Чиновник его величества

Глава 15. Движение к монаршему двору

За последующих нескольких минут его высокопревосходительство министр набросал на своих самых преданных или, хотя бы, работающих чиновников большой массив информации. Андрей Георгиевич сначала искренне удивился, потом, кажется, понял.

От чина и должности Подшивалова до чиновников расстояние было огромное, можно сказать, космическое. Но, по крайней мере, Макурин теперь становился вблизи от царя, и он потенциально имел очень хорошее будущее. А сам Семен Семенович себя уже министром не видел. А что ему, гвардейскому генералу, до любых штатских штафирок?

И потом, у него прямой приказ его императорского величества относительно Макурина и, несколько меньше, Кологривова. Самое же главное, августейший покровитель опять его обласкал и очень хорошо относился при встрече, чего с ним уже не было достаточное время. Вот за это и можно было выпить!

Он взял фужер с шампанским и торжественно предложил выпить. Конечно, про себя Подшивалов сказал другое пожелание, более откровенное и оптимистичное. Да и сами они явно проговорили свое, более интимное напутствие. Пусть их.

Выполняя пожелание (приказ!) монарха поздравил обоих пока еще починенных. Наградил Макурина и за одним Кологривова деньгами из статей бюджета министерства. Каждому по одной тысяче рублей ассигнациями. Его императорское величество, правда, говорил только про Макурина, но ведь он не мог так оставить его столоначальника. А тому сто рублей не отдашь. Класс не позволяет.

Кстати, про класс-то. По повелению Николая I…

— Андрей Георгиевич, поздравляю вас с Х классом, с коллежским секретарем по повелению его величества.

Ого! Честно говоря, попаданец ожидал нечто положенное. Но подняться на два класса, это ж какого надо покровителя иметь! Нет, разумеется, и определенные способности тоже, только без покровителя карьеры никак не сумеешь. Бюрократические условия. Неужели, ему сам Николай может помогать? Здорово!

Он с большим удовольствием поклонился (чиновничья традиция!), сказал несколько лестных благодарственных слов. Кологривов тоже немного поговорил, поблагодарил за премиальные и, особенно за помощь за дворянство. Не так сильно, как Макурин, и поклон и слова, но тоже немного красиво. Сразу видно, опытный чиновник.

Подшивалов от действий подчиненных и от двух фужеров шампанского, выпитых сразу, подобрел, стал рассматривать разные варианты повышения. Впрочем, и для попаданца в министерстве все уже было в прошлом. А вот французское шампанское было очень вкусное. Он бы и второй фужер удовольствием выпил, да Семен Семенович больше не наливал. Неужели пожадничал, бутылка импортного шампанского в те годы стоила где-то рублей три — пять серебром? Скорее, наверное, не захотел пить с подчиненными. Что ж, вольному воля, он и сам купит любое спиртное.

Напоследок министр неожиданно резвым голосом сказал, то император велел ему привезти Макурина в Зимний дворец послезавтра. Однако, вряд ли Николай Павлович удержится от соблазна почитать служебные бумаги с таким красивым почерком. Так что, на всякий случай, — он посмотрел на Кологривова, давая понять, что это и его касается, — надо ему выписаться с прежней службы в министерстве уже сегодня. А завтра будет сидеть у него в секретариате в ожидании.

Голос был спокойный, даже бархатный, но Кологривов и даже сам Макурин восприняли все это, как наистрожайший приказ. За остаток дня столоначальник, действуя с большой энергией, оформил все нужные бумаги и даже получил на него деньги. Это было приятно. А вот неприятно было то, что Кологривов мягко, но настоятельно попросил в ближайшие дни выселится из квартиры. Основывал он это тем, что в министерство и конкретно в канцелярии возьмут нового чиновника и ему потребуется жилье. В принципе, квартира у него была не служебная, снимал он ее на свои деньги. Просто Кологривов порекомендовал туда заселится. Да и пусть, выедет, благо это жилье ему не очень-то нравилось.

