Черные ножи

Глава 16

Одним прыжком я очутился рядом с девчулей, что заманила меня к заброшенному дому, схватил ее крепко, и только тогда обратился к остальным:

— Можете бежать, гнаться не стану. Но вот она ответит одна за всех!

Странно, но никто не воспользовался моим предложением. Пацаны потихоньку поднимались на ноги, девочки стояли рядом с ними. Даже тот, которому я сломал запястье, встал с остальными, хотя я видел, как ему больно.

— Гляжу, еще не все потеряно, — задумчиво произнес я, оглядывая компанию беспризорников. — Друзей в беде не бросаете…

— Все ответим, — мрачно бросил рыжий, — Аньку не бросим.

Я чуть ослабил хватку. Анька, значит. Что же, будем знакомы!

— Зачем напали? Я вроде не похож на богача.

— Анька сама выбирала, — рыжий парень отвечал неохотно, сквозь зубы. — Искала, кого пожиже… ошиблась. Нам много не надо. Вдруг карточки в карманах лежат или пара копеек найдется.

— Анька выбрала не того. У меня в карманах пусто. Жрать хотите?

— Третий день только снег лопаем. Животы пучит. Мочи никакой нет!

Просто так развернуться и уйти я и не думал. Вовсе не потому, что весь такой из себя добренький, но не мог я оставить этих озлобленных детей вот так на улице зимой. Они как-то выживали до сих пор, но это вовсе не значило, что подобная удача продлится еще хотя бы день.

— Убивали уже кого? — задал я главный вопрос, ответ на который все решал. Если да, то сдам их в милицию, пусть там разбираются, куда их определить. С убийцами я ничего общего иметь не хотел.

— Нет, — сказал рыжий и посмотрел мне прямо в глаза. — Не успели.

Его честность мне понравилась. Я вырос в сытости и достатке, и представить себе не мог, что значит голодать, жить на улице, скитаться и не знать, что ждет тебя завтра. Что такое быть без родителей, без семьи. Рядом с такими же отщепенцами, как ты сам, нищими и голодными зверьками. Как бы я поступил на их месте? Да точно так же. Загонял бы жертв в места, где их можно грабить, и обчищал бы их карманы подчистую. Убить не убивал бы, зачем? Найти слабака, типа меня, не представлявшую на вид ни малейшей угрозы, избить, ограбить, выгрести хотя бы мелочь… на которую уже можно что-то да купить на рынке… а если повезет, то и карточки отоварить. А на большее они никак не могли рассчитывать, но и этого им хватило бы с головой.

И, слава богу, что не дошли они еще до того, чтобы с голодухи есть людей. Если отбросить моральные препоны, так они смогли бы прокормиться какое-то время, заманивая одиноких детишек помладше, убивая их без проблем и… пожирая… тем более, что на морозе тела не портились.

Не лгут ли? Правду ли сказал рыжий, или только прикидывается, делает вид, заговаривая зубы…

Я развернул к себе Аньку, она испуганно пискнула.

— Точно никого не убили? Говори!

Голос мой был грозен, несмотря на невнятный вид. И то, что я раскидал пятерых мальчишек, говорило в мою пользу — силу уважали все.

— Не убивали! — затараторила девочка. — Грабили только прохожих, да Бек и мальчики на рынках воровали. А мы на подхвате были…

Я долго смотрел в ее лицо, еще такое юное, свежее, неиспорченное, хоть и грязное, чумазое… испуганные глаза, в которых отражалось голубое небо, идеальный овал лица, голос, за которым идешь, не глядя — я сам испытал на себе его очарование, — здесь пропадал талант великой актрисы. Сколько же испытаний выпало на ее долю в столь малом возрасте. Проклятые фашисты во всем виноваты. Воздастся им и за это.

— Где родители?

— Умерли, — она даже не всплакнула, просто ответила, давно приняв этот факт.

— Как оказалась на улице?

— Отбилась от группы, все документы у воспитателя остались… дальше сама по себе…

Я мог бы опросить и всех остальных, но примерно знал, что они ответят. Сироты, либо не знают, где родители. Остались вне системы. Потерялись, не было мест, либо конфликтовали в детдомах с другими детьми — дедовщину и право сильного никто не отменял, и условия были жесткими. Бежали. Теперь скитаются, бродяжничают.

Я читал в детстве «Педагогическую поэму» Макаренко, но беспризорники тех лет и нынешние отличались принципиально. Передо мной были «дети войны», случайно оказавшиеся на улице, а не дефективные[10] из дворового криминала.

— В детдом пойдете?

— Не возьмут, — вперед выдвинулся паренек с азиатским лицом, — местов нетуть.

В Челябинске и области работали более сотни детдомов, но все были переполнены из-за большого числа эвакуированных, и условия там были не самые лучшие. Примерно год назад Совнарком СССР принял решение «Об устройстве детей, оставшихся без родителей». Именно на органы милиции были возложены обязательства по выявлению беспризорников и безнадзорных и направлению их в приемники-распределители или же к живым родственникам на содержание. Обычно подобными вопросами занимались детские комнаты милиции. Но детей было слишком много, а людей, ответственных за решение этих проблем, как обычно не хватало. Так что детишки сбивались в ватаги, жили сообща, где и как придется, и добывали себе пропитание зачастую далеко не законными путями.

— Бек! — одернул его рыжий, и китайчонок вернулся в строй.

— А если я договорюсь? — предложил я, уже прикидывая в голове первоначальный план.

— А ты кто таков, чтоб тебя послушались? — недоверчиво спросила девочка с огромными зелеными глазами. — У тебя даже денюжков нема!

— Послушают, уж поверь! Я ж герой! Обо мне даже в газете писали, и еще написать хотят.

— Взаправдашний герой? — глаза девчонки распахнулись широко-широко.

— Самый, что ни на есть! — подтвердил я, улыбнувшись. — Ну, так что? Доверитесь мне? В милицию не сдам, обещаю! А этому вашему вообще к врачу нужно… — я кивнул на длинного парня, болезненно державшегося за кисть правой руки.

И в подтверждении серьезности своих намерений я отпустил Аньку. Она тут же подбежала к своим, и какое-то мгновение я думал, что сейчас они все рванут наутек. Не рванули. Начали совещаться, сбившись в тесный круг.

Дискуссия длилась недолго, не прошло и минуты, как рыжий вышел чуть вперед и, нахмурившись, уточнил:

— А пожрать точно дадут?

Я прекрасно понимал их недоверие. Попади я в такую передрягу в подобном возрасте, не верил бы вообще никому. Эти дети были еще не потеряны, я видел в их глазах надежду на лучшее. К счастью, они не успели перешагнуть точку невозврата.

Если моя первоначальная задумка не сработает, пойду в наркомат прямо к Зальцману. Такой человек не откажет. Но слишком наглеть не стоит, лучше для начала попробовать более доступные варианты. А в самом крайнем случае еще есть подвал Лехи, ключ от которого имелся и у меня. Там, конечно, холодно, но что-то придумать можно — поставить буржуйку и уже можно переночевать.

— Накормят.

Я безбоязненно подошел к ребятам и протянул руку Аньке. Она оглянулась на своих, сомневаясь, а потом зацепилась за мою ладонь своей крохотной холодной ладошкой. У меня сердце сжалось на мгновение.

— Идите за мной!

Держа девочку за руку, я пошел обратно, не оборачиваясь на оставшихся детей. Если сейчас кто-то из них кинет камень мне в голову, увернуться я не успею. Но взаимное уважение достигается исключительно путем доверия.

Камень в меня не прилетел, позади слышалось сопение и шаркающие шаги. Поверили. Идут следом. Пятеро мальчишек и три девочки, одну из которых я все еще держал за руку. Восемь человек, лишь чудом не ставших убийцами. Провидение в моем лице спасло их от этой участи. И теперь я в какой-то степени стал ответственным за их дальнейшую судьбу.

