Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Книга пятая. Кирдык вашей Америке!

– Джек, у этого мальчонки глаза убийцы. Он за секунду может прихлопнуть нас обоих и даже не поморщится. Для него поломать человека или отправить его к праотцам – что для тебя высморкаться. Я заглянул ему в глаза – в его душе сидит сам дьявол, верно тебе говорю. Он только с виду юнец, на самом деле он постарше нас с тобой будет. В его взгляде я прочитал то, что мы с тобой никогда не видели и вряд ли когда-то увидим.

– С чего ты взял, Кеннет? Просто парень умеет драться, – возразил ему Джек.

– Нет, старина. Этот парень не просто умеет драться – он умеет убивать. И уже убивал, клянусь святым Патриком. Я это сразу вижу. Ты не был на войне, а я был. Потому могу отличить тех, кто там был. Не знаю, как, но мальчонка побывал в таких переделках… В общем, я попросил его только об одном – никого не убивать. И он дал мне слово.

Михаил действительно никого не убил. Но сломанные челюсти, а также руки и ноги – этого было много. Ни один бой с подростком не заканчивался без травм для его противника. Потому что несмотря на техническое превосходство Дудкина, все же он находился в теле подростка. И если против сорокакилограммового юноши выходил 90-килограммовый атлет, то бороться с ним Михаил не собирался. Да и в ударной технике у него не было никаких шансов – всё же вес есть вес. Любой из взрослых бойцов в схватке один на один по правилам сломал бы его за 10 секунд. Ну или за 20. Площадка маленькая, далеко не убежишь и долго уворачиваться не сможешь. Поэтому выход был только один – нанести такое повреждение сопернику, после которого он не смог бы продолжать бой.

Это только профаны могут говорить о том, что подросток не может сопротивляться взрослому человеку. Мол, и вес разный, и сила, да и о технике можно поспорить. Ведь обычно боксом или борьбой мальчики начинают заниматься лет с восьми-десяти, и к 12 годам уровень их мастерства в лучшем случае подтягивается к первому разряду. Ну и физические параметры, конечно же, уступают старшим юношам, не говоря уже про взрослых спортсменов. Но это если говорить о спорте.

Спортивный поединок – это всегда правила. В разных видах единоборств правила разные. Тот же бокс несмотря на то, что там наиболее реальная ударная техника, ограничен условностями – руки в перчатках, небольшая площадка с канатами, где затруднён манёвр, запрещение бить ниже пояса, отсутствие бросковой техники. То есть, в боксе у легкого бойца против тяжеловеса шансов практически нет – тяж рано или поздно попадёт. Или же загонит в угол и всё равно забьёт. В вольной или греко-римской борьбе, в дзюдо та же история – вес играет огромную роль. Вообще, любая чистая борьба, ограниченная правилами, не даёт возможность более техничному борцу одержать победу над менее техничным, но более тяжёлым.

А вот в смешанных единоборствах такой шанс у технарей есть. Там, где можно и ударить, и сделать болевой приём, вес уже не играет такую важную роль. Тяжеловеса можно провалить, подсечь, да и просто обмануть, показав удар, но пройдя в ноги. А когда у тебя на шее повисает 40-50 килограммов, зажав шею в тиски, то долго не продержишься. И будь у тебя хоть сто килограммов живого веса, но если уж попался на удушающий, который грамотно сделан, то шансов вырваться очень мало.

Ну а если говорить о боях, где правил нет вообще, где речь идёт не о победе по правилам – по очкам или по количеству красивых бросков, то вес противника вообще не важен. Это же не дзюдо, где можно красиво бросить соперника и получить «вазари» или «иппон». Если в бою все приёмы разрешены или бой ведётся максимально жёстко, то один точный удар может решить его исход. Или болевой приём, доведённый до финала. То есть, если ты провёл рычаг локтя или колена, то после того, как у противника ломается рука или нога, он вести поединок уже не сможет. А сломать челюсть даже самому здоровому и накачанному мужику несложно – требуется усилие в 17 килограмм. И это только челюсть – не самое уязвимое место в теле человека. Есть еще гортань, которая легко перебивается ударом ребра ладони в горло, есть глаза, которые можно выбить пальцами рук, есть ключица, которая прекрасно ломается и при этом ее осколки могут повредить лёгкое. А это уже летальный исход. Смерть.

Но такой исход Дудкину не был нужен. Поэтому он или ломал сопернику челюсть, сразу же после начала боя мгновенно сближаясь с ним и нанося несколько точных и быстрых ударов, или пробивал ему удар в пах ногой или рукой. Если же удары в пах были запрещены, он проскакивал между ног соперника и рукой просто захватывал его мужское достоинство. А так как уговор был только не бить, а болевые приёмы разрешались, Миша просто сжимал кулак. И его соперник становился послушен, словно телёнок на привязи. Те же, кто пытался дёргаться, через секунду теряли сознание от резкой боли.

