Общага 90-е. Откат к "заводским настройкам"

Глава 16

Сдав «слегка» покоцанный мотороллер завгару, и выслушав о себе массу новых сведений, произнесенных сугубо на великом и могучем матерном языке, мы с Леней клятвенно пообещали собственными усилиями и за собственные средства восстановить полученные уставшей от наших пьяных покатушек техникой повреждения. Отсутствием моего приятеля на работе никто не озадачился, поскольку вчера у него и так был законный выходной, да к тому же он подменил свинтившего незнамо куда по своим делам напарника. Так что с этой стороны все было пучком.

Уставшие, но довольные, что наши бурлацкие приключения окончены, мы загрузились в старенький дребезжащий трамвайчик, следующий по пятому маршруту. На остановке Лазо мы выскочили, преодолели затяжной подъем до Лениного барака и, уже в сгущающихся сумерках вошли во двор. Вся наша потерянная на сутки веселая гоп-компания: Патлас, Леньчик и Славка, обнаружилась восседающей за накрытым столом. Кроме них за столом присутствовал еще один неизвестный мне вихрастый паренек лет восемнадцати.

— О! Возвращение блудных сыновей к отчему дому! — выдал Славка, первым заметивший нас на подходе. — Не упарились на работах? Где вас таскало целые сутки?

— Мы уже по второму кругу успели сабантуй запустить! — подключился к родственнику Патлас. — А вас все нет и нет!

Мы обогнули уткнувшийся едва не в калитку забора ограды мощный японский агрегат — «Тойту Марк 2» и вошли во дворик перед Лениным крыльцом.

— Че за дебилоид свою тачилу тут раскорячил? — недовольно поинтересовался домовладелец. — Не пройти, не проехать! Не посмотрю, что у него Марк черностоечный, хлебальник так разворочу…

— Да не гунди, ты, Ленька! — крикнул с места незнакомый мне парнишка. — Это я на ней приехал…

— Ты? — удивленно приподнял брови Леня. — Да у тебя такого бабла никогда и в помине не было! — фыркнул Леня. — Знакомься, Серега, брательник мой двоюродный — Вовка Верблюд…

— Слышь, балерун, задрал уже! — Вовка не остался в долгу, видимо это у них семейная конфронтация, тянущаяся еще с детских времен.

— А почему верблюд? — влез в братскую перепалку Палас. Этот пройдоха всегда везде свой нос засунуть успеет.

— А про балеруна, уже, значит, рассказали? — усмехнулся Леня.

— Угу, — ни мало не смутившись, кивнул Патлас.

— С верблюдом детская история, — поведал Леня, падая на свободное место подле стола. Подвинув к себе рюмку, он жестом показал Патласу «налей мол» и продолжил:

— Батя его — дядька мой, — пояснил он, — в загранку часто ходил, еще в те времена, и привез из Японии школьный ранец, как раз Вовке к первому классу. И был этот ранец такой прикольный, яркий, весь мультяшками японскими разрисованный, что Вовка даже ночью его снимать напрочь отказывался. Так и спал с ним, словно верблюд с горбом. Собственно, за что справедливую кликуху от дядьки и получил! Ну, так и приклеилась она…

— Да ну тебя, балабол! — раздосадовано произнес Вовка.

— Так откуда машина, хмырь? — не обращая внимания на обиженную физиономию брательника, вернулся к предыдущей теме Леня.

— Пацаны покататься дали, — продолжая корчить недовольную физиономию, процедил Вовка, похоже, он все еще дулся на Леню, поведавшему нашей компании о происхождении его не совсем благозвучного прозвища.

— И кто же это у нас такой мажористый? — удивленно произнес Леня. — Марковник-то, гляжу, года пятого? Бля, какой классный агрегат! — с завистью в голосе произнес он.

— Те какая разница, кто мне покататься дал? — встал в позу Вовка. — Ща, пацаны, поедем по Владику девок снимать! — с воодушевлением пообещал он всем собравшимся за столом. — Все наши будут! А с таким агрегатом любая даст…

— Главное, чтобы потом, глянув на твой настоящий агрегат, не съехали они! — усмехнулся Леня.

— Да ну тебя, урод! — вспыхнул Вовка. — Нормальный у меня агрегат, побольше твоего морщинистого стручка!

