Кровь на камнях

Шишкин с Быковым переминались с ноги на ногу рядом с офицерами.

– Оружие к осмотру! – подал команду подпоручик. – Так, пороховая затравка на полке замка у обоих в наличии и без сырости, пули в стволе, оружие к бою готово. Молодцы, по скорости вы всю площадку прошли хорошо, ноздря в ноздрю, на равных орудовали. Посмотрим, что у вас теперь с точностью вышло.

– Шишкин одно попадание, Быков два, – доложился вернувшийся от мишеней подпрапорщик. – Гренады оба хорошо положили. Штыками тоже на равных сработали.

– Ну, вот и победитель в этой тройке определился, – сделал выводы Гусев. – Так, третье отделение плюсуем три очка, первое два, а у второго с минусом одно штрафное очко будет.

– Кузь, а Кузь, похоже, сегодня до отбоя твоим пришла очередь дрова рубить для всей роты, – подначил командира второго отделения капрал Усков. – Ну а чего, мои вон давеча тоже на цельный час позже спать пошли, зато опосля такие шустрые стали!

Егоров посмотрел на показавшуюся от опушки рощи новую тройку. Эти бегуны бежали кучно, отстающих у них пока не было.

– Ладно, Сергей, пойду я пока в штаб прогуляюсь, может, чего нового там узнаю, да и про гренады Якову Семёновичу тоже не лишним будет напомнить. Он давеча говорил, что ему обещали из Измильских крепостных подвалов несколько ящиков их прислать, а то меня скоро Курт даже без соли съест. – И, выбравшись из полигонного снежного месива на хорошо натоптанную дорогу, Алексей зашагал в сторону городских предместий.

Минуя окраины, уже ближе к центру шум большого южного города, суета и толчея людей на улицах всё более усиливались. Было здесь много гражданских обывателей, хватало на них и военных. Вот с северного центрального тракта, ведущего в сторону Ясс и Фокшан, втягиваются в город длинные колонны какого-то пехотного полка. Солдатики были вымотанные долгой дорогой и шли по улице тяжёлой поступью. Алексей присмотрелся, на плечах у каждого из них виднелся красный погон. Знакомых лиц среди офицеров не было. Как бы ни была велика Первая Дунайская армия, а всё равно за эти четыре года службы в ней Алексею многие лица командиров уже примелькались, и были они хотя бы и мимолетно, но всё же знакомы или, как говорится, цепляли его взгляд. Здесь же все эти люди для него были него чужие.

«С России, что ли, пригнали какой-нибудь полк или со Второй армии Долгорукова, – подумал Егоров, пропуская очередную колонну пехоты. – Барон же пару недель назад рассказывал, что к нам сюда на Дунай на усиление часть войск с севера перебрасывать будут ввиду наступившего затишья под Очаковым и в причерноморских степях».

Но вот, наконец, войсковая колонна прошла, и Алексей, перейдя улицу, направился в сторону главного квартирмейстерства армии.

– Лёшка, Лёшка, ты́ это, Егоров?! – громкий крик сзади остановил егеря. Он обернулся и с удивлением рассматривал высокого курносого подпоручика в гренадерской форме, отделившегося от проходящей колонны.

– Бестужев, Алексей, ты?! – Молодые офицеры, стоя прямо посреди перекрёстка, крепко друг с другом обнялись. – Вот это встреча, тёзка, сколько лет!

– Так два года уже, а летом так и все три будет с того памятного штурма Перекопа! – гренадёр крепко хлопну по плечу Алексея. – Ну как ты-то сам? Ого, Алексей, да ты никак в капитанском чине уже! Вот это да! Вот это, я понимаю, рост! Вот же на Крым только прапорщиком пришёл. Молодец, братец, поздравляю, искренне рад! – без тени зависти порадовался за Егорова гренадёр. – А я вот всё также и в тех же подпоручиках на своей полуроте бегаю. У нас-то во второй армии громких дел совсем мало было, отличиться негде, да и с вакансиями весьма кисло. За все последние два года пару раз только орду отгоняли да небольшой османский десант с Буга вышибли, вот и все наши дела. Знал бы ты, как я обрадовался, что наш полк сюда, на Дунай, перебрасывают. Вот где настоящая жизнь, Лёшка! А тут опять незадача, идём на усиление гарнизона крепости Журжи. Возьми меня к себе в егеря, Лёш, ну ты же знаешь, что я не из робких. Верой и правдой буду служить! Возьми!

