Чиновник его величества

Глава 19. И снова изменения в жизни

Его императорское величество, император всероссийский Николай I (почти официальный титул в переводе попаданца XXI века) небрежно-таки сидел в своем довольно строгом, хотя и по своему роскошном кабинете, и, как всегда, занимался с постоянно накапливающимися бумагами. Корпел над имеющимися документами и, между делом, крутил взятое для написания заметок гусиное перо. Для прочтений указаний делопроизводителя.

Сам Андрей Георгиевич, чиновник его величества, кстати, никуда от строго монаршего взора не делся — смирнехонько сидел за своим столиком и писал очередной императорский указ о текущих делах с имеющего черновика, за одним исправляя нечаянные ошибки Николая.

Дочитав до конца очередную бумагу, император ненадолго глубоко задумался. Макурин даже знал (не догадывался, а точно предполагал над чем). Документ он переписал сегодня одним из первых и это была аналитическая записка недавнего начальника попаданца Подшивалова, все никак не переходящий в гвардейские части, как он хотел. Писал генерал и одновременно министр гражданского ведомства о медленном ходе идущих реформ среди крестьян и негативном отношении к ним со стороны дворянского общества. Реформы пока шли в сфере государственных крестьян, но дворяне понимали, что рано или поздно перейдут и на поместных и волновались. В общем, писал нехорошо. Дело было не в почерке и дурном стиле, а в изрядном пессимизме высокопоставленного автора.

Как и у большинства гвардейцев XIX веке, был он весьма и весьма консервативен и не очень любил (мягко говоря) всякие изменения. Особенно в такой болезненной сфере, как аграрные отношения. В XIX веке сельское хозяйство было главным и практически единственным источников доходов и для государства и для дворянства. А тут государство пыталось начинать здесь преобразования.

К августейшему императору Николаю Павловичу Подшивалов был не совсем близок. Но, тем не менее, монарх ему, как блестящему гвардейскому генералу, вполне доверял и поэтому записка оказала весьма нехорошее впечатление. Как бы не повлияло это плохое впечатление на итог мероприятий на самого генерала. Напишешь сгоряча, а потом пожалеешь, но будет поздно. И ничего, что Подшивалов был полностью прав и в плане реформ и в плане негативного отношения дворянства. Монарх тоже человек и за меньшее наказывал.

Надо было немедленно спасать по мере возможности и совсем уж небольших собственных сил. При чем речь шла и о проходящих реформах, и самом гвардейском генерале. А то как бы чего не вышло. Всесильный император все-таки. Абсолютный монарх. Он подвигнет мизинчиком, а в России на несколько веков хватит разгребать. Еще в XXI веке историки будут ахать и удивляться. А генерал вместо ордена Святого Владимира первой степени получит как бы невзначай должность одного из губернаторов в далекой Сибири. Тоже ссылка, между прочим, хотя и весьма почетная. И ничего, что он там будет всесильным наместником российского монарха. Все одно будет в морозной дикой для того времени Сибири.

— Ах, ваше императорское величество, оные события позволяют мне вспомнить одну анекдотическую историю, — интригующе сказал Андрей Георгиевич и замолчал, глядя на Николая. Он император и он должен решать, говорить ли его писарю (хоть высокопоставляемому, но тем не менее!) или не говорить. Содержание то бунтарское и неприличное для государя.

— И что же? — нехотя заинтересовался император, понимая, или хотя бы, догадываясь об этом, — надеюсь, хоть веселая история? А то слушать про своего же губернатора это уж совсем нехорошо. Так ведь и про себя всякие гадости начнешь слушать и улыбаться!

— Нет, ваше величество, анекдот просто веселый, — успокоил Макурин, — без всяческих возможных доводов и инсинуаций. Мы, чай не злонамеренные бунтовщики — карбонарии.

Он рассказал действительно. на взгляд попаданца, веселую историю на тему «к нам едет ревизор». Н.В. Гоголь все равно уже скоро появится со своим спектаклем. Император хотя бы на первых порах посмеется.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Николай. Оценил: — смешно, но очень глупо и бестолково. Надеюсь, эти события не при мне были?

— Это было еще сто лет назад, в середине XVIII века, тогда и хуже происходило, — успокоил попаданец и уже серьезно заговорил о другой теме, весьма актуальный по содержанию разговора. Начал с характеристики безрассудного в этом отношении генерала.

— Его высокопревосходительство в своем амплуа огорченного героя, — немного саркастически прокомментировал донесение Подшивалова Макурин, — много шума из ничего. Так сказать, нападение древних греков на российскую водокачку. Шум, гам, дикие крики. Мольбы о непременной и срочной помощи. Как будто так и происходит на самом деле.

Отзыв делопроизводителя Николаю заметно понравился.

— Думаешь, не наш? — прямо спросил он у Макурина о Подшивалове, — может нечаянно предать, запаниковав?

Вот как он, однако, поднялся, самого министра может легко подкузьмить, — почти удивился попаданец, — и ведь свалить не свалит, но гадость изрядную на все оставшуюся карьеру подложит. Нет, конечно, Подшивалову он ни за что не «поможет» упасть, но хотя бы теоретическую возможность можно предположить? Тьфу!

— Разумеется, не предаст, — голос Андрей Георгиевич без какого-либо усилия был тверд и убедителен, — я знаю Семен Семеновича по недолгой службе в министерстве. Снизу-то, как правило, очень замечательно министра видно. Даже то, что он считает будто бы крепко спрятано. И я считаю, генерал Подшивалов с вашим императорским величеством будет идти до конца. В известных событиях в декабре месяце на Сенатской площади он без колебаний шел бы с вами. и это без всяких размышлений.

