, хлопая дверьми, продолжая выяснять отношения уже снаружи. Через минуту всё переросло в драку. Я опасалась, что как бы эти двое покалечив друг друга, не перекинули бы свой гнев на меня, и решила заблокировать дверцы машины, но это была плохая идея. Кроме того, злить военных себе дороже. Соображая, как охладить пыл бойцов, я протянула руку к хрипевшей рации, лежащей в нише между кресел, и принялась звать на помощь.

— Меня кто-нибудь слышит? Алло… Кто-нибудь слышит?

— пш-ш-ш-ш….тш-ш-ш-ш…псж…., — доносилось в ответ.

— Меня слышно? Мы тут застряли. Кто-нибудь слышит?

— впсж-ш-ш-ш-ш…пш-ш-ш-ш, — слова были неразборчивые. Я постучала в стекло, показывая на рацию. Но парни били друг другу морды, и докричаться до них не было никакой возможности. Я сделала рывок в сторону руля, проваливаясь между кресел, с силой вжимая ладонь в клаксон, в другой руке размахивая рацией. Результат возымело мгновенный. Два петуха рванули к машине. Рацию схватил Глеб.