Новичок

Глава 7

17 августа 1987 года. Крым. СССР.

Крымская погода безветренна и безоблачна. Жара стоит такая, что хочется только одного — спрятаться в тенёк, а лучше сразу в ванну, наполненную льдом. Но нет, мы уже больше часа тащимся по местным дорогам в сторону одной из ведомственных баз отдыха, на которой и будут проходить наши сборы. Раз мы «Автомобилист», то и шефствует над нами министерство путей сообщения.

Хотя нам еще хорошо, Икарус 250, который ждал на выходе из Симферопольского аэровокзала был с затемненными окнами и, хоть и шумным, но всё ж таки работающим кондиционером.

Как на этом палящем солнце чувствовали себя пассажиры обычных советских автобусов, легковушек или водители грузовиков, не хотелось даже и думать.

Наконец, автобус подъехал к какому-то шлагбауму и через несколько минут затормозил возле трехэтажного здания, похожего на гостиницу, Собственно это и была гостиница, как потом оказалось.

Потом водитель открыл нам багажные отделения, и мы, скоро разобрав вещи, дружной гурьбой направились в холл гостиницы.

Там администраторы команды раздали нам ключи от номеров, мне достался трехместный с Виноградовым и Мухиным, не иначе Асташев специально поселил в одной комнате всех троих. А потом, когда суета после прибытия прошла, мы собрались в небольшом конференц зале, во всяком случае я бы назвал его так.

— Итак, товарищи игроки, тренер, медицина и обслуживающий персонал, — начал свою речь Александр Александрович, — мы с вами приехали в Крым на сборы, а не на отдых. Хочу чтобы вы это понимали. И это касается всех! Алкоголь на территории базы запрещен также для всех, игрокам распитие грозит отчислением из команды, а всем остальным сначала выговором, а потом увольнением. Еще раз повторюсь. Это не отпуск, а важнейшая часть подготовки к сезону. У нас она и так проходит не так, как мы планировали, так что попрошу вас подойти к ней ответственно. Все всё поняли?

Когда в ответ раздался, а потом и стих утвердительный шум из нескольких десятков голосов, Асташев продолжил:

— На время сборов у нас запланированы две контрольные игры с командами высшей лиги. Обе пройдут в Донецке на льду тамошнего дворца спорта «Дружба». Первая игра у нас будет со «Спартаком», а вторая с «Крыльями советов». Домой, в Свердловск, мы вернемся восьмого сентября. На этом всё, товарищи. Сейчас у нас обед, потом тихий час и в шестнадцать ноль-ноль первая тренировка.

— Илья, — спросил я у Бякина, когда мы с ним оказались на раздаче в столовой гостиницы, он сам попросил меня не называть его по имени отчеству, так что, несмотря на нашу, пусть и небольшую, разницу в возрасте, теперь мы с ним были на ты, — я правильно понимаю, что лёд мы увидим всего два раза за двадцать дней?

— Верно, маленькие радости крымских сборов. Почему-то очень многие тренеры тащат команды сюда, хотя играть в хоккей тут просто негде. Не понимаю зачем это надо, лучше бы в Свердловске это время провели.

— Вот сразу видно, товарищ Бякин, что вы не до конца понимаете как устроен тренировочный процесс и подготовка к сезону, — вклинился в разговор невесть как оказавшийся рядом с нами высокий и худой как палка мужик, наш новый тренер по ОФП, Балабанов Олег Витальевич, — мы вас как следует загрузим на этих сборах, потом уже в Свердловске игроки восстановятся и к первому матчу будут свежими как огурчик и полными сил.

Ну не знаю, я, как и большинство игроков, терпеть не мог все эти тренировки на земле и тесты всех сортов. Из всех не хоккейных тренировок мне нравились только различные командные игры. Футбол или так и не снискавший популярности в России сепак такро, тайский волейбол ногами, который очень здорово развивает координацию и который активно стали применять в тренировочном процессе в НХЛ во второй половине двадцатых годов следующего века. Всё остальное — это сплошная мука.

Особенно беговые нагрузки, которые и составили нашу первую тренировку в Крыму. Сразу после тихого часа мы всей командой направились на гаревые беговые дорожки расположенные рядом с мини стадионом, с небольшими деревянными трибунами и футбольным полем, а также с выгоревшей на жаре травой.