С этим и вернулся домой на квартиру. Хотел прийти домой с бутылкой водки. Но вовремя вспомнил, что этот напиток в эту эпоху, как и другие крепкие напитки в высшем свете не пили с легкой руки правящего императора Николая I. Считалось дурным тоном. И ему, как верноподданному россиянину, очень не рекомендовалось. Да и, честно говоря, не очень-то и хотелось. И так что-то разухарился, что даже шампанское не взял. Зато поел в соседнем трактире, прямо-таки нажрался, как боров. Сначала плотно покушал жареной свининки со сметанным соусом и с жареным же картофелем. Его в это время еще не очень-то ели, хотя кое-где в трактирах предлагали в меню. Потом купил на вечер различные закуски и ух, опять наелся. Ветчина, несколько салатов, яблоки на десерт. Даже пощупал живот на предмет ожирения. И вроде бы нашел какие жировые прослойки. Вот ведь нехороший чиновник.

Наутро одевался не торопясь, вдумчиво рассматривая каждую деталь. Сверху надел награды — Анну 2-й степени, опять же шейный наградной портрет Николая I. Однако, растем! Прожженный Кологривов вчера посоветовал идти, как на парад. Ведь будет на виду у его превосходительства и возможно, других сановников. А, может быть, и в Зимнем дворце окажешься. Все может быть.

Вот и смотрел Андрей Георгиевич на себя в довольно большое настенное зеркало. Смотрел и все больше себе не нравился. То есть не то, что бы очень. Если не требовать парадного мундира, то даже ничего. А орден и портрет весьма и весьма ставили его в почетный ряд солидных чиновников.

Но тем не менее, когда виделись разные мелкие невзгоды, настроение портилось. В свое время, когда покупал, немного продешевил, материю взял попроще, работу портных подешевле. Считал, что в министерстве и так сойдет. В министерстве и так сошло, а в приемной министра? А в Зимнем дворце, да еще при императоре? Стыдно должно будет, милостивый государь!

М-да, деньги ведь накануне дали, буквально с неба упали. Одна тысяча рублей ассигнациями. Сумма хоть и не огромная, но не только для простонародья, для среднего уровня чиновников большая. Вот и купишь хороший повседневный вицмундир. Хоть будет не стыдно.

В приемном покое министра на некоторое время вообще никого не было. И не закрыто ничего, кроме массивных сейфов. Приходи да бери, что хочешь по столам, хоть деньги, хоть бумаги. Потом прибыл секретарь министра. Неизвестно, что наговорил ему министр, но белокурый коллежский асессор, несмотря на класс и на перспективу — он был с высшим образованием и потенциально мог рассчитывать на высшие чины, — вел себя относительно скромно. Не тыкал и не ругался. Показал Андрею Георгиевичу его временное рабочее место, поделился с одной чернильницей и небольшой стопкой бумаги.

А затем пришел министр и Макурину пришлось без роздыха писать и как бы даже не вчерашний доклад с пометами императора и министра. При чем если министр отмечал просто — там заменить слово, там убрать предложение и даже абзац, то августейший ревизор еще и требовал частичной замены предлагаемых реформ, убыстрить или замедлить темпы и так далее.

Логично предположив, что это работа не мелкого чиновника, попаданец с легким сердцем показал министру замечания Николая I. Ведь секретарь, абориген этой эпохи, с ним полностью согласился. Или, по крайней мере, резкого противодействия он не произвел. Пару раз угукнул и вернул обратно нужные бумаги.

