Изгиб грани

Энки явно мне не доверял и подозревал в чём-то нехорошем. Я понятия не имел, что у них здесь творится, но печёнкой чувствовал, что дело принимает для меня весьма нежелательный оборот. Дальше молчать было опасно, надо что-то говорить, что я и сделал:

– Дозволь сказать, Повелитель.

– Говори.

– В моём времени о порталах ничего не известно, а тем более о единой системе пространственно-временного переноса. По сведениям наших учёных, страшные всепланетные катаклизмы разрушили весь древнейший мир, и едва не уничтожили саму Землю. Могу предположить, что после глобальных потрясений сохранились лишь некоторые порталы, которые работают сами по себе, и, вероятно, они жёстко запрограммированы и нацелены во времени и пространстве.

– Интересная идея. Нужно её обдумать. Возможно, ты прав. Но, как известно, случайного в мире ничего не бывает. Поэтому, чтобы пролить свет на твоё появление, ответь, что в ваше время известно о нас и о нашем мире?

– Почти ничего. Сохранились лишь обрывки мифов. Наши далёкие предшественники считали Ануннаков богами древнейшего мира. Тоесть по их представлениям вы – мистические сверхъественные существа, податели судьбы и повелители сил природы. В обычной жизни в наше время никто никого подобных вам не видел.

– Кто из разумных существ живёт на планете в ваше время?

– Из разумных – только люди или человеки. Нас более 7 миллиардов и других разумных рас мы не знаем.

– Что известно о вашем происхождении и о прошлом?

– Наша история неясна и запутана. О происхождении давно и безрезультатно спорят учёные, философы и жрецы, и до сих пор они не пришли к соглашению. Некоторые считают нас потомками тех дикарей, о которых мы говорили, другие утверждают, что людей создали высшие существа – боги. Видимо, речь идёт о вас. Более-менее достоверные сведения о нашем прошлом охватывают всего последние 4 – 5 тысяч лет. А о прежних временах историки косвенно судят по скудным записям недавних веков и по найденным под землёй вещам и останкам.

– О каких планетарных потрясениях за 200 тысяч лет достоверно известно вашим хранителям знаний?

– Потрясений было великое множество. Из всепланетных нужно отметить всеобщее оледенение северного полушария. Подобные катастрофы бывали прежде, а последнее началось около 100 тысяч лет до моего времени. Все полярные и приполярные районы накопили огромные массы снега и льда. Высотой в полтысячи вашего роста ледник несколько раз наступал и отступал, и исчез примерно в 13 тысячелетии до моего времени. Тогда планета перенесла какой-то жуткий катаклизм, почти уничтоживший всё живое на поверхности.

Энки задумался и долго сидел с закрытыми глазами, и я даже подумал, что он заснул. Но он приподнял глаза, и внимательно вгляделся в меня.

– Ситуация во многом противоречит причинно-следственным связям. Необходимо сопоставить множество доводов, но уже сейчас мне понятно, что сейчас история достигла точки раздвоения, а твоё появление может оказаться неким фактором влияния. Пока я не знаю, чего в тебе больше для нашего мира зла или добра, смертельной опасности или жизненной необходимости. И я ещё не решил, что лучше, немедленно убить тебя или беречь, как свои глаза. Ты вещь в себе, а я не люблю неясностей. Поэтому до выяснения обстоятельств ты будешь моим… гостем. Нужно всё осмыслить и рассчитать. И вот ещё что. Не вздумай наделать глупостей. Я вижу, тебя переполняют эмоции. Успокойся. Выпей вина. Жди здесь, – он окинул меня холодным взглядом, и в сопровождении трёх стражей скрылся в глубине зала.

