Чужие здесь не ходят

* * *

Ах, как же сладко стрекотали сверчки на опушке дальнего леса! Одуряюще пахли кипрей и клевер, сплетались с высокой травою васильки и ромашки, и вспорхнувший в небо жаворонок выводил свою трель.

Над самым Велькиным носом пронеслась стрекоза, быстрая, с прозрачно-синими крыльями…

Юноша рассмеялся:

– Вот бы и нам так! А, Звень? Полететь бы куда-то далеко-далеко… хоть в Царьград!

– Нет, – сверкнув очами, обернулась девчонка. – В Царьград не хочу. Натерпелась… помнишь?

– Да уж, – согласно кивнув, рыжий пригладил непокорные вихры… верней – попытался, да все старания его вышли напрасными.

Даже обычно серьезная Звеня звонко расхохоталась:

– Да у тебя – гладь не гладь…

– А ты тогда, в Царьграде-то… Молодец! Не растерялась, – припомнив, похвалил отрок. – Особенно по пути.

– Так ведь знала же – наши не бросят!

– И все ж… Кабы не Михайла-сотник…

Оба – Велимудр-десятник и Звенислава – сидели в траве, на опушке. Рядом стояла большая плетеная корзина, полная крупной спелой малины, только что собранной Звеней. Вообще-то, ради этого девчонка сюда и пришла… Ну, не с рыжим же встретиться! Это он как-то здесь оказался… так не прогонять же! Зачем?

Спрятав усмешку, девушка повернулась, ожгла взглядом:

– Вель… А ты как здесь? Только не говори, что мимо шел.

Парнишка повел плечом:

– Так я и мимо…

Разменявший пятнадцатую весну десятник Велимудр-Велька давно уже не был тем восторженным пареньком, занозой, вроде Глузда, что когда-то подсматривал в кустах у реки за троюродной сестрицей Горькой… Повзрослел, заматерел, даже в движениях приобрел некоторую важность – все же десятник, не шпынь какой ненадобный. И все же в чем-то он остался прежним, да и внешность не очень-то изменилась – круглое, густо усыпанное веснушками лицо, синие восторженно-смешливые глаза и буйная огненно-рыжая шевелюра. Откровенно-то говоря, тот еще видок! Не особо наженихаешься – девки на околице вместо поцелуев только смеются да дразнятся… Хоть и десятник – да им хоть сам князь! Такие уж оторвы…

Вот и Звенислава… Нет, Звенька не такая!

Прищурившись, отрок скосил глаза… Красавица! Стройная, сероглазая, с косою цвета спелой ржи…

Эх, так бы и взял, прижал бы к себе…

– Хм… – девушка тоже глянула искоса, улыбнулась. – Так-таки и мимо? Ой, не лги-и-и… Сам же сказал, я – умная.

– Когда это говорил?

– А! Значит – дура?

– Тьфу! – озадаченно заморгал юноша. – Совсем ты меня запутала. Вообще-то, я силки шел проверять, к Синему лесу.

– Ха! Где Синий лес, а где мы? – Звенислава снова расхохоталась.

– Так тебя по пути углядел… – потупив взор, признался десятник. – И так в глаза твои заглянуть захотелось…

– Силки проверять… В юфтевых сапогах, в праздничной-то рубахе…

– Говорю ж – в глаза… – Велька вдруг вскинул глаза, тряхнув огненно-рыжими вихрами. – А я тебе это… подарок принес…

– Принес – так дари! – дернула плечами дева. – Ну? Чего ждешь-то?

– Так это… Вот!

Смущенно хмыкнув, Велька вытащил из калиты шелковую голубую ленту!

Ясно все было… предлагал стать его девушкой… невестой…

– Ты ж дарил уже как-то… – негромко напомнила Звенислава. – Помнишь, что тогда дед Коряга сказал? Молчи – повторять не станем… А меня тогда, между прочим, на конюшне высекли! Так, для порядку… Неделю сидеть не могла…

– Что ж ты молчала-то? – рыжий с гневом вскочил, выхватив из-за пояса нож. – Да я твоего деда…

– Охолонь! – быстро приказала девушка. – Дед мне, чай, не чужой. Имеет право. А вот благоволение его заслужить непросто.