На Егорова смотрели такие умоляющие, горящие жаждой деятельности глаза. Отказать в такой просьбе ему было непросто.

– Ну не зна-аю, – Лёшка скептически хмыкнул. – Вакантное место полуротного-то у меня ещё на позапрошлой неделе открылось. Но тут ведь и сама егерская служба, она совсем иная, и ничем она не похожая на ту, что у вас там, в гренадёрской роте. У нас не один обер-офицер ни в чём уступит опытному капралу. Бегает, как конь, стреляет без промаха, костёр в сыром лесу разведёт, поляну так проползет, что и трава не колыхнётся. Ты понимаешь, что это всё совсем другое, тут весь свой уклад придётся ломать и даже у солдат многому нужно учиться.

– Алексей, да я-то с радостью, ну ты же меня знаешь! – упрашивал его Бестужев. – За спины солдат я никогда не прятался, здоровьем Боженька не обидел, коня, как твои, пока, конечно, не догоню, но и далеко от него не отстану. В поместье отец меня на охоту постоянно с собой брал. Птицу с десяти лет из кремнёвки бил, в полку нашим егерям не уступлю в меткости. – Лёш, ну давай я отцу напишу, у него сводный брат в инспекторах на казённых тульских оружейных заводах. С меня два штуцера, и для себя я ещё прикуплю, – продолжал он соблазнять егеря.

– Что, вот так прям готов резко всё бросить у себя в Черниговском и новую службу в егерях начать? – капитан оценивающе оглядел подпоручика. – Смотри, тёзка, лёгкой жизни я тебе не обещаю. У меня как раз сейчас учебный плутонг из новобранцев на полигонах егерский навык нарабатывает. Понятно, что ты офицер, не ровня подлому сословию, и к тебе особое отношение, но учиться азам нашей службы придётся рядом с ними.

– Да мне-то за радость! Наоборот, будет цель, куда расти, – заверил его подпоручик. – Застоялся я уже в полку, никакого продуху мне там нет. Берёшь, Алексей?!

– Ладно, – наконец принял решение Егоров. – Как раз сейчас в главное квартирмейстерство армии иду. Отчество твоё как, а то мы всё по именам. В какой роте? Кто командир полка и твой непосредственный начальник?

– Черниговский пехотный, полковника Фатеева Валерия Анатольевича. Первый батальон Смысловского, первая гренадерская рота капитана Личагина. А я сам Александрович, а вас как по батюшке, господин капитан? – Бестужев принял уставную позу, вытянувшись по швам.

– Петровичи мы, вольно, подпоручик, – улыбнулся Лёшка. – Ладно, буду добиваться твоего перевода сегодня же. Ну и ты со своей стороны тоже с рапортом к полковому начальству подойди без промедления. Такое делать надобно быстро, пока вы здесь, в Бухаресте, оказались. Два, три дня вам здесь передохнуть на постое дадут, а потом уже дальше погонят. Опосля тебя из Журжи вытащить гораздо труднее уже будет, я тамошнюю крепостную тягомотину хорошо знаю.

В штабе, как обычно, кипела жизнь. Генрих Фридрихович к разговорам расположен не был. У него в кабинете сидел первый помощник главного квартирмейстера и «контрразведчик» Баранов с двумя своими офицерами. До Алексея они меж собой вели весьма оживлённую беседу, но с приходом капитана все резко замолчали.

«Понятно, опять великие государственные секреты», – подумал Егоров и попробовал было загрузить своего куратора хотя бы самыми главными своими проблемами.

– Стоп, капитан, давай все свои вопросы позже! Через пару дней ко мне подойдёшь, вот там мы всё и решим. Некогда мне, поверь, дела очень серьёзные. Вот от Митеньки своего всё там и узнаешь. Так, хорошо, по-твоему черниговцу напишешь все его данные на бумаге и оставишь её у адъютанта, сейчас мне пока не до этого. Всё, давай, давай! – и он выпроводил егеря за порог.

