Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 3

* * *

Стоя на сцене, я резко вознёс ложку вверх — так, словно это по-прежнему был меч.

И поглядел в зал.

Полная тишина; все шепотки стихли, на только я поднялся наверх. Видимо, всем — как бы они ни относились к тёмным — было попросту интересно, что же я выкину. Кто-то ждал громкого позора, кто-то — демонстрации физической силы (в сущности, это было одно и то же). Но вот ложечка… что и говорить, этот маленький предмет подвесил интригу что надо.

Взгляды были направлены на меня — теперь действительно все, без исключений. Странный и немного задумчивый взгляд Воронцовой. Полуприщур старухи Рюдзин, в котором невозможно было прочитать её настоящие эмоции. Изумлённые Орлов и Аннабель. Виктор Медведев, у которого, кажется, слегка дёргалось веко — похоже, его самолюбие было задето тем, что Воронцова отдала мне ложечку, а не просто проигнорировала, как его самого.

Что ж. Если б он тоже вместо глупых поклонов попросил у неё ложечку, может, она бы и на него глядела сейчас с тем же выражением лица.

Ладно, пора.

Держа ложку ровно вверх (разницы никакой, но так куда зрелищнее), я сконцентрировался.

Призыв!

Первой из ниоткуда выпала массивная вилка.

Звон металла заставил толпу вздрогнуть. Он был слишком уж… неожиданным. Я видел, как люди в растерянности шарят глазами, пытаясь понять, что издало этот звук, а затем…

Ещё звон. И ещё. И ещё. Ложки, вилки, ножи — предметы падали один за другим, осыпая меня серебристым дождём. Мимо меня пролетела двузубая вилочка для рыбы, вонзившись в пол под кривым углом; затем я увидел столовую ложку, которая приземлилась прямо на погнутый кинжал Воронцовой, издав громкий звук…

Мимо пролетели вилка для устриц, чайные щипцы для сахара, крошечная ложечка для соли. Последнюю я успел поймать прямо в воздухе — и, изящно прокрутив, сунул её в задний карман брюк.

Град из столовых приборов прекратился; мелодичный камертоновый звон медленно стихал.

Наступила гробовая тишина.

…кажется, я знал, о чём думал сейчас весь набитый зал. Они ведь ничего не ждали от меня. Думали, скорее всего, что я покажу нечто похожее на навыки каратиста — грозы нефритовых изделий. Но вот вихрь из столовых приборов…

Большинство прикованных ко мне взглядов отлично передавали всю эту гамму эмоций. Люди были заинтригованы, растеряны, сбиты с толку. Никто не понимал, чему они только что стали свидетелями.

А когда ты не понимаешь, что именно видишь перед собой, то, по большому счёту, перед тобой есть лишь два варианта — умный и не очень. Умный вариант предполагает, что ты промолчишь и понаблюдаешь за развитием событий, чтобы не делать неверных преждевременных выводов. Не очень… что ты сделаешь неверные преждевременные выводы. В качестве попытки заработать пару баллов за смелость.

Так и вышло. Где-то в середине толпы я заметил шевеление, и чей-то молодой насмешливый голос огласил притихший зал:

— Похоже, среди нас затесался… По-овар?

О. Да это же тот рыжий паренёк, который нетерпеливо сжимал и разжимал кулаки, спеша поскорее выйти на сцену и показать, что он может. Теперь он недовольно кривил рот и комично растягивал последнее слово.

Впрочем, ожидаемая реакция. Я лишь улыбнулся.

— Ну, если ты такой крутой кулинар, — продолжал изгаляться молодчик, — может, приготовишь нам что-нибудь?

Я уже хотел было открыть рот и дать весьма скептическую оценку сомнительному чувству юмора этого типа, когда неожиданно ощутил и кое-что ещё. Полузабытое, но всё-таки ясно различимое ощущение.

Чайная ложечка в моей руке слабо вибрировала.

Чёрт. Похоже, у столового набора проснулась жажда крови. Кажется, проклятый меч слишком долго… не готовил.

Пока это было лишь слабым чувством; комариком, тонко пиликающим над ухом и требующим крови. Но я отлично знал, как это бывает. Если не утолить кровавую жажду меча, зуд перерастает в оглушительный рёв; тяга к насилию становится неудержимой…

Это, конечно, здорово. Но ведь не могу же я изрезать его прямо здесь, на глазах у всей почтеннейшей публики.

— Как насчёт рагу, а, по-овар? — рыжеволосый уже ржал в голос, распалённый моим молчанием. Кажется, он не замечал, что молчу не только я, и что его крики раздаются в полной тишине; что на него все косятся. — Приготовь мне рагу!

Я спокойно наклонился — и поднял с пола несколько ложек. Повертел в руках самую массивную.

— Рагу, говоришь? — хмыкнул я. Наши с рыжиком взгляды встретились на пару секунд, а затем я оглядел зал.

Кажется, все присутствующие разделились на две части. Те, кто наблюдал за мной с интересом — и те, кто глядел с ухмылкой.

— Прости, — заключил я. — Рагу сегодня нет в меню. Есть только отбивная.

Бросок.

Смех придурка оборвался в ту же секунду, как массивная столовая ложка на полной скорости врезалась ему в лоб. Ощущение, пожалуй, неприятное даже в том случае, когда ложка — самая обычная. Ну, а если это часть проклятого меча…

В общем, рыжика снесло — начисто и быстро. Сдавленный звук, похожий на кряканье; несколько задетых по касательной людей; впрочем, толпа быстро оценила происходящее и отхлынула в две стороны, давая место как ему, так и мне, медленно спускавшемуся со сцены.

Парень растерянно сучил руками по полу, пытаясь встать.

Не говоря ни слова, я занёс вторую ложку.

—…да ну нахер, — выдохнул кто-то сбоку и чуть позади меня. — У него же B-Ранг.

— И Щит, помнишь? У него есть Щит…

Действительно. Кое-как поднявшийся рыжик уже шевелил руками, создавая перед собой полупрозрачную конструкцию, чуть подсвечивающую зелёным.

Второй удар. Оглушительный треск; осколки Щита брызнули во все стороны зелёным урановым стеклом — и медленно растворились в воздухе, пока парень с неверящим видом тряс отбитой рукой.

Я подходил всё ближе. Третья ложка — чайная, та самая, которую я взял у Воронцовой — радостно вибрировала в моей руке.

Толпа недоверчиво перешёптывалась; в какой-то момент я выхватил две фигуры, сидящие в стороне — госпожу Рюдзин и японца средник лет с блокнотом в руках. Они о чём-то тихо переговаривались, не отводя от меня пронзительных взглядов.

— Как это вообще возможно? — шептали в стороне. — Сломать щит… Но у него ведь ещё есть козырь в рукаве?

— Если я правильно помню, — отозвался другой голос, — у него ещё было что-то вроде режима берсерка. Ну там, отключение боли, сила, и всё такое.

Противник и правда уже собрался с силами и, прекратив как ржать, так и трясти рукой, шагнул мне навстречу. Поруганная честь явно требовала отмщения…

Третий удар я нанёс точно под коленку; рыжик взвыл, падая вниз. Его недонесённый до меня удар мазанул по полу, оставляя лёгкую вмятину.

Я оглянулся. Воронцова стояла чуть в метре от меня, удивлённо глядя на происходящее.

— Ваша ложка, — я с улыбкой протянул ей чайную ложечку. — Благодарю, госпожа Воронцова. Она очень выручила меня.

— Пха… — рыжик попытался вдохнул воздуха. — Ты идиот…

Я приподнял бровь.

— У тебя их было три… — он медленно вставал на ноги. — Две ты бросил… одну отдал, и…

Я пожал плечами.

— Три? Кто сказал, что три?

Тихий металлический звон — и сразу десяток приборов из столового комплекта веером вылетели у меня из-за спины.