Вестник в старом мире

Еще не прошло и суток после смерти женщины. В ней угадывались аристократические черты и скверный характер.

— Что на мертвеньких потянуло? Мертвая женщина, еще сутки женщина? — Микола шутил, развязывая веревки, которые держали гроб на санях.

— Типун тебе на язык, окаянный, — Алексей перекрестился, уже потянулся закрыть крышку, как поскользнулся и упал.

— Вставай, чего разлегся? — Микола согнулся в приступе смеха.

— Шутник хренов, помоги, скользко, — Алексей потянулся, схватившись за гроб, но гроб, не привязанный к санкам, соскользнул.

— Мать моя женщина, убегает! — крикнул вслед ускользающей старушке Микола и бросился следом.

Шуваловское кладбище стояло на склоне холма, с которого не скользил, а летел гроб. В полумраке за ним бежали перепачканный в грязи Алексей и промокший Микола.

Разбитая дождем дорога выходила на Выборгское шоссе, которое не освещалось в сороковые годы. Поэтому приближение разогнанного до состояния полета гроб, возница Лаврентий заметил, когда изменить хоть что-то было уже поздно. Как вражеский снаряд гроб пробил дверь кареты насквозь, застряв в салоне. Застрял он без крышки, которая отлетела, для лучшей баллистики снаряда, поэтому высокопоставленный гость столицы — Герр Зонен смотрел на лицо мертвой графини с открытым ртом.

По-русски помощник Прусского посла говорил плохо, но от удивления смог выдавить:

— Мама?

***

Вадим вернулся домой под вечер. Слуги накрыли стол, поставили чайник. В доме царила атмосфера подозрительного спокойствия и уюта.

— Так, непорядок, — Вадим пошел по комнатам в поисках денщика.

Ефим нашелся у большого зеркала. Он вычесывал седые волосы и поправлял маленькими ножничками бороду.

— Собрался куда? — Вадим облокотился на косяк двери в будуар.

— Не только вам красивому по городу ходить. Вы же разрешите вашблогородь? — с надеждой спросил Ефим.

— Конечно, какие проблемы, — пожал плечами Вадим, — Кому так повезло?

— Стыдно признаться.

— Ну ты не на допросе, а я не следователь, мне можешь сказать.

— К Гертруде вашей, — заявил Ефим и выпятил грудь.

— Почему к моей? — удивился Вадим.

— Не знаю. Тянется она к вам, но я лучше подойду, или скажите не по Сеньке шапка?

— Что ты из меня злодея делаешь? Хочешь проломить ворота этой германской крепости, так я не против. Она не ко мне, а к моим деньгам тянется. Сложно одной женщине в городе.

— Эх, совсем обескультурили в столице. В церковь вам нужно, вашблогородь, а я пошел, — он убрал ножницы и надел хороший, но не очень дорогой фрак. Вадим платил большую зарплату, которую Ефим отправлял домой.

— Точно не будете против? — встав в дверях, уточнил денщик.

— Могу для уверенности пинка дать, — беззлобно пошутил Вадим, закрывая дверь, — С богом!

Ефим спустился по лестнице, насвистывая маршевую песню. У подъезда его ждала карета.

— Охренеть, — Вадим проводил взглядом денщика и пошел к себе в кабинет.

Тяжелую дубовую дверь он запер на ключ, чтобы слуги не мешали. За большой картиной с изображением императора Всероссийского Николая Первого, стоял сейф. Вадиму понравилась модель, которая была у месье Мореля, поэтому он купил себе такой же.

Он работал всю ночь, по одному обрабатывая напильником маленькие металлические цилиндры. Каждый раз, когда Вадим брал заготовку в руки, его глаза светились слабым синим светом. Одинаковые до миллиграмма обтесанные гирьки он расставлял группами по весу в деревянные футляры.

Так прошла ночь, Вадима от работы отвлек осторожный стук в дверь. Это служанка звала на завтрак. Заперев дверь сейфа с эталонами, Вадим пошел на кухню, где его ждали румяные драники со сметаной и дольками колбасы.

— Свежая газета, — поклонился слуга, наливая свежий чай.

— А Ефим еще не пришел?

— Нет, вашеблогородие.

— Ну хорошо, — Вадим развернул свежую газету с кричащим заголовком: "Сенсация! Пропавшая мать протаранила карету уважаемого сына!"

— Господи, что за бред, — Вадим отложил газету, — Есть что-то зарубежное?

— Сейчас посмотрю, вашеблогородие.

Вадим выписывал все доступные в Петрограде газеты и журналы, чтобы быть в курсе событий.

— К вам гости. Прикажете впустить? — вернулся слуга с утренней корреспонденцией.

— Пускай, — Вадим вытер рот салфеткой, когда в гостиную зашли перепачканные в грязи Микола с Алексеем.

— Прости, те, — извинился Микола, мявший от нервов шапку, — Мы с плохими новостями.

— Рассказывайте.

Выходил Вадим из дома скверно матерясь. Дождь перестал лить и тучи расступились, уступив место густому как кисель туману. Только стук копыт раздавался по мостовой ранним утром.

— Вы еще сюда приперлись, олухи царя небесного. Я вас в бочки закатаю и по Балтике спущу, как вы должны были сделать! — Вадим шумел не из злобы, скорее от раздражения.

— Не ругайся, нащальника, — вжался в плечи Микола, — мы же по-человечески хотели, по христьянски, уважаемая же старушка.

— Была, — вставил Алексей и прикусил язык, поймав острый взгляд Вадима.

Из тумана выехал экипаж и остановился прямо перед ними.

— Призрак? — из салона показалось хмурое и незнакомое лицо, — Седой передает привет!

Щелчок кремневого замка и выстрел.