Другая принцесса Лея: Другая Земля

Часть 7. Глава 3. Общий сбор

Гален

Силы в руках особой не было. Марек едва не сорвал спину, чтобы поднять вес, который он выжимал обычно в спортивном зале.

— Полегче, кадет, — подскочил инструктор, вовремя подхватывая штангу из рук хрупкой девушки. Кашииканец непроизвольно поддал под дых в ответ советчика, но секундой позже извинился.

Сегодня его руки ещё ныли от тяжестей. Медсестра перетянула запястья и строго настрого запретила издеваться над своим телом и тягать несоразмерно тяжелые вещи, даже если есть уверенность, что всё получится.

— Не экспериментируй, — строго сказала та, занося в карту кадета очередную пометку.

— Хорошо.

Можно подумать, Марек её слышал. Пока его наставляли, он уже мысленно в уме прикидывал, чем займётся дальше и куда кинет свои силы. Ему удавался бег. Он был быстрым пловцом, гимнастом. Он пробовал новые дисциплины снова и снова, как будто сам себя наказывал за то, что оказался здесь. Так думало его окружение. Но на деле, он лишь укреплял силы, тренировал мышцы, закалял тело для будущих заданий. Всё, что не касалось способностей, выходивших за пределы понимания обычных людей, на что способен любой человек в ходе долгих изнуряющих тренировок. Марек просто не позволял телу лениться. За короткие два месяца, когда он немного стал понимать физиологию своего тела и некоторые особенности, выпестовал утончённую талию, крепкие икры, появились бицепсы на руках. Марек отжимался на кулаках. Конечно, при этом появлялись ссадины на теле, где-то сбитые костяшки на пальцах, как сейчас и растяжка запястий, как вчера. Но Гален не позволял себе отступать, терпел временную боль. Ведь это тело могло принести ответы, должно было стать орудием, ставку на Соню сделали давно — её имя заняло первое место в международных списках одарённых. А коли так, то на неё должен обратить внимание тот таинственный голос из браслета Соколова.

Знали только друзья, что Марек не давал Соне просыпаться, что в последние три визита Соколова в школу, с ним говорила не Соня. Но общий план требовал жертв. И жертвой этой была землянка.

Когда прибыл Люк, Марек его почувствовал сразу, едва тот оказался в пределах военного полигона. Мальчишка выглядел несколько взъерошено. Кашииканец сразу смекнул, что они с Раёком о чем-то не договорились. Но мысли Люка сказали всё за себя. Надо было преподать пацану науку блокировки собственных инакомыслий, иначе его бы в школе в первый день лабораторной крысой определили.

Разговор вышел спонтанным и грубым.

Марек вошел следом за Люком в его комнату, когда провожатый отдал новобранцу ключ-карту.

— Слушай сюда, малец, — влепив пломбу в косяк, сказал Марек, ударяя по замку двери. Полотно закрылось.

— Марек? — Люк только предположил.

— Здесь везде камеры и прослушка. Это специальная трёхминутная блокировка, при которой мы можем открыто говорить. Ты палишь свои мысли всем.

— Я не… что? — Люк смерил девчонку надменным взглядом. Да они одного с ней роста, только что-то во взгляде было цепкое и опасное. Люк предпочел держать дистанцию.

— Эта школа для одарённых. Не знаю, говорил ли тебе Раёк, чтобы ты свои мысли в узде держал. Хоть владеешь такой техникой, пацан? Спалишь нас, я тебя урою.

— Я не… они тоже читают мысли?

Марек воздел руки к потолку, картинно вздыхая.

— О Сила, о ситхи…, — и сделал обманное движение, якобы в желании ударить Люка в живот. Пока Скайуокер принимал оборону, на его запястье уже защелкнули браслет.

— Что ты на меня нацепил? — взвизгнул татуинец, силясь стянуть с себя серебристый жгут.

— Дурак. Он блокирует твои мысли. Да. Ты для всех Егор. Тёплый приём устроен не будет. У нас на кону другие задачи.

— Я должен увидеть Лею.

— Ты должен стать равным Соне, то есть мне. Стать в доску своим. Доказать свою верность.

— Тебе? — фыркнул Люк.

— Им, дурак. Мне доказывать ничего не надо. Я тебя знаю, как облупленного. Но если хочешь вернуться домой, должен пахать как лошадь. Знаешь что такое лошадь?

— Знаю.

Люк мерил собеседницу колючим взглядом. То, каким был Марек, он помнил из другой жизни. Ещё и Раёк предупредил, что сейчас кашииканец бывает не в себе. Всё равно, что добровольно кормить с руки ранкора, если решишь подразнить.

— Вот и славно.

Марек обернулся на пломбу, взорвавшуюся и облетевшую пеплом на пол.

— Там метла, там урна, — указал Гален рукой по углам, — Приберись, кадет. Здесь нерях не любят.

И вышел. Люк злился на незваного гостя не долго, но пепел с пола всё-таки подмёл.

Люк

Генерал снова прибыл в школу. На сей раз, чтобы проверить личность новичка. В рапорте у Самойлова были хорошие пометки. Хотелось проверить претендента на деле.

Люк стоял в коридоре, в ожидании приглашения. Весь военный состав вместе с Соколовым уже был на тренировочном полигоне, где обычно проходили занятия по стрельбе.

Татуинец понимал, что ему нужно показать свои способности, и он же сомневался в правильности своих действий. Но особые обстоятельства толкали его вперёд: он был обязан встретиться с сестрой, а сделать такое можно лишь показав генералу свои блестящие результаты.

За час до экзамена Люк мельком увидел Лею…, точнее её тень, её самой уже не существовало — Лея была растворена в глубокой печали, заточенная душой в тело ретривера. У него на тот момент чуть колени не подогнулись. Он готовил себя к подобному, но и представить не мог, насколько сильно на него эта картина произведёт впечатление. Если бы не стоявший рядом Самойлов, который стиснул на плече парня руку, чтобы тот не ринулся навстречу, то могло бы произойти что угодно.

Раскрывать себя было опасно и рано.

Генерал прибыл в школу с собакой. Лея шла понурая, можно сказать, не шла, а тащилась следом на максимально длинном поводке за Соколовым. Тот постоянно подтягивал собаку, потом увещевал ласково, что вот уже скоро Соня выйдет, но равнодушие золотинки было очевидным. Наконец, Соколову надоело, и он жестко подтянул к себе собаку, намотав поводок на кулак, принудил идти рядом. Люк как раз и видел эту сцену.

— Будешь упорствовать, усыплю к чёртовой матери, — шикнул он на собаку. Но его отвлекли подчинённые, которые приветствовали начальника. Кто-то забирал пса, Соколову подносили документы. Всё происходило в небольшой спешке. Люка отозвали переодеваться.

Артём протянул парню шлем. Скайуокер, в форме, наподобие пейнтбольной, стоял у входа, с учебным карабином на плече. Его абстрактные противники были простыми болванками, реагирующими на излучатель оружия, но дело было не в этом. Здесь был подстроен какой-то сюрприз и Люк предчувствовал это.

— Будет почти так же, как на тренировках на Камино, — сказал Артём, чтобы подбодрить парня.

— Я там не был, — ответил Люк, надевая шлем, подтягивая ремешок у подбородка. Прозрачное стекло забрала защищало верхнюю часть лица, почти как в лётном шлеме.

— Скажу лишь, что это немногим проще, чем на войне. Но не пытайся снять все цели разом.

— Почему?

— Увидишь.

Артём улыбнулся, но почти незаметно и хлопнул новобранца по плечу.

— Вперёд.

Перед Люком распахнулись двери.

Лея

У неё была настоящая собачья беспросветная жизнь. После инцидента её увезли на вторые сутки, сначала домой, где она прожила не больше трёх дней. Четыре стены, где всё напоминало о Соне, давили. Лея не ела, не проявляла радости. На четвёртые сутки собаку решили увезти на дачу, потому что хозяева подолгу пропадали на работе. Лея была одна. Нет, конечно, её навещали, кормили, но она ощущала невыносимое одиночество, в окружении соседей.

Холодная весна медленно катила на убыль. Органа страдала. Не было ни сил, ни желания продолжать существовать в шкуре зверя. Лея была самой несчастной принцессой на свете. Но никто не знал об этом её секрете, кроме тех, кто остался на базе.