Чтобы не пугать прохожих и не привлекать излишнее внимание со стороны, я повел детей дворами. Конечно, без лишних взглядов не обошлось. Одна тетка даже подняла крик на весь двор, грозясь всеми возможными карами, и требуя, чтобы подобные голодранцы не шлялись рядом с честными людьми. Но тут из подъезда вышел мрачный мужчина в телогрейке, оглядел представление, подошел к кричащей бабе, что-то негромко сказал ей, и та, мгновенно замолчав, тут же ретировалась. Я благодарно кивнул спасителю, тот склонил голову в ответ и вернулся в подъезд, из которого вышел. Мельком я заметил синие наколки на его пальцах, видно, бывший сиделец.

Таким маневром за три четверти часа мы добрались до здания школы №48, в которой я уже однажды бывал по приглашению, и где располагался, помимо прочего, обком ВЛКСМ во главе со Светловым, на которого-то я и возлагал основные надежды.

На нашу процессию все смотрели с интересом, но, к счастью, никто не препятствовал проходу по этажу вплоть до знакомого мне кабинета.

Повезло, первый секретарь был на месте, и Пташкина тоже сидела на соседнем стуле, и еще трое парней и одна девушка находились в кабинете. Все они что-то горячо обсуждали ровно до того момента, пока в комнату не ввалился я, все еще держа Аньку за руку. Остальные остались в коридоре, но дверь была открыта нараспашку и все были на виду.

Светлов, только что с энтузиазмом что-то рассказывавший своим соратникам, замер, глядя с неким восторженным изумлением на нашу шайку.

— Это я, Буров, — сообщил я всем собравшимся, — а это дети. Живут на улице. Надо бы их накормить и устроить. А одного подлечить, у него перелом запястья.

Анька всхлипнула и подтвердила:

— Очень кушать хочется!

Надо признать, в Светлове я не ошибся. Не прошло и четверти часа, как дети были накормлены — еду собирали все, кто мог, кинув клич по всему зданию, — а раненным в драке занялись врачи, сообщив, что это даже не перелом, а сложный вывих, и заживет всего за какие-то пару-тройку недель. И то ладно.

Мы же с Евгением отошли в коридор, пока шла суета, и завели разговор. Я понимал, что в этот раз мне так легко не выкрутиться, сейчас я нахожусь в роли просителя, а значит, чем-то придется жертвовать.

— Где ты их нашел? — Светлов смотрел прямо в глаза.

— На помойке подобрал, — честно ответил я. — Устрой их в детдом, иначе пропадут…

— Мест нет! — дернул лицом секретарь. — Совершенно! Все дома переполнены, в каждом живет на триста процентов больше нормы. Там всего не хватает: кроватей, белья, мыла, продуктов. Никто не рассчитывал на такое число эвакуированных! Детей разбирают по семьям, но срочно найти места на восемь человек практически нереально.

— И что мне им сказать? — удивился я. — Идите, дети, обратно на улицу в свой заброшенный дом? И ищите, кого бы еще на гоп-стоп взять?

— А что, — оживился Светлов, — они пытались?

— Не пытались, это я к слову, — отмахнулся я и тут же решил зайти с другой стороны: — Мне тут Исаак Моисеевич обещал на днях публикацию в «Челябке», репортеры придут… я бы заодно и рассказал о том, как работает наш обком комсомола, как он занимается беспризорными детьми, помогает им устроиться в жизни, несмотря на все трудности… и все такое прочее… под личным руководством товарища первого секретаря!

Я даже подмигнул в финале своей речи, но потом подумал, что слегка перебрал с намеками. Но Светлов, на удивление, расцвел и заулыбался.

— Буров, это хорошо, но я бы и так помог… от души! Это же дети! Есть у меня один вариант, новый детдом в Миассе, там вроде бы еще оставались места…

Миасс — это сотня километров до Челябинска, отличный вариант. А там совсем неподалеку, всего в десятке километров, озеро Тургояк, на котором я провел когда-то пару незабываемых недель. Чистейшая вода уровня Байкала, великолепная природа, Серебряный пляж и мыс Тура, на котором я ставил палатку. Еда с костра: в основном тушенка с гречкой, приготовленные в котелке, но вкуснее я не ел ни на одном курорте, ни в одном самом расхваленном дорогущем отеле… летом детям там будет очень хорошо! А зима… зима рано или поздно окончится.