Студент в СССР 2

— Мам, мне еще четыре года в институте париться, потом аспирантура. Куда торопиться?

— Решил по научной стезе идти?

— Ма, а ты газеты вообще читаешь?

— Видала твою физиономию, — со вздохом ответила мама. — Рано взлетаешь, сынок. Как бы крылышки не обрезали.

— Ага, я сам им чего-нибудь укорочу.

Мама снова вздохнула. В жизни она видела вещи и пожестче. Дитя голодных лет войны и послевоенного лихолетья. Великая Отечественная железным помелом прошлась по русским деревням, выбивая мужиков миллионами. Голод, тяжелая работа, последствия Бериевской амнистии. Нашему поколению и не снилось, через что прошли родители.

— Зайди после института в техникум, хоть пообедаешь.

Из кухни в гостиную зашел отец.

— Сына, включай вторую программу. Там новый фильм с Высоцким. Думаю, сейчас все улицы страны вымрут.

«Однако, отстал я от культурной жизни!»

Странно было видеть, как живого Высоцкого в главной роли, так и Шукшина в качестве режиссера. Было безумно интересно узнать, что у таких творческих гигантов вышло в совместно? Так что два часа исторического фильма прошли незаметно. Потом оказалось, что это киносериал, и его будут показывать вечером по выходным. Вот дьявол! Здесь видеомагнитофон еще редкость. А с моим образом жизни привязаться к программе телепередач невозможно. Ладно, придет время — гляну его полностью.

Перекинулись в картишки и разошлись спать. Я лежал в ставшей привычной койке, а сон никак не шел. Больно уж события последних дней вышли бурными. Выбитая из руководства Центра информация снова смела в кучу все мои старые представления. И стала формировать новые. Да и наш последний разговор с Профом явно не прошел для обоих даром. Тот, вручая мне толстый конверт с деньгами, попросил меня как-нибудь выразить свои идеи ни бумаге. Передать их можно через куратора. Денег, кстати, заплатили аж за три месяца, то есть четыреста пятьдесят рублей. Плюс пятьдесят восемь рубликов командировочных вручили под подпись те служивые, что доставили меня в аэропорт. Марго в этот раз подогнала шмотками. Новый хороший костюм и рубашки с галстуками. Любит она меня в образе «денди».

Утро, как и положено комсомольцу и активисту, начал физкультурой. Подхватив свой «шест», двинулся на школьный стадион. Там в уголке сделали секцию для местных жителей, чтобы не сталкиваться на занятиях со школярами. Пошла мода на закаливание, и старшие классы бегали на улице до снега. Представляю, какой вой подняли бы «яжмамки» в будущем — «Моего сыночка да на мороз!» Дуры набитые, им же потом возиться со своими рахитичными недорослями.

Сделав пару кругов, размялся и занялся шестом. Вращение, восьмерка, перекрут и выпады. Надо ноги проработать. Нет, силы и энергии в них полным-полно. Необходимо размять связки. Вот и сейчас есть проблемы в глубоком выпаде вперед. Что тогда толку от них? Надо, чтобы «копье» вылетало на пару метров неожиданно для противника.

— Караджич, если я не ошибаюсь?

«Здрасьте, Светлана Алексеевна, наш физрук!»

Странно, что она меня помнит. Наверное, от фамилии. Я по той жизни замечал, что меня люди почему-то запоминают именно по ней, а по имени.

— Доброе утро, Светлана Алексеевна!

— Похвально, что не забываешь физкультуру. Это что ты такое сейчас, интересно, делал?

— Китайская техника гимнастики. Долго объяснять.

— Занятненько.

До чего же все-таки она хороша! Бабе за тридцать, но формы… да в облегающих спортивных штанах, какие у молодых барышень далеко не всегда встречаются. Да и сама она блонда чисто северного разлива. Светлана Алексеевна мой плотоядный юношеский взгляд отметила. «А мальчик возмужал!». Но там ничего не светило даже в мыслях. Так что мы потрепались о том о сем и разошлись. Каждый своей дорогой.

