Долины и взгорья

Тут начинают понимать. Потихоньку. Хотя магазины тоже хотят. Колбасы купить. Не ту, что порой бывает в магазине, а ту, что в книге о вкусной и здоровой пище нарисована. Сорок восемь процентов телятины, сорок семь процентов нежирной свинины (нежирной, понимаешь!) и пять процентов на яйцо, молоко, соль и пряности. ГОСТ колбасы «Докторская». Ага, ага, ага…

Что это я о колбасе? Голодный, что ли? Беда. Ресторан уже закрыт. А еды у меня нет. Впрочем, есть, осталось несколько конфет из посольства.

До утра хватит. А утром позавтракаем поплотнее, пойдем на блошиный рынок, затариваться по мелочи. А потом в надёжную лавочку, покупать магнитолы. Настоящие, фирменные, без обмана. Магнитолы можно у нас продать очень выгодно. Капитализм, поиск выгоды — штука страшно заразная, да. К завтрашнему вечеру нам в посольство. С отчётом о проделанной работе. А потом переночуем в последний раз, и в понедельник — в аэропорт. Пора, пора, засиделись мы здесь.

И опять кто-то вышел из отеля и пошёл ко мне. Тумана нет, но фонари не горят. Темно. Тучи на небе рваные, стареющая луна то явится, то скроется. Сейчас как раз скрылась.

— Баронесса Тольтц поздравляет вас, — сказал почти бесплотный голос. — Ваша песня — неожиданный ход. Будут приняты меры, чтобы «Гамбит» заметили.

— Послушайте, зачем всё это? Таинственность, намёки, предупреждения?

— Вы, Чижик, пешка на доске. Но очень удачная пешка. Из тех, что может превратиться. А может и не превратиться, — ответила посланница очередной загадкой, и ушла.

Провокация? А смысл? Свои и без провокации могут отправить меня… да хоть в Сибирь. По распределению. И всё по закону, кончил институт — пройди год интернатуры и три — отработай на благо страны. В деревеньке Зипуны. Между Леной и Енисеем. Я, правда, институт ещё не закончил, год учебы, но это такой пустяк — год…

Чужие? Да зачем я чужим-то? У них и без меня шахматистов на две команды наберется, теперь ещё и Корчной с ними.

Или и в самом деле баронесса Тольтц моя бабка, и помогает по зову крови? А зачем мне помогать, у меня и так всё нормально. И к чему таинственность? Можно просто позвонить в номер. По телефону. Если нас прослушивают, то уж точно не КГБ. Да хоть и КГБ, что за печаль?

Заметили «Гамбит», как же. Даже обидно. Его и так заметят — музыка, исполнение, «АББА». Правда, если засевшие на Би-Би-Си, Голосе Америки, Немецкой Волне и прочих зарубежных голосах эмигранты начнут крутить на всех волнах «Гамбит», вреда не будет.

Я не знаю возможностей баронессы. Может, их и вовсе нет, возможностей. Хотя вот приходит же сюда таинственная посланница. Как-то проходит мимо портье, остальных постояльцев… Фантомасовщина. Я, кстати, купил в книжной лавке натурального «Фантомаса». В немецком переводе, во французском я слабоват. Купил, предвкушая — ан нет, ничего интересного. Занудное повествование о неуловимом преступнике, ни веселья, ни остроумия. Ну и ладно. В Союзе подарю кому-нибудь. Для стимулирования интереса к изучению иностранных языков.

Посчитав, что окислился достаточно, я вернулся в отель. Привык, почти месяц здесь провёл. Но хочется в Сосновку. К своим.

Тук-тук-тук.

Это Геллер.

— Заходите, Ефим Петрович. Нет, не сплю. До часа ночи я совершенно свободен.

— Мне… Мне страшно неудобно, но не могли бы вы одолжить мне две тысячи крон? Я в Союзе верну, рублями.

Странно. Днем я выдал ему — и Антону с Нордибеком, — обещанную премию. По две тысячи крон, чуть более двухсот долларов по курсу. На магнитолу хватит, если знать, где покупать. А мне адрес товарищ Андерсон подсказал.

Или Геллер считает, что ему, как гроссмейстеру, положено больше, чем мастерам Антону и Нордибеку?

Но я спорить не стал. Отсчитал две тысячи сотенными купюрами.

— Это… Подарок нужно сделать, — стал объяснять Геллер.

— Подарок? Кому?

— Товарищу Миколчуку, естественно. А то, выходит, мы купим магнитолы, а он нет… Неловко получится. Он обидеться может.

И в самом деле.

Почитай начальника пуще отца и матери, да.