«Да, видать, мериться пиписьками, это у них с детства», — вновь промелькнула в моей голове мысль.

— Ну, а ты с нами едешь, старый пердун? А то количество мест ограничено…

— Валите, куда хотите! — отмахнулся от брата Леня. — Меня чего-то раскумаривать начинает — всю ночь с Серегой не спали!

— А где были-то? — опомнился Славка. — Мы уж не знали, чего и думать?

— Приняли нас мусора на Второй речке, вот только и отпустили, — вяло ответил Леня, которого после обильного перекуса действительно тянуло в сон.

Я тоже ловил себя на том, что постоянно клюю носом, упуская время от времени нить разговора.

— По синей приняли? — уточнил Славка.

— А тож, — кивнул, зевая Леня, — мы перевернулись на Муравье аккурат перед их отделением. Прямо под белы рученьки и взяли…

— Блин, и чего теперь? — озадачился Патлас. — Прав лишат?

— Да не — обошлось, — Леня мотнул головой, а после всадил стопку водяры. — Серый с что-то начальнику отдела наплел, и тот стал нас считать лучшими корефулями. Едва в десна с нами не жахался…

— Фу! Я так и знал, — подначил брата Вовка, — с мусорами в десна жахаться у тебя в крови!

— Да заткни уже фонтан, горбатый! — вяло возмутился Леня, видимо чисто для проформы. Похоже, погонять друг на друга, это у них нормальный стиль общения. — Мы с красноперыми всю ночь и весь день бухали, а после даже концерт «Мумий тролля» умудрились попасть…

— Да ты гонишь, Ленька! — Вовчик не выдержал «откровенного», как он считал, братского вранья. — И с ментами всю ночь пили, и концерт «Мумиков» слушали… Да у них концертов с восемьдесят седьмого года ни одного не было! Да и вообще группа, похоже, накрылась медным тазом.

— Да я и сам, если бы кто рассказал, не поверил, — неожиданно согласился с братом Леня. — Но, пацаны, зуб даю, что все так и было! Вон, Серега не даст соврать…

Я кивнул в подтверждение слов моего нового приятеля:

— Угу, так и было.

— Да ты лучше расскажи, как толстого мента обосраться заставил! — хохоча, произнес Леня.

— Это как? — заинтересованно протянул Патлас. — Внатуре обосрался?

— А то! — кивнул Леня. — Его этот мент мудохать начал, а Серега и говорит: «да чтобы ты обосрался»! Ну, он и обосрался! При всем честном народе! Даже штаны на жопе отвисли и промокли!

— Серьезно? — не поверил Патлас. По озадаченному виду остальных собравшихся было заметно, что и они всецело разделяют мнение Кучерявого.

— Бля, да зуб даю! — горячился Леня. — Так и было!

— Да, — покачал головой Вовчик. — Я тебе на старости лет хавчик пережевывать не буду…

— С чего бы? — не въехал Леня.

— Так ты совсем без зубов скоро останешься, — разъяснил Вовка. — Пиздеть-то оно — не мешки ворочать!

— Да ну вас! — отмахнулся Леня. — Не хотите — не верьте! А на деле так и было!

— Сержик, ну ты-то хоть скажи, что вы это все выдумали, — решил вывести меня на чистую воду Патлас. — Ну, ведь голимый бред!

Ха, а чеб ты сказал на то, что действительно со мною произошло? Хорошо, что хоть кроме Зябликова никто об этом не знает и даже не догадывается, что я теперь настолько крутой хрен, что круче только вареные яйца, да Брюс Ли! Ну, ладно-ладно! Не я, а тот который во мне… Но ведь он-то, по его словам, тоже я. Значит, есть мне куда еще расти. И я, рано или поздно, стану таким же крутым!

— Да случайно все это получилось, — произнес я вслух. — Когда эта тварь мне по печени съездила, я так разозлился, что пожелал ему обосраться. А он возьми, да и внатуре обосрись! Ну, не знаю, — пожал я плечами, — совпало так! Хотите, верьте, хотите, нет — а все именно так и было, как Леня рассказывал!