Моя лежала в сторону второго корпуса педагогического института. Альма-матер!

В институте было тихо. Старшие курсы на лекциях, младшие в колхозе. А я возле кабинета исторической кафедры. Липневский на выезде, меня встретил в коридоре наш декан, уважаемый Гольдин Вячеслав Иванович. Он милостиво протянул руку:

— Наш герой! Наслышан-наслышан. Вы Андрея Викторовича никак ищете?

— Да. Хотел узнать, что да как.

— Если коротко — то да как! — Гольдин поднял для весомости вверх указательный палец. — Не знаю, что ты там наговорил Первому, — наш декан подошел ближе и снизил тон, — но эти черти с области бегают как подорванные. Бедный Липницкий не вылезает из обкома, Овсянникову и так дел полно, так и его дергают.

— А что случилось?

— Как что? — сначала удивился Гольдин, а потом махнул рукой. — Ах да, ты же только что с моря. Следующей весной у нас в городе будет проходить международная научная конференция. Обкомовские сначала долго раскачивались, а на днях забегали как … Ну ты сам все понимаешь, нужно абсолютно все и еще вчера. Так что готовься. Раз ты кашу заварил, то будь добр — помогай. От иных общественных работ я тебя своей начальственной дланью освобожу. Но с учебой уж сам разбирайся. Запускать не дам!

— Я понял вас, Вячеслав Иванович. Постараюсь.

— Уж постарайся, — уже на прощание декан бросил. — Неплохо начал, Караджич. Так держать! Если что — обращайся напрямую ко мне.

— Хорошо.

А сам подумал, что декан еще горько пожалеет о своем щедром предложении. Ну, Марго! Я думал, что она оставила мои идеи между строк. А ты глядишь… Так что скоро будем ждать неутомимую Маргариту в гости. Тем более что у меня к ней есть деловое предложение. Не хочу решать его с Ярославом. Но не исключаю того, что и он нагрянет по мою душу. С держимордами от непонятной конторы я конкретно посрался на следующее утро. С их начальником мы разошлись в «чувствах». Но по мне — держите периметр или будьте незаметны. Мне на их сугубое мнение плевать, я ничего такого не нарушал.

Я оставил записку Липневскому, что в городе. Пусть найдет по телефону. Ноги незаметно сами собой принесли меня к общаге. Внутри почти никого, но в двенадцатой комнате тихонько тренькает гитара.

— Братва, привет!

— Серый!

— Привет археологу!

— Салют историческому! Совсем нас позабыл!

— Бродяга, держи пять!

Двенадцатая комната — это кают-компания и изба-говорильня первого общежития. Сколько прошлой зимой здесь было проведено незабываемых часов! Возвращению в молодость я во многом обязан именно ей, этой молодежной и шумной компании. Я сажусь на доисторический табурет и озираюсь. Ого, новые плакаты зарубежных исполнителей. Лица в комнате отчасти знакомые, но кого-то уже не будет. Жизнь идет своим чередом, выталкивая старшаков в иную сущность.

Им работать, добиваться, заводить семьи и продолжать род. Сердце легонько схватило грустью. Я уже это все в свое время пережил и ребят откровенно жалко. Второй поры студенчества не повторить, не пройти этот кипящий брод сызнова. Я лишь исключение, подтверждающее правило.

— Народ, что потребляем?

Радостный гогот был ответом. Скинулись быстро, основным спонсором был я. Деревенские привезли в город свежей провизии, так что мы с Николаем со спортфака быстренько сбегали до лабаза на Коммуналке и купили лишь недорогого винишка с местного винзавода. На вкус гдота, но пить можно!

«Что, гражданин, привыкли к хорошим напиткам?»

