Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Книга пятая. Кирдык вашей Америке!

Глава одиннадцатая. И вновь продолжается бой!

Признание, даже в малом, окрыляет. Совет, если он мудрый, возвышает. Критика, если она по делу, дает толчок. Сообщество всегда сильнее разобщенности. Мастерство всегда самодостаточно, а неумение всегда навязчиво. Законы всегда жестоки, но жизнь, которая подчиняется определенным законам, гораздо более жестока. Кризис всегда является источником роста. Если его, конечно, преодолеть. А то, что не убивает нас, делает нас сильнее. Вот только согласен ли будет с этим мудрым изречением пострадавший в автомобильной катастрофе, который в результате стал инвалидом?

Москва, год 1977, ноябрь

Утро у Максима Зверева не задалось. Плохие новости начались с того, что, проснувшись, он вдруг вспомнил, что суп, который вчера вечером он сварил, остался на подоконнике. То есть, вечером он был горячий и Макс выставил его на окно в кухне, чтобы холодный ноябрьский ветер его остудил. И, как назло, внезапно прохлада сменилась почти летним теплом и утром солнце пекло прямо как летом – градусник за окном показал плюс 21! И, конечно же, супу этого хватило – когда Зверев, резко подорвавшись с постели, прискакал на кухню и поднял крышку кастрюли, то всё сразу стало ясно. Всю кастрюлю гречневого супа с курицей пришлось вылить в унитаз. Ну и, понятное дело, завтрак тоже был испорчен – есть не хотелось совсем, ведь кому приятно, если твой труд пропадает в унитазе?

Максим давно уже жил один на оперативной квартире КГБ, в так называемом «цековском» доме в самом центре Москвы, по адресу Гранатный переулок, 10 – как, впрочем, и остальные «попаданцы». Естественно, все квартиры находились под круглосуточным наблюдением – дом ведь был не простой, квартиры в нём предоставлялись только наиболее ответственным и ценным сотрудникам ЦК КПСС, а также министрам. И, конечно же, это была вовсе не та двухкомнатная «чешка», в которой он жил с родителями в Днепропетровске.

Вообще, этот кирпичный дом только-только был построен и даже ещё не сдан – официально – в эксплуатацию. Здание возводилось специально для Брежнева, его семьи и соратников, и находилось прямо напротив Дома приема Министерства иностранных дел. Сам Брежнев должен был жить в квартире, которая полностью занимала шестой этаж дома, однако в итоге история стала развиваться по другому сценарию. А пока что на самом высоком уровне, то есть, по прямому указанию Романова, было решено заселить в этот дом «великолепную пятёрку» из будущего.

В доме был всего один подъезд и 52 квартиры. Максима поселили как раз на шестом этаже, там, где должен был жить Леонид Ильич. «Попаданцы» постоянно подшучивали по этому поводу, называя Макса «генсеком». Рядом, то есть, в соседних двух квартирах, постоянно дежурили оперативные сотрудники Комитета госбезопасности. На площадке было всего три квартиры. На других площадках их было по пять. Этажом выше жил Кёсиро Токугава, этажом ниже – Иван Громов. В этом же доме жили также Миша Филькенштейн и Витя Уткин. Генерал Леонов не хотел рисковать и, поскольку «пионеры» уже «засветились» в операции «Рокировка», то он счёл нужным поселить их всех вместе в одной из элитных новостроек. Причём, генерал применил известный принцип «прячь дерево в лесу». То есть, если что-то нужно спрятать – положи на самое видное место.

Понятное дело, что официально дом только начал заселяться и особого внимания к себе не приковывал. Ну, советские партийные деятели и чиновники получили себе новые номенклатурные хоромы, что тут удивительного? Москвичи давно уже привыкли к подобным домам. Мало того – в Москве еще в 60-е годы стали возводить целые элитные кварталы. В основном их строили подальше от центра и такие кварталы москвичи стали называть «царскими сёлами». Наиболее масштабное «царское село» было возведено на западе Москвы, в районе Кунцево – целый район из 20 жилых домов. Аналогичные кварталы были построены в Новых Черемушках, на улице Удальцова. «Царское село» в Новых Черемушках возводилось специально для сотрудников Верховного Совета СССР, членов партийной номенклатуры.