Лед в глазах императора заметно растаял, хотя он и поморщился о восстании декабристах. Кажется, от зримой пропасти генерала отвести кое-как удалось. Однако, не перебдеть бы!

— Вместе с тем, — добавил некоторого негатива Макурин, — являясь вашим искренним и честным поданным, он не является, к сожалению, сторонником проводимых реформ. Ни в коей мере!

— Мда-с, — успокоился и одновременно опечалился монарх, — нехорошо это, когда столбовые дворяне не очень разбираются в идущих в стране преобразованиях. В итоге, сами честные и благородные люди, а, как минимум, не там стоят. Впрочем, я и сам положительно отнестись к этим реформам не могу. И если бы не потребности текущей жизни, не стал бы их стойким автором.

Андрей Георгиевич смутно понял, что наступил тот момент, когда ему без всяких особых усилий удастся провести свой курс и еще раз поговорить с императором о поместье. А то, что ты, ваше величество, консерватор, так об этом знают даже в XXI веке! Но там также знают, что вы человек здравомыслящий и с объективно обстановкой не беретесь в отличие от своего августейшего отца Павла I. И вас можно убедить идти в нужном направлении.

Ваше императорское величество! — сказал негромко Макурин, — я все-таки настаивал бы дать мне в управление выморочное поместье, дабы я мог провести для примера проводимые мероприятия. Очень уж российское общество смотрит на реформы негативно. И главным образом из-за того, что не видит практическую пользу для себя. А ведь даже при небольшом усилении в нужном направлении все будет прибыльно и для дворян и для крестьян. Да и с тем, чтобы переменить, если надо, неудачные выбранные реформы. Одновременно с этим для улучшение народного настроения во всей России проводить мероприятия по обогащению крестьян. Ну и, — застенчиво проговорил Андрей Георгиевич, — немного набить и свой карман. Пусть помещики видят, что реформы идут и в их пользу. Может, хотя бы здравомыслящих удастся убедить.

— Хм, — прочистил горло император, — честно говоря, я думал, что речь может идти только о последнем, — резко перешел на вы, что вообще-то было или на плохое отношение монарха, или на сугубо официальный тон, — вы же нуждаетесь в средствах накануне свадьбы. Я уже раскинул головой о некоторой аренде для вас. Это повсеместная практика и не вызовет никакоговнимания.

Но раз уж вы так серьезно, прямо-таки государственно говорили о курсе наших реформ, то и я могу некоим образом серьезно поразмыслить. Для начала убедите хоть некоторых российских дворян и даже меня. Хоть и я сам автор этих реформ, но все равно в них не верю! Посмотрите на наше прошлое. В прежние времена все преобразования шли только в одну сторону. Как правило, государство желало увеличить свои доходы для удовлетворения постоянных нужд. При чем считалось, что дворяне и так увеличивают свои расходы за счет изрядно растущего жалованья. Кто там еще?

— Крестьяне, — подсказал Андрей Георгиевич, стараясь сохранить хотя бы серьезное лицо, морду по простонародье.

— Крестьяне? — обескуражено сказал император. Ему, похоже, и в голову не приходило, что и простой народ имеет какие-то интересы. Помолчав немного, Николай что-то решил, но, к сожалению, не в ту сторону и заговорил о реформах в целом и о вкладе своего чиновника в частности:

— Скажем так, если вы создадите крупное образцовое поместье с зажиточными крестьянами и богатым помещиком на новых формах хозяйствования, то это будет очень даже хорошо. При том, что свое поместье вы будете открыто показывать всем любопытствующим. В этом случае я, пожалуй, отдам вам поместье Большая Роща навсегда в виде потомственного имения.

Однако же! — несказанно удивился Макурин про себя, — про крестьян здесь уже не скажешь, не поймут уже в это время ни дворяне, ни сам Николай I. Мда-с, остается только подумать о себе и о своих крестьянах. В таком случае китайское проклятие о плохой жизни во время перемен надо, наверное, дополнить — но активной деятельностью можно жизнь резко улучшить. Ведь преобразования в рамках ликвидации крепостного права надо оценить для дворян, как ухудшение положения?

Здесь надо уточнить, что, начиная с покойного брата нынешнего императора Николая I Александра Благословенного государство больше не давало дворянам государственных крестьян в полную собственность, как раньше. Как бы именитые представители дворянских родов не старались пробиться к щедрым подаркам прошлого, но монархи были тверды и в виде определенной награды выдавали лишь аренду поместья на временный срок. При чем сразу же четко речь шла лишь о доходах с крестьян. А сами крестьяне ни коим образом к этим временным помещикам не подчинялись. По крайней мере, официально, по существующим законам.

Но, как говорится, у любого наличествующего закона рано или поздно, но найдется отдельное исключение. Пусть Николай I и обговорил какие-то объективные причины, опасаясь последующих преемников среди дворян, но факт есть факт — из голоштанного чиновника, живущего на одном жалованье, Андрей Георгиевич в одночасье стал богатым помещиком. Ну почти богатым. Конечно, со своей невестой по богатству и количеству крестьян он не сравнится, но, тем не менее, уже находится в одном ряду. Во как! И все это по законам, по указу императору. Понятно, что фаворит, что в виде исключения для дела, но ведь получил же.

Макурин изящно поклонился, по благородному, не так раболепно и низко, как простонародье. Явно видно, что благодарит представитель дворянского старинного рода. Поблагодарил и поклялся: