Турнир

1. Трис

Трис наблюдал. Он был со всеми и в то же время, оставался, как бы, вне общего круга. И отсюда, с этой удобной позиции, он был волен наблюдать за людьми и их поступками, не становясь частью происходящего, даже если собеседники и партнерши по танцам думали иначе. Одно не мешало другому, во всяком случае, когда речь шла о нем. Он умел участвовать, не участвуя, говорить, пить шампанское и кружиться в танце, и, в то же самое время, соблюдать дистанцию, никого, не подпуская к себе слишком близко. Смотреть, думать, делать выводы и строить планы. И, разумеется, главным объектом его пристального внимания являлась сейчас его вновь обретенная сестра.

Следует отметить, она держалась просто великолепно, но, если честно, Триса смущала скорость, с которой Габриэлла вжилась в придуманный им для нее образ. Стильный автомобиль, роскошное платье от-кутюр и баснословно дорогие бриллианты – все это лишь антураж. Они могут украсить, оттенить или подчеркнуть то, что уже существует, но не могут создать то, чего нет. В этом смысле, его младшая сестра превзошла все его, даже самые смелые ожидания. Ни ноты фальши. Ни грана сомнения. Естественна, как природа, и именно такая какой должна быть Э клана Мишильер. Девушка, не знающая, что такое страх, неуверенность или робость, но зато хорошо знающая себе цену.

Представляя Габи императору, Трис отдавал себе отчет в том, что сейчас ее изучают сразу несколько очень сильных магов. Но дело, разумеется, не только в силе Дара, а в дополнительных способностях, позволявших им видеть невидимое. В окружении императора таких людей было, как минимум, трое: сам император Карл II, слывший довольно сильным эмпатом, барон Седар де Ланжевен, обладавший Даром видеть силу и определять ее уровень, и шевалье Константен Пеккёр, по слухам, умевший «читать» кровь. Все они присутствовали там и тогда, когда Трис подвел Габи к трону. Стояли неподалеку в опасной близости от него и его сестры. Смотрели, изучали, приходили к неким умозаключениям.

Их мнение, было позже изложено в письменной форме. А находившийся под внушением чиновник дворцовой канцелярии, запомнил документ дословно и пересказал его Трису слово в слово тем же вечером. Де Ланжевен написал, что по-прежнему не может определить силу Дара главы клана и его особые способности, если таковые имеются у Тристана Мишильера. Что же касается младшей сестры тана, то у нее, по мнению барона, великолепно развита связь со стихией Огня – канал открыт где-то между одиннадцатым и двенадцатым уровнями силы, - и со стихией воздуха, сила порядка восьмого или даже девятого ранга. Дракон в стихии Огня и сильная Фея-Сильфида[35] или даже Tempestas[36] в стихии Воздуха и где-то между средней силы Садовницей и слабым Вулканом в стихии Земли. Однако наиболее интересной чертой Э’Мишильер, он назвал ярко выраженную способность проецировать силу вовне. Вот этого Трис о Габриэлле не знал, но был рад узнать, поскольку способность «проецировать силу» обычно связывали со стихийным Эфиром и Даром Жизни, и все это вместе взятое кое-что объясняло, как в поведении Габи, так и в том, какой воспринимали ее другие люди. Во всяком случае, большинство обыкновенных людей и магов.

В свою очередь, шевалье Пеккёр авторитетно подтвердил, что в жилах брата и сестры Мишильер течет кровь первой степени родства, и что они двое представляют также наиболее чистую кровную линию семьи Перигор, являясь Мишельерами и Перигорами одновременно. И, разумеется, они родные брат и сестра. Император же добавил к этому всего семь слов: «Он не читаем. Она холодна, но искренна».

«Холодна, но искренна – повторил про себя Трис, - хорошо сказано!»

Это было похоже на правду. Во всяком случае, так это выглядело. И означать это могло одно из двух: или в ходе ритуала Габи приобрела не только невероятную силу, но также способность скрывать свое истинное «Я», или ее характер, и в самом деле, изменился до неузнаваемости. Трис не знал, что лучше, а что хуже, но, по факту, разоблачить ее не смог даже императорский магический триумвират. Зато мнение наделенных властью колдунов дорогого стоило. И уже вечером, на балу, как минимум, некоторые из гостей императора знали, - естественно, «строго по секрету», - кто такие Габи и Трис. У одних они вызывали вполне естественное любопытство, новые лица, как ни как, у других – острую зависть и нешуточное раздражение, но были и третьи, те, кто увидел в возвращении клана Мишильер в большую игру массу новых возможностей и перспектив. Кто-то подумал о небезынтересных союзах, а для кого-то появление при дворе авантажного холостяка и шикарной барышни на выданье - с деньгами, знатностью рода и Даром огромной силы, - стало приглашением к организации разнообразных матримониальных интриг.

С Трисом знакомились и, в свою очередь, представляли его своим родичам, партнерам и друзьям. Его вовлекали в беседы на самые разные темы, прощупывая между делом, чего от него можно ожидать в том или ином «предприятии». Он не противился. Ему и самому требовалось разобраться, чем дышит двор, и кто есть кто в высшем свете империи. Трису нужна была информация, а еще ему нужны были знакомства и связи. Жениться он пока не хотел, точно так же как не собирался выдавать замуж Габи. Да и она, судя по всему, не горела желанием идти под венец. Но выяснять намерения сторон это ему не мешало. Главное, никому ничего не обещать и грубо не отказывать.

Габи, насколько мог судить Трис, - он мимолетно видел ее тут и там среди танцующих, - тоже пользовалась невероятной популярностью. Впрочем, у нее еще утром появилась покровительница из старожилов, о знакомстве с которой накануне можно было только мечтать. Герцогиня Перегор опекала ее, как родную, что, в принципе, в некотором роде даже соответствовало действительности. Но, кажется, ни одна из них еще не догадывалась, откуда берется их взаимное влечение. У Триса на этот счет имелись некоторые неясные пока предположения, но он до времени предпочитал держать их при себе. Однако удержаться от того, чтобы не отслеживать краем глаза их перемещения, тоже не мог. Надо отдать им должное, они хорошо смотрелись вместе. Темно-рыжая Мария и светло-русая Габриэлла. Обе высокие и стройные, и всех различий, что Мария несколько старше, заметно красивее, и фигура у нее более женственная в том смысле, что бедра шире и грудь полнее. Зато Габриэлла выше ростом, и коса у нее толще и длиннее.

- Сколько лет вашей сестре? – спросил Триса, после пятиминутного обсуждения всяких разностей, очередной его собеседник - граф де Лом.

- Восемнадцать, - Трису было любопытно, насколько осведомленным и здравомыслящим окажется граф и кого именно он собирается посватать за Габи.

- Замечательный возраст! Пора, наверное, подумать о замужестве…

- Насколько я знаю, Габриэлла не собирается замуж.

- Ну, это не ей решать, разве нет?

- Боюсь, что именно ей, - откровенно предупредил Трис.

Граф показался ему слишком прямолинейным, а значит, и неумным. Кроме того, по всей видимости, он не успел досконально изучить предмет обсуждения. То есть оказался человеком недальновидным и поверхностным.

- Вы предоставляете юной неопытной девушке право решать вопросы подобного рода?

Трис бросил взгляд в зал и почти сразу увидел Габи. Одетая в подчеркивающее ее стройность и рост «летящее» платье из черного шифона с набивным рисунком цвета темного серебра, она выглядела настоящей королевой бала. И надо было быть полным идиотом, чтобы, глядя на нее, не сообразить, откуда дует ветер.

- Право решать? – «задумчиво» повторил за де Ломом Трис. – Боюсь, что у меня нет иного выбора, дорогой граф. Она Э клана Мишильер.

Вот тут собеседник Триса и сообразил, что попал впросак. Диктовать коннетаблю клана, когда и за кого ей выходить замуж, не взялся бы ни один находящийся в здравом уме человек. Другое дело, что до сих пор все коннетабли были мужчинами.

- Она боевой маг? – дрогнувшим голосом спросил граф.

- За кого вы ее хоть сватали? – вопросом на вопрос ответил Трис.

- За племянника…

- У него есть титул?

- Простите, ваша светлость, - сообразил наконец граф. – С моей стороны этот разговор был ошибкой. Я ни в коем случае не желал вас оскорбить!

- Пустое! – улыбнулся Трис. – Я новый человек при дворе, и вы могли не знать, что я глава клана, а моя сестра – коннетабль.

«Но должен был узнать, прежде чем учить меня жить! Мизерабль!»[37]

Трис уже не помнил, каким человеком он был в той другой, казалось, навеки утраченной жизни. Однако предполагал, что не был там и тогда ни глупцом, ни простофилей. По каким-то едва заметным движениям души, отголоскам пережитых когда-то в прошлом эмоций, осколкам прежнего своего «Я», он полагал, что всегда был самостоятельной и в достаточной мере цельной натурой. Он бы не стал вот так, как этот граф, не зная броду, соваться в воду. Однако и в том, и в этом мире, было немало таких неумных и самоуверенных людей, как этот де Лом. Иногда им везет, но иногда – нет. Сегодня графу не повезло.