Мда-с, оказалось, что в XIX веке логика была совсем другой, а секретарь тут был не указ. Подшивалов только ткнул взглядом в бумаги, выслушал объяснения Макурина и потребовал писать и сочинять самому. А его высокопревосходительство будет только проверять. Вот те НА-НА. Это ж что, он и будет делать теоретическую часть будущих крестьянских реформ 1830-1840-е годы? Фига-се! Он же кабинетный регистратор, тьфу! Нет, он уже губернский секретарь, опять мимо! Он уже коллежский асессор, вот! А между прочим, это где-то в середине почти бесконечной лестнице чиновничьей карьеры. VIII класс! Правда, тоже немного, армейский капитанишка! Или, при Николае майор. М-да, а он ведь, как Наполеон! Хотя тот вроде бы из поручиков в генералы пролез, а он в меньших чинах барахтается. Зато никого не убивает! Хо-хо! А вот думать, пожалуй, придется. И дотошно, серьезно напрягая серое вещество, изменять содержание доклада по замечаниям Николая I. Это серьезно, тут не пошуткуешь.

Так, что тут ему не нравится? Темпы высокие пишет? А у нас как с министром — несколько лет? Император Николай прославился невысокими, прямо-таки медленными темпами преобразований. Ну, это еще ничего. Как показывает практика его сына Александра II, не всегда высокое развитие сугубо замечательно. Еще и неблагодарная родина может дать большой ответкой в виде смертоносных гранат… Хотя, Александр, в принципе, уже в огроменном форс-мажоре был. Ответим Николаю более низкой скоростью? Пишем, крестьянская реформа может постепенно развиваться… сколько он там правил, до 1856 года? Если сейчас начало 1830-х годов, значит, поставим хронологию в двадцать лет. Времени до хренищи, mon cher, там подкорректируем. Потомки простят. А если нет, то наплевать. Главное, его подтолкнуть. Плохо не медлительность, а вообще отсутствие реформ императора. Ни простых отдельных, ни целого комплекса.

А вот там серьезнее. Николай I сомневается в пути развития и ходе отдельных итогов. Можно, конечно, поспарринговаться, посоревноваться с силлогизмами. Зачем? На хрена козе баян? Пишем, для начала можно провести небольшую реформу в ограниченных масштабах, скажем, в некоторых поместьях удельных крестьян. Вот и на своих крестьянах попрактикуется.

Написав это, Андрей Георгиевич задумался. Ведь хотел же потихонечку пожить в XIX веке небольшим человеком, даже чиновником. Воздух — свежий, питание — натуральное, история — известная, гарантирует в ближайшие десятилетия, вплоть до начала ХХ века спокойствие. Чего еще тебе надо, кроме некоторой толики денюжек? Так нет, аборигены… э-э-э, скажем так, нехорошие, тянут его в политику. Вот ведь, агхм!

И уже в спокойствии, ничуть не сомневаясь, своим каллиграфическим почерком начертал на свободном месте в середине доклада:

— Ваше императорское величество! Теоретизировать о сиих мудреных постулатах можно еще долго. Так же, как рассуждать о количестве ангелов на острии иглы. Но все-таки мне, пусть и молодому, но имеющему малую толику опыта крестьянского наставничества, кажется, хватит писать, а надо делать в каком-нибудь губернаторстве хоть бы отдельные элементы.

Ваш покорный слуга коллежский асессор Макурин.

И честно положил в министру Подшивалову, предварительно спросив разрешения у секретаря. Сам министр опять где-то отсутствовал. То ли в министерстве в одном из департаментов, то ли где-то еще. Для светского бала еще, вроде бы рановато.

Едва успел. Напророчил-таки! В приемной оказался сам министр. Точно откуда-то пришел из Санкт-Петербурга, судя по шубе и теплой зимней фуражке. Когда успел так солидно одеться? И какой-то немного озабоченный, если так можно говорить о взрослом солидном мужчине в военном звании генерал-лейтенанта гвардии. Но попробуй по-другому скажи? очень уж нервным и возбужденным он был. Оглянулся вокруг в приемной, словно искал чего важного, нужного, но совсем невидимого. Остановил взгляд на Макурине. Андрей Георгиевич, поняв, подсказал: