Общага 90-е. Откат к "заводским настройкам"

Мы вернулись к остановке и загрузились в первый подошедший трамвай, заполненный едва ли на треть. Здорово! Прокомпостировав купленные в кассе билеты, мы расселись на мягких сиденьях и вновь уставились в окно. Судьба опять повернулась к нам нужным местом: хоть не удалось поселиться в общаге, но обещанная помощь так удачно встреченного земляка, грела душу. Пока мы ехали, Славка играл роль заправского гида, рассказывая о мелькавших за окном достопримечательностях, и делился драгоценным опытом студенческой жизни.

Из трамвайчика мы выскочили, немного не доехав до центральной площади — на остановке, носящей имя героя революции — Сергея Лазо, которого по легенде белогвардейцы живьем сожгли в паровозной топке. Но у меня на этот счет были большие сомнения — видел я эти паровозные топки на раритетных локомотивах времен гражданской войны в нашем депо. Маленькие они, топки эти, не влезет туда человек, если его предварительно не разобрать на запчасти. Но легенда, на то она и легенда, чтобы будоражить сознание простого народа, сподвигая его на высокие дела. А на деле, все оказывается-то совсем не так, как в песнях поется!

Улица, одноименная остановке и отходящая от Ленинской под прямым углом, убегала куда-то вверх под немыслимым уклоном. Она была не слишком протяженной — метров триста, не больше. Примерно посередине она раздваивалась вилкой, огибая заросший травой пустующий пригорок. Один «зуб вилки», уходящий налево, тянулся до пересечения с улицей Суханова, а второй заканчивалась тупиком из сложенных друг на друга бетонных блоков.

— Нихрена себе подъемчик! — оценив крутизну дроги, почти с восхищением произнес Патлас.

— Ага, проняло? — довольно ухмыльнулся Славка. — А нам на самый верх топать! — обрадовал он.

И мы пошли, потихоньку забираясь все выше и выше.

— Пацаны, перекур! — взмолился на середине дороги наш немногословный и пухлый приятель. — Не могу больше! — Его дыхание сбилось — с физкультурой он не очень дружил.

Да что и говорить, даже у меня, занимающегося, до сей поры, спортом не реже трех-четырех раз в неделю, с непривычки заныли мышцы на ногах. Особенно икры. Чего уже о Леньчике, который и пробежать по-человечески стометровку не мог никогда, чем постоянно вызывал на свою голову праведный гнев нашего школьного физрука.

— Прочувствовали, как оно во Владике ножками? — Продолжал потешаться над нами пребывающий в радужном расположении духа Головня. — Ты, Леньчик, если в городе осядешь, подскинешь лишнего жирку! С таким жутким рельефом — сильно не растолстеешь! Весь город в сопках!

— Твою мать! — выругался толстяк, дыхание которого постепенно выравнивалось. Однако его рубашка от жары и высокой влажности насквозь пропиталась потом.

Смахнув рукой выступившие на лбу крупные капли, он посипел:

— Я готов…

— Готов? Тогда погнали, — произнес Славка, дыхание которого от крутого подъема ни разу не сбилось. Вот, что значит привычка! — Обратите свое драгоценное внимание налево, — указал на здание, сбоку похожее на два параллелепипеда разных размеров, поставленные друг на друга. — Владивостокский драмтеатр…

— Ну его нахрен! — просипел Леньчик, добавляя шаг. — Если мы сейчас до места не дойдем — я сдохну!

— Почти пришли, — сообщил Славка, ныряя в небольшой внутренний дворик, окруженный старыми каменными и деревянными домами, еще, наверное, дореволюционной постройки. Наш путь окончился возле колоритного двухэтажного барака с несколькими выходами. Один из них был окружен заборчиком, образующий придомовую лужайку метра три на три. На высоком крылечке, сидел, привалившись к стене, сухощавый молодой мужчина лет двадцати семи — тридцати, и с удовольствием потягивал пиво из большой кружки. Рядом с ним в тенечке стояла ополовиненная трехлитровая банка с пенным напитком и большая куча вяленой рыбы на разложенной на досках крыльца газетке.

— Ленька, здорова бродяга! — Славка радостно махнул ему рукой на подходе. — Гляжу, жизнь удалась?

— Еще бы! — в тон ему отозвался мужик, тряхнув длинной шевелюрой, доходящей сзади до плеч. — Пиво, спинки мента, погода… Чего еще для счастья надо? — щурясь от яркого и бьющего в глаза солнца, добавил он.

— А я все думал, застану тебя или нет? — произнес Головня, распахивая калитку и проходя в импровизированный дворик.

— Вчера на смене был, — отозвался Леня. — А вот ты чего-то давненько не забегал, — тут же попенял он Славке. — Уже и писярик замахнуть не с кем, вот и приходится пивком пробавляться…

— Фух, водяру на такой жаре трескать — это ж сдохнуть! — отозвался Славка, присаживаясь на крылечке рядом с мужиком. — А не забегал — так сессия меня доконала! Дай горло смочить…

Мужичок протянул кружку Славке и тот в два больших глотка её осушил.

— Кайф! — выдохнул он, возвращая пустую тару Лёне. — Пиво во Владе просто улет, пацаны! — сообщил он нам. — Такого больше нигде не попробуете! Знакомься, старик, это земели мои — из одной деревни. В одной школе учились, только они младше… А сегодня они меня так выручили, бля, даже не знаю, как и отблагодарить!

— Ну, так… — Леня выразительно щелкнул себя пальцами по горлу.

— Поляну, само собой, сегодня накроем! — отмахнулся Славка. — Но это так, мелочи! Пацанам перекантоваться негде — приехали поступать, а в общаге еще мест свободных нет… Я тут про Маринку вспомнил… Она же у тебя в цирковой гостинице рулит?

— Какие проблемы, Славка? — Леня хлопнул Головню по плечу. — Все на мази будет! Добудем твои корешам апартаменты! Ну, а если и с гостиницей обломится — у меня перекантуются. Места навалом — три комнаты, если чуланчик в расчет брать… Но кровать там имеется. Так что не ссыте пацаны — поможем вашему горю! — обрадовал он нас. — Славкины друзья — мои друзья!