Когда генерала как бы между делом спрашивали, как там Родни поживает, Соколов отмахивался. Некогда ему было думать о собаке.

Но Самойлов так невзначай намекнул в рапорте, что мальчишка хорошо ладит с собаками и если бы Родни подключили к общему делу, то глядишь, собака вспомнила бы команды, ведь она была способной к обучению. Соколову такая идея пришлась по душе, но Лея, наоборот, не горела желанием возвращаться в школу.

Никто не знал, что Соколов опоздал на экзамен не из-за внеплановой планёрки, как говорил, а что битый час он отлавливал пса на даче, заталкивал в машину, потому что был сам за рулём, ещё матерился, на чём стоял свет и вообще пригрозил Родни усыпить, всё равно от него толку мало.

Лея не слушала. Она лежала на заднем сиденье и вдыхала Сонькин запах: он всё ещё не выветрился из этой машины. Тихий скулёж Соколов заглушил радио, чтобы перебить стенания на заднем сиденье.

Как собака плелась за ним в школе, видели все. Видели, как Соколов наматывал поводок на руку, как дёргал за него, принуждая собаку идти с ним рядом.

Лея не знала, что за ней наблюдают. Что здесь её брат. Она упиралась идти с каким-то военным куда-то, но потом её подхватили на руки и понесли. Знакомый голос заставил вырываться из объятий, кружить вокруг знакомого человека. От переизбытка чувств зад вихлял вместе с хвостом. Но счастье сменилось ступором. Лея перестала выказывать радость и попятилась назад, огрызаясь.

— Ты чего? Это же я…, — Марек схватил собаку и притянул. Лея сопротивлялась, но цепкая рука крепко держала за ошейник. — Всё хорошо.

Лея видела Марека, находившегося внутри знакомого тела, тогда как самой хозяйки она не слышала.

Где Соня? Где Соня? — рычала она.

Не вздумай вырываться, девочка, — голос Марека зазвенел в её голове, заставляя задрожать всем телом. Лея инстинктивно упала, вжимаясь в пол. Перед ней опустились на колени, ласково чесали за ушами, призывая к послушанию. А потом прозвучала волшебная фраза, от которой внутри сначала все похолодело, а потом пришло в неистовую радость.

Здесь Люк. Мы его нашли.

— Люк… Люк, Люк, Люк! — Лея кричала имя на весь коридор, но для остальных это был лишь собачий лай.

Увидишь ты его. Он сегодня экзамен сдает на свою профпригодность, — Марек схватил собаку за морду, принуждая смотреть себе в глаза, — Мы можем вернуть тебя в нашу команду. Ты должна слушать мои команды. Тогда вас с Люком поставят в пару.

Я согласна, я согласна! — вновь собачий лай звенел в длинном коридоре.

Интересная была картина для прохожих, видевших девушку с собакой: наконец, воссоединились две выстраданные души, но никто не знал, кем приходились эти двое в отношении друг к другу.

Мы должны будем спровоцировать Люка. Не бросайся к нему радостно, никто не должен даже помыслить, что ты знаешь его. Поняла меня? — Марек поднялся с колен, похлопывая собаку по холке.

Да, — ответила Лея. Вышло так, будто собака фыркнула, тряхнув головой.

— Идём. Нужно переодеться. Помнишь ещё команды? — уже вслух произнёс Марек.

Да, — рыкнула Лея.

— Хорошо.

Воссоединение

Люк снимал цели одну за другой. Это было не сложно. Он и раньше бывал на таких стрельбищах. Тем более, всё это было лишь учением. Никто не пытался тебя убить или покалечить. На миг он вспомнил, как проводил ликбез для людей, которые должны были держать Лею в лагере, изображая из себя бойцов Со Герреры. Скайуокер тогда и предположить не мог, что всё выйдет слишком натурально, что там будут подсадные утки и от Инферно, что операция сорвётся. Конечно, Люк ожидал, что Лея скажет ему спасибо, но всё вышло иначе. Он желал вернуть сестру, но просчитать все нюансы так и не смог. Жестоко. Это было жестоко. С кулоном матери. Теперь он это понимал. И не проходило ни дня, чтобы он не думал о своих ошибках. Она хлебнула лиха. Его сестра. Сейчас…сейчас…