Чужие здесь не ходят

Глава 4

Погорынье, август 1130 г.

С юной паломницей Забавой сотник поговорил лично, найти ее не составило никакого труда. Это и оказалась именно та девчонка, которую подвозили в челне юные стражники – Глузд и Кирьян. Судя по их словам, девушка и знать не знала ни о каких убийствах – с раннего утра уже беззаботно плескалась в речке. Тут Миша четко себе представлял: коли б паломница бежала от лихих людей – вела бы себя совсем не так! По всему выходило – коробейников Забава покинула еще живыми. Правда, Глузд обмолвился, будто дева слышала в лесу какие-то крики… шум… Но никого не видела.

– Ты квас-то пей, – выслушав, гостеприимно предложил Михайла. Девушка ему скорее понравилась – скромная, в темном платочке, потуплен взор… однако же иногда так глянет, что ого-го! Ожжет жемчужносерым взглядом! Чувствовалось, ежели что – дева за себя постоять сумеет.

– Благодарствую, дядечка… Вкусен у тя квас-то!

– Зови меня Михайлой… Ты церковь-то нашу нашла?

– Заутреню уже отстояла, – улыбнулась дева. – И с батюшкой познакомилась. Спросила – кому где помочь? Так он и при церкви предложил…

Юлия…

Миша неожиданно для себя покраснел – со всеми этими убийствами он совсем забыл про свою зазнобу, а ведь давно пора было навестить, подбодрить, если что – предложить помощь… Кстати, Юлька как-то обмолвилась, что одной, после безвременной кончины матушки, знахарки Настены, стало ей очень уж тяжело. Приходящих помощниц не хватало, ведь, кроме собственно лечения страждущих и больных, нужно было еще как-то жить и вести хозяйство. Сотник предложил было подружке столоваться в Михайловском городке, у тетки Плавы… Юная лекарка предложение сие с негодованием отвергла: мол, что ты, Миша – что люди-то скажут? Девка сама себя не может прокормить? Стыдоба!

Эх, поженились бы… Тогда можно было б и слуг нанять – в рядовичи или в закупы… Платить справедливо…

Юлька-то замуж и пошла б – особенно сейчас, когда одна осталась… Однако дело было не в ней – в обществе! Индивидуальности, как таковой, в те времена не существовало – все жили в обществе и были обязаны обществу, иначе просто не выжили бы! Вот и Юлия… Девушка выполняла очень важную для всего Ратного функцию – лекарки-знахарки; выйдя же замуж по любви могла все свое умение растерять… Ибо лекарками становились по наследству, совершенно мистическим образом обретая – наследуя – свою волшебную силу. Именно поэтому все они сами вели счет родства, сами выбирали любовные связи. Каждая сама знала, кого от кого родила, а все вместе – все про всех. Вот и покойная Настена знала, какая пара нужна ее дочери, чтобы ее способности еще усилить, а не знала бы, так спросила у знакомых лекарок, где такой мужчина есть. Если они не знают, то спросили б других. Нашли б, рано или поздно… Такая вот евгеника выходила, на взгляд Миши – чистый нацизм! И бороться с этим было очень и очень сложно. Против их свадьбы были все, даже родная матушка, боярыня Анна Павловна.

А вот эту девчонку можно и к Юльке – в помощницы…

– Господине, к тебе десятник Ермил! – заглянув в дверь, доложил дежурный стражник – «дневальный». – Говорит – вызывали…

– Вызывал, вызывал… Пусть уже войдет! Сейчас, Забава, я быстро…

Войдя, Ермил поклонился – смуглоликий, стройный, в дорогой ромейской тунике, палево-синей, затканной серебром, он больше напоминал клирика, нежели воина. Однако на поясе висел меч, а в карих глазах читались воля и нешуточное упрямство.

– Звал, господине?

– Звал. Коней к обеду готовь. Ну, и с полдюжины воинов – к «журавлям» поедем.

– Понял… – взгляд юноши вдруг упал на паломницу…

Округлись удивленно глаза:

– И ты тут? Вот так встреча! Здрав будь, Фекла.

– И ты здрав будь! – девушка радостно улыбнулась. – Вот ведь, дал Бог – свиделись.

– Фекла? – непонимающе моргнул сотник.

– Это крестильное имя, – пояснила паломница. – В миру же – Забава.

Ну да, ну да – так в те времена и было, если не у всех, то у многих. Князь Ярослав Мудрый, к примеру, в крещении был Юрием.

– Мы в Турове виделись, – негромко пояснил Ермил. – Фекла там все по церквам, по обителям…

– Вот и до вас добралась! – Забава вспыхнула очами. – Красиво тут, благостно. И батюшка – добрый. Останусь ненадолго… ежели господин сотник позволит.

– Да по мне – хоть всю жизнь живи! – расхохотался Миша. – В общем, Ермиле, – готовь…

– Есть, господин сотник!

После ухода Ермила Михайла продолжил беседу с паломницей и на протяжении всего разговора все больше креп мыслью о том, что его решение ехать немедленно к «журавлям» – в высшей степени правильное. Похоже, следы лиходеев вели именно туда! Да хоть и не туда… Нужно было разбираться, не сидеть же сиднем на месте – этого Миша с детства терпеть не мог, парнем был резким. Действовать, действовать, действовать! Немедленно. Прямо сейчас.

– Ты, Забава, что-то про странные звуки сказала? Ну – про недобрые…

– Так да, говорю же! – девчонка округлила глаза. – Вроде как весла на реке плеснули… тихо так, но я услыхала. Сказала дядечкам – они на смех подняли!

– А в какой стороне? – быстро уточнил сотник.

– Ближе к тому берегу… – Забава вдруг прищурилась, став невообразимо серьезной, вся ее радость улетучилась вмиг. – А что, господине, коли ты про них спрашиваешь… значит – лихое дело случилось?

– Случилось, – Миша не стал скрывать. – Убили их. Искали что-то…

– Господи. Господи… Ужас-то какой… – поправив платок, истово перекрестилась паломница. – Говорила ж… А они смеялись! Добрые такие дядечки… Уговаривали с ними до утра… Ой… а коли б осталась? Лиходеито и меня…

– Так ты ночью, что ли, и ушла?

– С рассветом. Но солнышко не вышло еще.

– Что ж – вовремя, – сотник покачал головой. – Сам Бог тебе помогает, дева!

– Сегодня же свечки поставлю!

– Ну да… Ступай… Да, лекарке нашей, Юлии, помощница б не помешала. Коли согласна – поговорю. Сыта будешь. Только работы там много.

– Ой, господине… Работы-то я не боюсь!