— Не пойму я что-то, Сережа, — патлатый по уходящей в прошлое моде Витюша поглядывал на меня снисходительно. Это только у него так получалось смотреть на людей, сверху, — говорят, что жопу рвешь? На первых страницах газет мелькаешь? В большие начальники рвешься?

Я с сомнением глянул на нашего институтского «правдоруба». Какая муха его укусила? Обычно он проезжал по «убогому совку», докладывал свежие новости из музыкального мира и был в целом безобиден.

— А тебе завидно?

— Еще чего! Я человек свободный.

— А мне кажется, что ты человек бесхребетный.

Парни оторвались от своих разговоров и с удивлением воззрились на нас. Чего это мы решили тут пикироваться? 12 комната — это обитель либерализма в нашем институте. Тут можно говорить о многом, потому сюда и допускают далеко не всех. Но где-то ведь должен томиться вольный дух студенчества?

Неформальный лидер коллектива Павел Сумароков хмуро потребовал от меня:

— Объяснись!

— Да, пожалуйста! Витя никогда не имеет собственного мнения. Постоянно ссылается на кого-то и чаще всего на «вражеские голоса».

Видимо, от меня здесь уже отвыкли или появились новые лица, народ дружно загомонил. А Витюша ехидно улыбнулся:

— Вот смотрите! Сережа заговорил как комсомольцы на собраниях. Это в твоей «Правде» правду пишут?

— Она не моя, она государственная и защищает интересы государства, как умеет. Согласен, умеет херово. Но все твои «голоса», на которые ты так упорно дрочишь, также оплачиваются чужими государствами. Тут уж никакого секрета нет. Так представь — они много хотят для нас хорошего на самом деле? Сколько в их информации объективизма, а сколько голой пропаганды? Ты в курсе их соотношения? Вот серьезно.

— Ну знаешь, — Витюшу всего аж перекосило, — мы не на комсомольском собрании. Братва, вы слышали?

Народ загомонил, но снова выступил Сумароков:

— Вить, а ты ведь не ответил на вопрос. Кому из них доверять?

— Совсем офонарели? Как можно сравнивать «совок» с миром свободы?

— А он точно свободный? — меня несло. Просто именно такие прекраснодушные бестолочи в том прошлом засрали нам мозги. — Все знают, что батя у меня моряк. Много чего там повидал. И месяцами в доках на ремонте стоял. В Германии, Англии, Финляндии. Можно за это время составить свое мнение о месте, где живешь?

— Рассказывай, — Павлу было на самом деле интересно. Он учится на физическом, но ему бы быть философ. Паша столько всего прочел, что я просто диву давался. Невероятно интересный собеседник.

— Рабочему человеку везде нелегко. Есть свои плюсы и минусы. Так что говорить однозначно, что там рай земной точно не стоит. А это ведь самые развитые страны. Подсказать после которого события в них начали обращать внимание на социальные нужды трудящихся? Я же все-таки историк.

— После революции. Нам еще в школе талдычили. Типа буржуи не хотели потерять все и отдали часть. Так-то логично.

— Ну так и есть на самом деле. Войны, революции, борьба за свои права. Именно они толкают вперед социальный прогресс. И тем гражданам из развитых стран все так же досталось недаром. Потом и кровью. А ведь даже в богатой Европе есть нищие страны. Испания, Южная Италия, Греция. И это отнюдь не газетные штампы, Витюша. Это все видели своими глазами наши советские моряки. Там тебя не будут бесплатно учить в старшей школе и институте. Было бы у тебя желание, то сам бы увидел. У нас аж две мореходки и рыбацкое училище на город.

— Сергей прав. У меня дядька в Алжире и Ливии объекты строил. Средневековье там с электричеством и кондиционерами. Чуть отъедешь от города и полная задница.

— У меня брат в Анголе служил. Абздец полнейший. И еще война. Негры работать не хотят, учиться тоже. Еще и их корми.

— Ну, сравнили Африка и Америка, — упорно не сдавался Витюша.