Жандарм 4

— Моя практика показывает, что подобные личности готовы работать и на жандармерию, и на полицию, и на бандитов. И все это разом. Без проверки я их не отпущу!

— И как вы их будете проверять? Допрос? Так под пытками они что угодно могут наговорить!

— Вы на меня и мою службу напраслину не возводите! — взревел усач.

— А я и не возвожу, сам на своей шкуре убедился! — рыкнул я в ответ. — Да и видел, как городовые проводили задержание — человека насмерть прикладами забили! И это на глазах у детей!!!

На лице у заместителя начальника полиции заиграли желваки. Поняв, что так я своего не добьюсь, я решил все же озвучить то, что хотел с самого начала.

— Я предлагаю вам свою помощь в проверке задержанных в обмен на освобождение моих людей. Мою компетентность в этом вопросе могут подтвердить в жандармерии. Необходимое обучение мной было пройдено в Москве в Таганской тюрьме. Думаю, с учетом этой бумаги, — кивнул я на документ в руках усача, — для вас не будет сложности отпустить моих людей. Если нужно их допросить — я хочу присутствовать на допросе и убедиться, что все проводится в рамках закона.

— Ментальной магией владеете, значит? — не особо-то успокоившись, переспросил усач. — А чем докажите? Или мне каждому проходимцу на слово верить⁈

Доказать? Да запросто!

Разговор о ментальной магии напомнил мне, что перед отъездом я выучил два новых заклинания. И одно из них мне сейчас может здорово помочь. Сложив распальцовку, что настолько напрягло полицейского, что он попытался кинуться в сторону, лишь бы не попасть под магическое воздействие, я все же сумел наложить на заместителя начальника полиции «успокоение». Лицо у него почти сразу разгладилось и, вернув прежнее удобное положение в кресле, он уже гораздо спокойнее продолжил.

— Ну что вы голубчик, предупреждать надо, что магию хотите применить. Но спасибо, да. Что-то я в последние дни сильно нервничал. А что это вы на мне применили?

— Успокоение. Позволяет восстановить душевное равновесие, привести свои или чужие чувства в состояние покоя.

— Замечательное заклинание. Но если снова примените на мне что-то без моего согласия, тюрьмы вам не избежать. Да-с, так и знайте.

— Прошу прощения, не повторится, — кивнул я усачу. — Так что насчет моей просьбы?

— Если вы, как и обещали, поможете в допросе, то не вижу большой проблемы, чтобы отпустить ваших людей.

— Я человек слова, — заверил я полицейского.

— Тогда не будем откладывать.

Подняв посеребренную трубку стационарного телефона, мужчина связался с дежурным офицером и, уточнив у меня имена моих людей, приказал выпустить их. После мы вместе спустились вниз, где он представил меня дежурному и отдал распоряжение о моем участии в допросе задержанных общинников.

— Очень надеюсь на ваш дар, — сказал он мне на прощание.

А дальше меня проводили в допросную комнату, куда через десять минут привели первого задержанного.

Кроме меня в комнате находился следователь и два конвоира. Задержанного усадили на табурет напротив следователя. Один конвоир встал рядом с общинником, а второй перекрыл входную дверь. Я же сидел на стуле у стены сбоку от следователя и задержанного, стараясь «не отсвечивать». И началось…

— Имя, фамилия, род занятий… Поддерживаете ли вы связь с представителями враждебных Российской империи племен? Иных недружественных империи людей?.. Знаете ли вы о тех, кто такие связи поддерживает?..

Следователь задавал один вопрос за другим, поглядывая в мою сторону. Задержанный отвечал, чаще всего испытывая страх и неловкость. А я пытался понять, что его чувства означают. Страх — он от ситуации в целом, или от конкретного вопроса? Неловкость — это от неудобного табурета, или человек испытывает стыд от вранья? И так далее…

На каждого задержанного уходило в среднем по двадцать минут. Учитывая, сколько людей задержали, весь процесс грозился растянуться дня на три.

В коротком перерыве я вышел на улицу и заметил Ануку, что переминалась с ноги на ногу, не зная, куда себя деть. Увидев меня, она тут же подобралась и, заметив мой поощрительный кивок, подошла.

— С тобой все в порядке? — спросил я девушку. — Проблем не было? Где Артем?

— Все хорошо. Нас продержали в общей камере, после чего выпустили. Это ты постарался, Нигугъак?

— Да. Так где Артем?

— Пошел домой. Ты ведь нанял его для охраны, — пожала она плечами.

— Ты тоже иди. Я похоже здесь надолго задержусь.

— Тебя задержали вместо нас? — встревожилась девушка.

— Нет. Просто у меня здесь дела.

Успокоенная моим ответом, Анука кивнула и уже не торопясь пошла вдоль улицы в сторону нашего дома. А я, немного подышав свежим воздухом, вернулся обратно в допросную.

Это был уже семнадцать задержанный. От остальных он ничем не отличался. Кроме одного — своей реакции на задаваемые вопросы.

— Поддерживаете ли вы связь с представителями враждебных Российской империи племен? — уже слегка уставшим голосом спросил следователь.

— Нет, — замотал головой пожилой алеут.

А вот я в его чувствах ощутил тщательно задавливаемый страх. Тут же встрепенувшись, я подал условный знак полицейскому, который мы обговорили заранее, и уже более сосредоточенно стал «вслушиваться» в отголоски ощущений допрашиваемого.

— Поддерживаете ли вы связь с представителями иных недружественных империи людей?

— Нет, — а вот тут у старика в чувствах подступило затишье.

И я чуть мотнул отрицательно головой, когда следователь мазнул по мне взглядом.

— Когда вы в последний раз видели представителя «непримиримых»? — решил форсировать допрос полицейский.

— Дык, я уж не помню, — испуганно пожал плечами старик.

В чувствах у него тоже проступил испуг, но иной. Его оттенки я уже научился худо-бедно различать. Старик точно знает, когда видел непримиримых! И раз так, то было это совсем недавно. Неужели подозрения полиции оказались не беспочвенными и среди общинников есть предатель? Сейчас мы это выясним!