Я был ошеломлён последним монологом Энки и свалившейся на меня информацией. С одной стороны, любопытство удовлетворено и получен ответ на вопрос «где я оказался?». С другой стороны, откровенное пренебрежение и почти враждебная позиция Энки не добавили мне хорошего настроения. По всему видно, что он – деспот, и не будет долго думать казнить или миловать. И жестоко ошибся бы тот, кто посчитал бы, что облечённому властью просвещённому мудрецу чужды замашки изощрённого тирана. Энки – себе на уме, убеждать его бесполезно, и мои объяснения его не интересуют. Глупо мочиться против ветра, но ещё глупее ждать от деспота понимания любой иной правды, кроме его собственной.

От этих мыслей навалились усталость и безразличие. Да, пошли они все пешком на все буквы сразу. Деваться мне тут некуда, свои мысли я Энки в голову не вложу, ему и от своих деваться некуда. Пусть пока всё идёт своим чередом, а там видно будет.

В желании утолить жажду я машинально набулькал из сосуда в кубок тёмно-красной ароматной жидкости, оказавшейся виноградным вином, и залпом осушил около полулитра. Отличное полусладкое вино с изумительным букетом утолило и жажду, и голод.

Я опять наполнил кубок и повернулся к дверям, где по-прежнему неподвижно стояли два стража. Стоять, то они стояли, но явно таращились на меня. Медленно, смакуя и растягивая удовольствие, я выпил второй кубок необыкновенного божественного напитка. Ничего подобного я никогда не пробовал. Настроение моё заметно улучшилось, и я третий раз наполнил кубок. Когда вино начало действовать, ситуация показалась не такой уж и простой, а ещё проще! А и в самом деле, за каким болтом я тут оправдываюсь? Тоже мне, Повелители доисторические! Пусть Энки думает, что угодно, но я сам буду решать, что мне делать.

Я потягивал вино и посматривал на стражей, которые подняли вверх полумаски, в упор смотрели на меня и болезненно морщились. Когда я допил третью чашу, настроение моё стало просто замечательным, а перспектива показалась радужной. Я наполнил кубок снова, вытряхнув из кувшина последние капли и, насвистывая попурри Биттлз, направился к воинам поболтать о том, о сём. Оба стража, широко улыбнувшись, стукнули копьями по полу. Но именно в этот момент вошёл Энки и, строго посмотрев на охрану, повернулся ко мне. Я поднял в приветствии кубок и восторженно похвалил напиток, используя только превосходную степень. Удивлённо глядя на меня, Энки подошёл к столику, заглянул в пустой кувшин, перевернул, и его брови полезли на лоб. Затем он развернул меня к свету и всмотрелся в глаза.

– Как ты себя чувствуешь?

Я пожал плечами, допил вино, обернулся, поставил кубок на столик и довольно нахально поблагодарил:

– Отлично. Благодарю за угощение. Теперь я готов к любому твоему решению, но предупреждаю, что не потерплю никакого насилия.

Явно чем-то удивлённый Энки усмехнулся, и весело проговорил:

– Сегодня говорить с тобой бесполезно, продолжим завтра. Меня ждут дела, а тебя проводят стражи. – Хмыкая и качая головой, он повернулся и ушёл в сопровождении трёх телохранителей, махнув двум стражам у дверей.

Оба охранника вышли из помещения, я – медленно следом, и сразу за дверями столкнулся с ними и двумя внешними стражами. Сдвинув шлемы на затылок, они встали полукругом. Я вспомнил их имена и поздоровался:

– Привет, Нигирмут, Рахурмут, Лихурмут, Сагнимут. Всем привет. Извините, но от окончания ваших имён у меня чуток заплетается язык. Мут-мут-мут. Что за муть?

Они вчетвером склонились надо мной и развели руки, как бы стараясь удержать от падения.

– «Мут» это почётное звание стражника-лахама. Ты сможешь идти или привести целителей прямо сюда? – заговорщицки оглядываясь, проговорил Сагнимут.

– Конечно, смогу. Зачем целители? Ты о чём?

– Но ты же выпил четыре чаши веселящего напитка!!

– Ну, да. Выпил. Отличное вино. Энки сам предложил. Жаль, что кувшинчик опустел, я бы ещё пригубил.