Пару раз Дудкин атаковал соперников ногами, если видел, что рукой не сможет их достать – опытные боксёры прекрасно владели защитой от рук, но часто «зевали» ноги. А если это были опытные кэтчеры, то они не знали, что есть техника ударов ногами в прыжке. Один раз Миша показал высший пилотаж – он с ходу запрыгнул на шею своему сопернику и просто задушил того в стойке. Это было очень эффектно и неожиданно, а болельщики орали так, словно увидели конец света.

Короче, слава о мальчике-убийце – так прозвали Мишу в ирландском квартале – моментально распространилась по всему Чикаго. Понятное дело, ему пришлось показательно расправиться с несколькими предводителями уличных шаек малолетних будущих бандитов. И победы в уличных драках окончательно создали Дудкину репутацию совершенно обезбашенного и смертельно опасного русского «крейзи».

Поэтому, когда он демонстративно ввалился уже со своей подростковой бандой на территорию «Латинских королей» и потребовал встречи с их боссами, те не послали наглого мальчишку куда подальше и даже не приказали показательно отметелить его. Взрослым бандитам было интересно посмотреть на этого «рашен-крейзи», слава о котором уже пошла гулять за пределы Чикаго. Тем более, что некоторые из боссов видели бои Михаила и понимали, что паренёк уникальный. Такой мог бы пригодиться и даже стать козырной картой «королей».

Но когда Миша Дудкин пришёл в ресторан The Berghoff Restaurant, умудрённые опытом мафиози допустили ошибку – они стали разговаривать с ним, как с подростком. То есть, глядя на него сверху вниз, цедя слова через губу, с презрением. Мол, ты козявка, а мы – короли. Они ведь не имели того опыта, который был у старого Кеннета Уолша и не знали, что на самом деле Михаил почти вдвое старше любого из них.

Через минуту они поняли, как жестоко ошибались, но было уже поздно – говоривший от имени пятёрки главарей банды Latin Kings Рикардо Санчес хрипел, получив удар вилкой в горло, второй босс, Энтони Асеведо, булькал перерезанным горлом – между пальцами у Дудкина было зажато узкое бритвенное лезвие – «мойка». Такие штуки для латиносов, да и вообще для Америки были в новинку. Еще трое «королей» моментально просекли ситуацию и не стали дальше дёргаться.

– Ок, русский, ты доказал, что способен убить и способен говорить, как мужчина. Чего ты хочешь? – спокойно спросил его Луис Филиппе.

Миша улыбнулся, да так, что взрослым бандитам стало не по себе, и произнёс:

– Я – король здесь. Единственный. Я мог бы убить вас всех за минуту. Но мне это не нужно. Пока не нужно. Мне нужны ваши связи, ваш авторитет и ваши люди. Одному мне придётся потратить кучу времени на то, чтобы стать здесь настоящим королём. А времени у меня не так много. Так что я здесь буду боссом, а вы – моими помощниками.

Луис не удивился. Что-то подобное он и предполагал. Потому что видел, как дерётся этот мальчишка, а только что убедился, с какой лёгкостью он убивает. Он сразу понял, что если сейчас они попробуют что-то возразить, то лягут рядом с Энтони и Рикардо. Луис был самым старшим среди боссов группировки – ему уже было 29 лет. И он понимал, что властью нужно уметь делиться, если хочешь, чтобы она всегда была у тебя в руках.

– Ок, чико, мы готовы пойти тебе навстречу. Но одно условие.

– Какое? – быстро спросил Михаил.

– Там снаружи – наши парни. Они вооружены. И если вдруг мы скажем им, что ты теперь главный, они не поймут. Если докажешь им, что ты действительно король – мы проголосуем за тебя.

Михаил улыбнулся и встал.

Но Луис внезапно продолжил.

– Но только запомни – наши женщины не должны больше оплакивать своих сыновей. Им хватит Энтони и Рикардо. Если ты и дальше будешь так царствовать, то у нас никто тебя не поймёт. У нас так не принято. Мы не Mara Salvatrucha, это сальвадорские муравьи режут всех, как свиней. Мы – короли, а короли должны быть мудрыми. Не надо больше смертей и тогда тебя полюбят и склонятся перед тобой.

Дудкин внимательно посмотрел на Луиса Филиппе и кивнул.

– Vez rey, rey para siempre! – сказал он, повернулся и пошел к выходу.