Велька сверкнул глазами:

– Да ты скажи только – как?

– Сама еще не знаю, – посмотрев в небо, честно призналась девушка. – Смотри – ястреб.

– Это коршун.

– Нет – ястреб! Коршун не так летит. Он парит больше, все добычу высматривает… Ястреб же соображает быстрей.

– Звень, а ты завтра это… вечером на околицу выйдешь? – тихо осведомился десятник.

– Не знаю… Верно – нет, – Звенислава сорвала ромашку.

– Что так? – поднял глаза отрок.

– С девчонками за грибами завтра идем, на Чернолесье…

Велька ахнул:

– Однако ж не ближний свет! Там верст с десяток будет… И капище старое там где-то невдалеке… Жуть!

– Ну и что? – пожала плечами Звеня. – Зато там белых – тьма! Любишь грибы? Я – так очень.

– И я – очень.

– А некоторые их вообще не едят! Вон, ляхи… или ромеи…

– Ромеи из них соус делают. Из червивых… Соус – это…

– Я знаю, Вель. В Царьграде ж была…

– Звень…

Отрок покусал губы, не зная, как начать важный для себя разговор… вернее – как продолжить… ленту-то он так и держал в руке… Но вот все нужные слова как-то из головы выскочили, словно выдуло их оттуда горячим степным ветром!

– Ты сказать что-то хочешь? – собрав к ромашке василек, прищурилась дева. – Венок сплету…

Юноша покивал:

– Красиво… Звень… а ты… А ты с кем в лес-то?

– Сказала ж – с подружками. Ярослава из Полуярковых рода… и еще Хорькова Маша… если отпустят. Ей на покос надо… Но Хорьковы, говорят, закончили – свои покосы у них.

– Богатые!

– Да уж… Ой! – прищурившись, девушка бросила взгляд на солнце. – Пора бы уж мне и домой… Проводишь?

– Звень…

– Ну, как знаешь…

– Так с лентой-то как, Звеня? – наконец, вымолвил Велимудр. Парень нынче был сам на себя не похож – так ведь и не каждый же день так вот…

– С какой еще лентой? – девчонка сделал вид, что не понимает, о чем идет речь, хотя, конечно же, прекрасно все понимала. – Ах, с этой… Красивая. И дорогая, поди…

– Да уж…

Вовсе не это хотел сказать Велимудр. Хотел бы вот прямо сейчас обнять зазнобу и сказать так красиво и емко, как говорят в старинных ромейских книжках: «Я люблю тебя больше жизни, душа моя, Звенислава! Знай, что сердце мое давно уже принадлежит тебе и будет принадлежать всегда, что бы ни случилось. Я всегда буду защищать и любить тебя, хотя бы мне ради этого пришлось расстаться с жизнью! О Звенислава, ты – свет очей моих, луна в ясном ночном небе, очи твои, как солнце…»

– Э! Ты что там шепчешь-то? Говорю ж – пора.

– А? Так я про ленту… – парень вдруг сник… ничего у него не выйдет! Звенислава вон какая красивая! А он… С таким-то простецким лицом… с вихрами этими рыжими, с веснушками…

– Ах, про ленту-у… А ну-ка, закрой глаза!

– Чего?

– Глаза закрой, я сказала!

– Есть, моя госпожа…

– Не подсматривай…

Велька и не подсматривал, и не собирался вовсе. Только почувствовал, как выскользнула из руки лента… И сильно-сильно забилось сердце… А потом…

– Ну… можешь открывать…

Юноша распахнул очи…

В златую, цвета спелой ржи, косу Звениславы была вплетена шелковая голубая ленточка… подарок! И – куда более того…

– Звень!!!

– Снова закрой! Ну, глаза же…

Парнишка не спрашивал – зачем. Просто закрыл… И ощутил на губах терпкий вкус поцелуя! Может быть, первый раз в жизни…