– Мить, чего вы все тут такие озабоченные? – Алексей внимательно оглядел насупленного и хмурого подпоручика. – Барон со мной разговаривать не хочет, закрылся с людьми Баранова и секретничает. Ты вон тоже, как меня увидел, скривился и нос вон воротишь. Чего у вас такое стряслось-то?

– А-а, – отмахнулся адъютант, собирая со стола и раскладывая в две толстые папки какие-то бумаги. – Хорошо вот так вот своей жизнью жить, от начальства подальше, к лесу поближе. У тебя, небось, самая большая забота в роте – это развод караулов на службу да проверка чистоты оружия.

– Да конечно! А в чём же ещё моя забота может быть? – иронично поинтересовался Алексей.

Митя к шуткам расположен не был и, перечитывая какой-то очередной листок, с досадой достал из тумбы ещё одну папку и положил документ в неё.

– Лёша, вчера в ночь гонец прискакал с вестью с того берега, – и Митя кивнул в ту сторону, где, по его представлениям, протекал Дунай. – В Стамбуле скончался Мустафа III, в Османской империи новый султан, родной брат покойного Абдул-Хамид I. По всей туретчине сейчас вой и стенания идут, войска присягают новому правителю. А у нас тут, сам знаешь, какая куча высоких советников из Санкт-Петербурга ошивается. Такая чехарда началась, присесть некогда, совещание на совещании, всем гору документов подавай. Никто сам ещё толком ничего не знает, что ему делать нужно, но показать-то свою значимость в государственных делах им всем ох как ведь нужно!

– Да куда гнать-то, чего здесь паниковать? – удивился Алексей. – По указу матушки-императрицы и военной коллегии у нас наступление и так готовится, сворачивать его всё равно не дадут. А со сменой султанов политика Блистательной Порты в отношении России всё равно ведь не изменится. Ушёл один, пришёл другой, а правящие элиты-то всё те же. Их дело не дать усилиться нашей империи в Причерноморье, на Балканах и ни в коем случае не отдать нам Крым. Мирным путём такое никак не решается.

– Ой, не знаю! – в раздражении отмахнулся подпоручик. – Я о таких высоких вещах даже не задумываюсь. Мне бы на три заседания документы все разобрать, а ты мне тут мешаешь.

– Ладно, ладно, сейчас уйду, – успокоил адъютанта Егоров. – Листок мне дашь чистый с пером и с чернилами? Генрих Фридрихович, когда меня из кабинета выпроваживал, приказал у тебя данные по нужному человеку оставить. Потом, как освобожусь, говорит, заберу их у Мити.

– Да всё я тебе дам, – кивнул адъютант. – Не обижайся ты на меня, сам видишь, чего у нас здесь сейчас творится. И это, заметь, только лишь начало. Вот скоро из Санкт-Петербурга обратная почта пойдёт, вот тогда и держись! – и подал всё нужное Алексею.

– Ну как их благородие, поспевает за солдатиками, на тебя за то, что ты его здесь гоняешь, не ворчит? – подмигнул Осокину командир роты.

– Да не-ет, – усмехнулся подпрапорщик. – Стараются, потеют они, даже матерятся порой. Но это уже так, видать, от избытка чувств. Однако догнать пока солдат они не могут. Не хватает, видно, сноровки, робята-то с крестьянского детства да с работной юности к трудам и к быстроте привычные. Но ничего, не намного они от них отстают, а в стрельбе да в ведении боя тут господин подпоручик уже сам всем фору даст.

– Вот оно как? Ну ладно, сейчас мы проверим, чего он тут умеет и как он учится, – и Алексей направился на исходный рубеж, где уже стояли наготове к старту два рядовых егеря и подпоручик Бестужев.

– Здорово, братцы, Алексей Александрович, мы с тобой уже здоровались, не против, чтобы я тоже с вами пробежался? Махнём на время? – и он поменял свой штуцер на фузею одного из бойцов, прихватив его гренадный подсумок. – Ты уж извини, потеснил я тебя, пробежишь в следующей тройке, – и, подстраивая под себя ремешок на ремне ружья, заступил на место отошедшего с дистанции егеря. – Братцы, кто побеждает, того и будет, идёт? – предложил он соперникам и, сняв с пояса кавказский кинжал, положил его на пенёк.