Кровь на камнях

– После утренней пробежки, как обычно по распорядку, приборка, помывка и завтрак, – распорядился Егоров. – После него полчаса личного времени и построение для следования на учебный полигон. Третье отделение убывает туда сразу же после завтрака со своим инструментом. Для пригляда на сегодняшний день им в старшие назначается рядовой Афанасьев. Василий, штрафники сегодня на вашем, на подрывном будут работать, по тому плану, который фурьер Шмидт мне представил, – кивнул на главного оружейника Егоров. – Так что там, на месте, сразу всё оценивай, что в первую очередь вам нужно делать, а за что можно чуть позже взяться.

– В очередной раз спрашиваю рядовых третьего отделения, ни у кого не появилось желание перейти из нашей егерской роты в пехотный полк?

Алексей внимательно вглядывался в осунувшиеся лица провинившихся. Девятый день беспрерывно проводили они в изнурительных хозяйственных нарядах, вставая раньше, ложась позже всех и не имея вообще личного времени. Вымотались, похоже, штрафники изрядно, но ни одного слова жалобы за всё это время не слышали в роте от них. Подойдя вплотную к той черте, за которой они переставали быть элитой русской армии, особыми стрелками, «волкодавами», эти солдаты прочувствовали на себе, как им не хочется покидать ставший таким родным коллектив. Всего два наряда оставалось у них впереди, и, может быть, их благородие сжалится и всё ж таки даст шанс оправиться, стать такими же, как и все. А уж они не подведут, уж они теперь будут держаться за эту службу, и чувствовать снова себя людьми!

Всё это читалось на лицах третьего отделения.

– Ну-ну, значит, не хочется в мушкетёры, даже с лопатой в егерях лучше? – проворчал Егоров. – Ладно, требования к вам всё те же, трудитесь, как положено, отрабатываете провинность, увижу у кого из вас леность, сам тут же взашей выгоню. Вон сейчас новую партию в гарнизон Журжи набирают, старички знают, что там за служба. Два дня вам осталось страдать, потом поглядим, подумаем с командирами, что с вами там далее делать! Внимание, рота, пять минут на оправку, потом строимся для пробежки! Разойдись!

– Ну что, Василий, как работники, не лентяйничали у тебя? – Егоров оглядел чумазых и вспотевших штрафников, копошившихся на полигоне в своей испачканной и рваной «подменке».

– Да не-ет, ваше благородие, что вы, молодцы робята, весь день с огоньком трудились, – покачал рыжей головой Афанасьев. – Вона как, половину всего ретраншемента за день сработали. И вал маненько насыпали, и даже корзины сверху глиной с камнями заполнили. Чуток боковые ходы начали вести. Ещё, поди, день вот такой же работы, и мыслю я, что закончим мы энтот наш учебный бастион, – кивнул он на кусок сооружаемых здесь оборонительных укреплений. – Ров ещё нам осталось выкопать, рогатки перед ним установить, ну и так кое-где ещё, конечно, надо бы подправить. А как закончим, вполне даже можно будет целый плутонг через него прогонять.

– Добро, – кивнул Алексей. – До вечера уже совсем немного осталось, приглядывай пока за их работой, а после ужина к себе ребят наш каптенармус заберёт. Вот кто у нас, похоже, огорчится, что столько работников он враз очень скоро потеряет, у него-то завсегда есть что там по хозяйству делать. И пусть передохнут, вижу вон, как замаялись.

Алексей внимательно оглядел штрафников. Удивительно, на лицах никакой подавленности, угрюмости или пустых тусклых глаз. Несмотря на всю свою предельную усталость, эти люди смотрели на него открыто и даже как-то весело. Ну, да оставался только один день трудов, а там уже всё решится, командир строг, но он справедлив, да и Василий по секрету уже кое-чего шепнул. Так что живой надеждой и жаждой жизни горели эти глаза. Лёшка посмотрел на Василия, хмыкнул и зашагал в сторону стрелкового полигона. Там сейчас вся егерская рота шлифовала навык точной и быстрой стрельбы.

Двадцать седьмого января на утреннем построении Егоров, как обычно, объявлял план и распорядок службы для личного состава на весь сегодняшний день.

– До обеда дозорное звено занимается под командой капрала Лужина в заозёрной роще. Ему же придаётся на сегодня и первое отделение Опарина. Селантий, перенимайте там у наших пластунов все их навыки и дельные наработки, чую, что пригодятся они нам вскоре, а твой десяток он ведь завсегда был ближе к дозорным.

Второе и четвёртое отделение, вы после завтрака идёте на новый полигон с возведёнными там учебными укреплениями. Подпоручик Гусев, Сергей Владимирович, будет вас наставлять, как их правильно и грамотно у неприятеля брать.

Вторая полурота прапорщика Хлебникова до обеда занимается полевым егерским боем. Особое внимание, Вячеслав, уделите на отражение атаки неприятельской конницы. Иван Макарович, вас попрошу тоже там быть, с вашим-то опытом ещё той старой прусской компании вы нам шибко будете нужны!

Ротные оружейники работают в овраге с пионерами подрывниками ото всех плутонгов. У вас, братцы, новые фугасы сегодня будут в работе. Испытывайте их с особой осторожностью и со вниманием, под командой фурьера Шмидта, ну, да я и сам там сегодня с вами буду.

Алексей выдержал паузу. Рота молча замерла в строю. Именно сейчас должен был решиться и вопрос со штрафниками. Егеря понесли заслуженное и справедливое наказание, они приняли всё то, что им полагалось за свою дурь, безропотно и стойко. Десять дней вышло. По штрафным работам объявлено не ничего было, да и вообще в списке ротных дел третье отделение сегодня и вовсе не упоминалось.

«Что дальше, как их теперь рассудит капитан? – думали солдаты. – А ну как он на них так осерчал, что вовсе даже и не даст им прощения?! Вон ведь все десять дней всю роту в полном составе и в хвост и в гриву гонял. Строг командир, ох и строг!»

– Сегодняшним днём третье отделение роты расформировывается! – громко на весь плац провозгласил Егоров.

Сердце у многих рядовых в строю замерло, а у штрафников так и вовсе побелели лица. «Всё, расформировывается, ну вот и конец этой егерской службы!» – пронеслось в голове у многих.

– Весь личный состав третьего отделения разбивается по всем десяткам роты, а на его месте формируется новое, под командой капрала Изотова, коему это начальственное звание присваивается сегодняшним днём. – Лёшка обвел взглядом, стоявший в конце строя десяток. – Надеюсь, уроком вам лично и всем остальным будет всё то, что случилось. И более впредь такое не повторится! Потап Савельевич, организовывай на сегодня после обеда банный день, – обратился он к старшему тыловой группы. – Понимаю, что не суббота сегодня, но ничего, лишняя помывка роте после такой декады не помешает. А в помощь вам вон эти десять архаровцев, – капитан кивнул на чумазых штрафников. – Пусть первыми потом помоются, отпарятся и постираются. После обеда разрешаю старшему оружейнику вернуть им убранное оружие. Пусть приводят его в порядок да нашивают свои погоны и волчий хвост. Потом отдых, пусть отсыпаются до утра. У всех остальных после бани и часового отдыха по два часа грамматики. Всё на сегодня. Рота, смирно! Вольно! Разойдись!