— А еще меня всю жизнь балаболом считали, — озадаченно произнес Патлас. — Но такое придумать… А концерт «Муми Тролля» в мусарне — так это ваще из ряда вон!

— И концерт был, — вновь подтвердил я Ленины слова. — Пацанов задержали за нарушение общественного порядка…

— Так они серьезно опять вместе собрались? Ну, в группу? — радостно воскликнул Вовка.

— Ну, да, — пожал я плечами. — Как Илья дембельнулся, так и собрались. Я даже несколько их новых песен услышал…

— Пацаны, да вам, по ходу, внатуре, везет! — с завистью протянул Вовка. — Я бы новых Мумиков не отказался бы послушать. А то старые записи и так до дыр протерты за три года.

— Не ссы, горбатый, — успокоил Вовку Леня, — послушаешь еще. Так, пацаны, — проглотив еще одну стопку спиртного, произнес Леня зевая, — я в люлю! А вы хоть катайтесь, хоть закатайтесь…

— Серый, ты как, с нами? — поинтересовался у меня Патлас.

— Не, я тоже спать, — мотнул я головой.

— Ты че, гонишь? — возмутился Патлас. — Когда еще ночной Владик с колес посмотрим? Да на такой тачке покатаемся? Девок Владивостокских снимем? А они тут, вах, — он поцеловал кончики собранных щепотью пальцем, пародируя любвеобильных грузин, — самий сок, генацвале!

— Как хотите, пацаны, а я — пас! — Непоколебимо стоял я на своем. — Прямо щас за столом вырублюсь.

— А! — махнул рукой мой кучерявый дружбан. — Как знаешь! Только потом жалеть будешь…

— И еще, чуваки, — произнес Леня, выползая из-за стола, — вы тут приберите за собой, когда сваливать надумаете. Не оставляйте свинарник во дворе…

— Обижаешь, братишка! — взмутился Славка. — Я пригляжу!

— Все, заметано! — кивнул Леня. — Серега, пойдем, покажу, где кости бросить.

Я отсалютовал приятелям поднятым на уровень плеча кулаком и пошел вслед за Леней. Он определил меня на постой в маленькой комнатушке-чуланчике, где стояла лишь одинокая кровать и старый обшарпанный комод. Но я был рад и этому — усталость достигла своего апогея. Буркнув что-то неразборчивое на прощание, Леня скрылся в другой комнате. А я, упав на кровать, скрипнувшую под моей тяжестью панцирной сеткой, зарылся носом в подушку и мгновенно отрубился.

Спал я крепко, и о том, что происходило дальше, мог только догадываться. Где-то посреди ночи в соседней комнате послышалась какая-то возня, приглушенные стоны и вздохи. Я слышал их сквозь сон, но проснуться, и присоединиться к веселью, так и не смог. Глаза попросту не открывались. Проснувшись под утро от требовавшего облечения мочевого пузыря, я никого в соседней комнате не обнаружил. Лишь смятая постель на разложенном диване, подтвердила мне, что все это отнюдь не мой эротический сон. Пацанов нигде не было, видимо, они продолжили свой загул где-то еще. Облегчившись, я вернулся в кровать и вновь крепко уснул.

Проснулся я от одуряющего запаха кофе, который доносился до меня из-за приоткрытой двери, ведущей в мою каморку. Я поднялся, протер слипшиеся глаза кулаками и вышел в комнату.

— А, Серега, проснулся? — завидев меня, улыбнулся Леня, уплетающий огромный бутерброд с маслом и сыром. — Кофе будешь?

— А то! — кивнул я.

— Кружки на кухне — первый шкафчик от двери — мой. Бери любую, — просветил меня хозяин хаты. — На печке турка стоит — еще на порцию должно хватить.

Я послушно кивнул и толкнул дверь на кухню. Кухня была большой, да что там говорить — просто огромной, так как была рассчитана на всех жителей немаленького двухэтажного барака. В крайнем от двери посудном ящике я разжился кружкой, вылил остатки кофе из джезвы и вернулся в комнату к Лене. Упав рядом с ним на заправленный к этому времени диван, я поставил кружку с кофе на журнальный столик и озаботился приготовлением бутера. К счастью, добряков, оставшихся после вчерашней пьянки, хватило бы и не только на нас двоих.