– И остался бы жив?

– Да. И весел. И пьян. И непременно спросил бы тебя, уважаешь ли ты меня?

– Уважаю, Антон! Ты крепок, как сталь! Обычно мы разводим напиток водой и иначе не пьём. Однажды я выпил на празднике Рождения Солнца две чаши, и меня друзья еле дотащили до казармы. А ты выпил неразбавленного напитка целых четыре чаши и говоришь, как ни в чём не бывало. Никто не поверит!

Оживлённо болтая о всякой всячине, мы добрались до дома стражи. Сказать по правде, два килограмма густого вина всё-таки шарахнули мне в голову, и, облегчившись в туалете, я завалился на свободный топчан, который мне предоставили добрые хозяева. Однако заснул я не сразу, и несколько раз пытался объяснить ребятам, как здесь оказался. Но дикая усталость от переизбытка эмоций, вино и глубокая ночь сделали своё дело, и погрузили меня в чёрную суспензию сна.

Проснулся я днём, без четверти полдень от дикого сушняка, желания облегчиться и ощущения дряни во рту. В пустой казарме тихо посапывала отдыхающая смена. Я сбегал в туалет, затем вышел в галерею, прополоскал в фонтанчике рот, вылакал литр воды, вернулся в казарму и снова завалился на топчан, пытаясь осмыслить возникшую ситуёвину.

Для начала я мысленно себя отругал, за то, что вчера наклюкался. Но подумав, решил, что надрался не особо сильно, бывало и хуже. Я придирчиво оценил своё состояние и признал его вполне пристойным: голова светлая, тяжести нет, органы и системы работают исправно. С другой стороны, после всех вчерашних событий не выпить хорошего вина, имея такую возможность, было бы ещё большим идиотизмом. Короче говоря, пока ситуация укладывалась в границы здравого смысла и обстоятельств.

Я встал с топчана, потянулся, пожевал фруктов, лежащих грудой на столе, ещё раз сбегал в туалет и побрёл в зал, где меня вчера перевязывали целители. Уже по пути вдруг сообразил, что вчерашние раны меня совсем не беспокоят, что само по себе было непонятно и удивительно.

В большом светлом помещении местной амбулатории меня встретил эскулап в бело-красных одеждах. Без особых разговоров он уложил меня на кушетку, снял биорезонаторы, отлепил пластырь и тампоны. Я не поверил глазам, когда на месте вчерашних ран увидел тонкие красноватые рубцы. Целитель уверенно и ловко снял скобки, обработал кожу и наложил новые пластыри, предупредив, чтобы я обязательно снял их на ночь.

Под сильнейшим впечатлением от достижений местной медицины, я направился в тренировочный зал, называемый воинами Пакрамом, в то самое помещение, мимо которого мы вчера прошли в дом стражи.

Вчера вечерние потёмки скрыли внутреннее убранство зала, а сейчас его буквально заливал солнечный свет. Вдоль стен стояли два десятка деревянных топчанов. Удальней глухой стены громоздилось разное снаряжение: вытесанные из брёвен фигуры для отработки копейных ударов, семь измочаленных дощатых мишеней, стеллажи с учебными копьями и тренировочными мечами. В углу грудой валялись камни разной формы и веса.

Полтора десятка одетых в набедренные повязки воинов занимались атлетикой каждый по своему усмотрению.

Когда я вошёл, они остановились и шумно меня окружили. От вида склонившихся надо мной голых трехметровых гигантов, по спине пробежали мурашки, и возникло желание свалить куда-нибудь подальше. Однако на их физиономиях читалось неподдельное уважение и любопытство. Я быстро освоился, и остатки моей неуверенности, вскоре растаяли как весенний снег. Ко мне протиснулся Синенмут:

– Мы ждали тебя, Антон. Ты в порядке?

Я кивнул головой, и попросил их продолжить занятия. Синенмут обернулся и весело заорал:

– Эй вы, бездельники, а ну-ка покажите, на что способны.