Луна над рекой Сицзян

В молочно-белом мареве появилась маленькая чёрная точка, которая постепенно росла и обретала чёткие очертания. Ко мне бежала собачонка, которую я недавно накормил маньтоу. Вот она на мгновение остановилась, глядя на меня с ласковой доверчивостью. Виляя неказистым обрубком хвоста, собака будто прощалась со мной. Потом неожиданно прыгнула, прочертив в воздухе чёрную дугу, перескочила водосточную канаву, взобралась на травянистый склон и, быстро обогнав нас, умчалась вперёд, сквозь дождь и туман, словно указывая нам путь. Уши её жалобно обвисли, шкура промокла и напоминала переливающийся чёрный атлас. Она то и дело отряхивалась, так что брызги летели во все стороны. Оглянувшись на нас, снова устремлялась в путь.

И вдруг, сам не понимая почему, я заревел. Быть может, из-за этой собаки, верной и искренней, которая, невзирая ни на что, провожала нас. Или из-за того, что у меня нет больше маньтоу, чтобы накормить пёсика. Я плакал от того, что забыл попрощаться с ней перед отъездом, забыл погладить её по голове. Кроме того, на моих глазах один парень чуть не огрел её, а я не мог разозлиться и врезать ему. Я оплакивал одинокую собаку, которой не на кого было опереться в этой глуши, её коротенький некрасивый хвост… Мои слёзы вместе с дождевой водой стекали на землю. Я знал, что дождевая вода была моими слезами, а раскаты грома были моими рыданиями. Я ни на кого не обращал внимания.

Сейчас я не знаю, где эта собака с обрубком вместо хвоста. Жива ли она ещё? Если умерла, то где похоронили? Я буду всегда скучать по ней. У меня осталось ещё немного слёз, но должен признать, что большая их часть была выплакана тогда по этой собаке. Все мои рыдания остались там.