Максим не сразу привык к своему новому положению. Нет, конечно, по уровню комфорта его квартира, как и весь дом, была не хуже, нежели в будущем квартиры в жилых комплексах классов «бизнес» и «премиум». В доме был большой вестибюль, несколько лифтов, внутренняя территория с двориком. Площадь его 3-комнатной квартиры была 140 квадратов, а высота потолков – 3,2 метров. Были и другие приятные удобства. Мало того – Максиму полагался обслуживающий персонал – например, кухарка. Но тут Зверев решительно запротестовал. И хотя его товарищи, тот же Уткин или Громов, от услуг повара не отказались, Максим настоял, чтобы к нему была приставлена только домработница – готовить он любил сам. Ну, вот и приготовил себе супчик… который пришлось вылить в унитаз.

Но на этом неприятности не закончились. Утренняя тренировка спецназа КГБ «Альфа», в которой Максим принимал участие, как инструктор, закончилась для него сломанным зубом. Причём, даже в своём будущем, когда Зверь занимался различными видами единоборства, когда стал чемпионом Украины сначала по ушу-саньда, а потом по панкратиону и боевому самбо, он практически никогда не получал травм. Ну, пару переломов на тренировках – это не в счёт. Тем более, что челюсть ему сломали по его же вине – не одел на тренировке капу и вышел на спарринг. А на соревнованиях ему только один раз сломали лодыжку. Но и здесь была больше его вина – он одновременно с соперником пошёл на проведение болевого приёма, но тот оказался быстрее, и пока Макс терпел, резко провернулся на спине. Раздался резкий хруст – и всё, прямо с борцовского ковра Максима увезла «скорая». А вот во время проведения занятий для опытных бойцов не должно было случиться ничего подобного. И всё же, как гласит закон Мэрфи, если неприятность должна случится – она обязательно случается.

Вначале всё шло, как обычно – Миша Филькенштейн провел разминку и представил личному составу нового инструктора по рукопашному бою Максима Зверева. Никто не удивился, что инструктору на вид было лет 13. После того, как 14-летний Кёсиро Токугава провёл мастер-класс на центральном стадионе «Динамо» для сотрудников спецподразделений МВД, КГБ и оперативной разведки ГРУ, которых тренировал инструктор по физподготовке сотрудников КГБ Николай Ерёмин, слухи о необычном пионере, который уделал всех лучших бойцов, поползли по Москве.

Ну, понятное дело, «по Москве» – это не значит, что вся столица судачила об этом. Ведь в группу, которую тренировал Ерёмин, входили только оперативники силовых ведомств, которые имели подписку о неразглашении государственной тайны. А перед семинаром, который проводил Токугава, они все дали ещё одну, дополнительную подписку. Ну, и на базе, где готовили сотрудников спецподразделений госбезопасности, милиции и армии, посторонних быть не могло – она была секретной, как и система их подготовки.

Впрочем, как раз сама система обучению рукопашному бою особо секретной не была – бойцов, кроме самого Николая Ерёмина, тренировали мастер спорта международного класса по самбо и дзюдо Виктор Бутырский, инструктор по каратэ Владимир Арбеков, и мастер спорта по боксу Борис Примаков. Так что в основу подготовки сотрудников спецподразделений были положены совершенно не секретные приёмы самбо и дзюдо, техника бокса и была включена техника ударов ног из новомодного японского каратэ. И, пожалуй, только это самое каратэ являлось неким «секретным оружием», о котором в конце 70-х в СССР мало кто знал.

Больше всего слухов и мифов ходило о каратэ, которое в то время имело мало общего с реальным боевым искусством. К тому же то каратэ, которое преподавали в Советском Союзе Алексей Штурмин и японец Тецуо Сато, было довольно ограниченным – их ученики прошли лишь первый этап подготовки, который заключался в постановке базовой техники. И за год Владимир Арбеков смог только проработать начальный уровень техники каратэ-до – кихон: удары, блоки, стойки. Ну и, конечно, основы духовной и морально-волевой подготовки. Как раз сейчас все, кто изучал каратэ, осваивали второй этап – рэндзоку-ваза, то есть, разучивание основных комбинаций, которые состояли из нескольких элементарных приемов с завершающим ударом или броском. Практиковали и комплексы формальных упражнений – ката. И всё же это был только начальный уровень.

Тем более, трудно было совместить в системе обучения оперативных сотрудников разные стили ведения боя – от спортивного самбо, дзюдо и бокса до приёмов каратэ-до, которые, в общем-то, тоже были больше из области спорта. Нет, конечно, все занимающиеся боевой подготовкой осваивали и болевые приёмы из арсенала самбо – не спортивного, а того самого, прикладного, которое было принято на вооружение еще в системе НКВД. И удушающие, которые применяются в технике дзюдо, тоже имели место быть. Но вся эта сборная солянка ещё не была объединена в одну систему – систему рукопашного боя, систему подготовки боевых подразделений, которые должны действовать в условиях силового контакта с противником.

Конечно, некоторое преимущество имели сотрудники оперативной разведки ГРУ, так как армейские приёмы рукопашного боя, которые в основном были взяты из арсенала боевого и прикладного самбо, отличались максимальной жёсткостью и были рассчитаны на нейтрализацию противника вплоть до летального исхода. Понятное дело, до такого финала на тренировках никто не доходил. Оценить реальность техники было сложно, потому что даже поединки в полный контакт проводились с определёнными ограничениями.

И вот тогда Кёсиро Токугава, который по сравнению со многими соперниками выглядел, как школьник на олимпийских состязаниях, показал, на что способен боец, не только владеющий разнообразной техникой ведения боя без оружия, но и умеющий наносить точные удары в жизненно важные центры. Это был не бокс, когда для нокаута нужно точно попасть либо в челюсть, либо в печень или селезёнку, не самбо с дзюдо, где для проведения приёма требуется провести захват конечностей или одежды соперника и даже не каратэ, где красиво выброшенная нога или рука должна произвести точечный контакт с телом спарринг-партнёра.

Токугава, конечно, проводил, как и боксёры, удары в полный контакт. Но его техника была не эффектной, а эффективной. А главное – Кёсиро не боролся, не вёл поединок, он стремился максимально быстро вывести из строя своих противников. И наносил поражающие удары туда, куда, например, обычно ни в боксе, ни в самбо, ни в каком-то другом виде рукопашного боя, которому обучали оперативных сотрудников, не били. Токугава был в горло, в пах, под колено, а двоим своим спарринг-партнёрам он первыми же ударами, причем, даже не кулака, а основанием ладони, просто сломал нос. Для этого вовсе не надо было обладать мощным ударом, большим весом или знать какие-то суперсекретные приёмы. Всё решала точность и хлёсткость ударов. И, конечно же, скорость. Как раз в скорости юркий и быстрый, как ртуть, японский подросток на голову превосходил своих соперников.

А самое главное – он дрался не просто жёстко, но и жестоко. Ведь в теле хрупкого подростка находилось сознание 49-летнего мастера, который большую часть жизни занимался единоборствами, причем, не только в каратэ-до. Кёсиро Токугава в своём будущем в качестве оперативного сотрудника ГРУ прошёл множество так называемых «горячих точек» – военных конфликтов, боестолкновений и ликвидация вражеских диверсионных групп. В реальном бою, когда проиграть схватку означает умереть, очки не присуждают и дипломы за победу не выдают. Цена победы или поражения – твоя жизнь! И это накладывает отпечаток на все действия бойца.