Тверской Баскак

* * *

Солнце еще не поднялось над вершинами сосен, а лагерь уже кипит буйной деятельностью. Впервые я никак в этом не участвую. Калида и Куранбаса не собирают пожитки, не вяжут поклажу к седлам, а стоят тут, рядом со мной, и ждут. Я им сказал, что мы остаемся здесь, и, судя по их мрачным физиономиям, они этому совсем не рады. Слышно, как они о чем-то яростно шепчутся за моей спиной.

Я не прислушиваюсь, если захотят уйти, то что же, они люди вольные. Подняв голову, окидываю взглядом бескрайнюю даль. Отсюда с вершины холма на левом берегу Волги, кроме бесконечного лесного моря, видна еще замерзшая ширь великой реки вместе с черными городскими башнями Твери на другой стороне. Вид величественный и грозный одновременно, он словно намекает мне. Здесь не прощают ни слабости, ни ошибок.

Передовые сотни еще с ночи ушли к Торжку, а сейчас весь лагерь уже почти собран. Монгольская конница, позвякивая оружием и сбруей, спускается к устью реки Тверцы, а на месте стоянки остались лишь неразобранные шалаши, черные пятна затушенных костров и утоптанный тысячью ног снег. Извилистое замерзшее русло Тверцы, единственный путь, который может привести завоевателей к стенам Торжка, и тут даже проводник не нужен, не заблудишься.

Кроме уходящих войск здесь на холме еще кучкуется с десяток тверских бояр. Эти приехали проводить князя и выслушать его волю о наместнике.

Турслан вчера с моей помощью, разумеется, обсудил с Александром кандидатуру наместника Твери. На предложение нойона оставить единого представителя в моем лице, князь спорить с монголом не стал, но недвусмысленно дал понять, что делает тому одолжение. Глядя тогда на эту сцену, я подумал, что несмотря на молодость, Александр поступает очень разумно. Ссориться с монгольским военачальником из-за какого-то городишки было бы глупо, а вот то, что теперь он сможет просить ответную услугу, уже немало.

Бояре топчутся совсем рядом со мной и до моих ушей долетают обрывки слов.

— Ты, Острата, горячку не пори! Кого бы Ярославич не назначил, с каждым общий язык можно найти.

— А ежели вон того узкоглазого⁈ И с ним договариваться будешь⁈

— Тьфу ты!..

Разговор обрывается, потому как Александр, оставив Турслана Хаши, повернул коня в нашу сторону. Пару мгновений мы все молча ждем и смотрим на подъезжающего князя, пока холеный вороной жеребец не застывает прямо перед застывшей в напряжении городской господой.

Посмотрев на них сверху вниз, Александр поворачивается ко мне и манит рукой. У меня прям все обрывается в душе. Этот жест, как река Рубикон для Цезаря. Сейчас я сделаю шаг, и моя жизнь полетит в тартарары! Спокойное и безопасное места зрителя я добровольно меняю на роль главного героя в спектакле с неизвестным и, очень возможно, трагическим концом.

«Ответственность, риск! Ведь это не игра, и я буквально ставлю на кон свою жизнь! — Застучало у меня в висках. — Зачем я это делаю! Оно мне надо! Ведь я всегда стремился этого избежать, стремился идти легким проторенным путем…»

Душу в зародыше внезапно вспыхнувший страх и срываюсь с места. Моя заминка не прошла незамеченной, и князь встречает меня с еле сдерживаемым раздражением.

— Будешь так шевелиться, фрязин, на посту своем не задержишься!

Я молча склоняю голову, мол, извиняйте, виноват, исправлюсь, а Александр, указав на меня камчой, кивает боярам.

— Вот вам мой наместник! Любите и жалуйте, а ежели что, спрошу с вас строго!