Тренеры во главе с Асташевым расположились в теньке под развесистыми деревьями, а игроки, во главе с Балабановым отправились на дорожки.

— Давайте, товарищи, десять кругов, — объявил он и показал пример побежав впереди.

— Ну началось, — как-то даже траурно произнёс оказавшийся рядом со мной мой тезка Семенов, наш основной вратарь, — вот обязательно нам эти круги проклятые наматывать именно по жаре.

— Семенов, — тут же раздался голос Асташева, — я всё слышу. Меньше болтай, не порть мне молодежь, — вратарь обреченно вздохнул и побежал, как и все мы.

После этой пробежки, которую мы проделали скорее в прогулочном темпе, настал черед челночного бега, а потом еще много различных беговых упражнений. Бег на прямых ногах, спиной вперед, скрестный шаг, многоскоки и подскоки.

А на сладкое, когда уже все были в мыле, еще четыре километра.

— Убил бы этого козла, — сквозь зубы процедил защитник Александр Карцев, один из самых возрастных игроков, ему было уже тридцать три. Серьезный возраст для советского хоккея, — я сейчас сдохну.

В это время длинная цепочка игроков растянулась вдоль всего стадиона, и Балабанов, как и тренерская позиция, оказались на другой стороне футбольного поля.

— Саня, а я тебе сколько раз говорил чтобы ты меньше курил, — откликнулся нападающий Василий Татаринов, в отличии от Карцева, на которого было больно смотреть, он держался молодцом, хотя всего на год моложе.

— Да пошёл ты Вася, сам знаешь куда, — прохрипел Карцев, — сам то дымишь как паровоз.

— А я не ты, на меня курево почему-то меньше влияет.

Слушая, как препираются мои партнеры по команде, я удивлялся тому как сильно изменился спорт высших достижений за какие-то полвека.

В тридцатых годах следующего века было немыслимо, чтобы спортсмены себя травили чем-то подобным никотину или неумеренно употребляли алкоголь, что сейчас практически в порядке вещей. За время нашего полёта из Свердловска я вдоволь наслушался о вечном конкуренте хоккея — футболе и про нравы царящие там. Как-никак все мы варились сейчас в одном большом котле под названием советский спорт, и его знаковые персоны были у всех на слуху.

Из всего услышанного мне больше всего запомнилось то, что я узнал о Федоре Черенкове, звезде московского Спартака, который со слов моих партнеров отличался невероятным талантом, и при этом такой же невероятной любовью к выпивке.

— … Да не сыграет Черенок на чемпионате Европы, если наши туда отберутся, конечно. Его Лобановский просто не возьмёт. Ему нужны двужильные, типа того же Заварова или Литовченко. А Черенков пьёт как не в себя, и физика у него никакая, — говорил Игорь Лукиянов сидевшему рядом с ним Мартьянову.

— Илья, если ты не разбираешься то лучше помолчи, все знают что у Черенкова проблемы с головой. Он то играет, то в психушке лечится. От этого и все беды. Но ты прав, Лобановский его, конечно, в команду не возьмет.

— Но то что он пьёт, это факт? — не унимался Лукиянов.

— Ну факт, да…

В общем, странное дело. Вроде бы эти люди должны понимать что здоровье это, вместе с талантом, их главный актив, но нет. Пускаются во все тяжкие.

Я в очередной раз сам себе дал обещание в любом случае не вступать на эту дорожку, что бы не случилось. В конце концов оторваться можно будет после окончания игровой карьеры.

Она же короткая, на самом деле. Даже если мне повезет и всё пойдет как надо, я буду играть в хоккей еще лет двадцать, максимум двадцать пять. И за это время надо успеть обеспечить не только себя.

После ужина у нас состоялась вторая за день тренировка, на сей раз не на стадионе, а в зале. И она была уже повеселее. Минимум упражнений на выносливость, а вместо них гандбол.

Асташев оказался большим поклонником включения игровых видов спорта в тренировочный процесс. И именно потому, что они улучшают командное взаимодействие и, как будут говорить в будущем, внутрикомандную химию. Всё-таки для нас это в большей степени способ расслабиться. Ну и то, что в играх отличных от хоккея зачастую задействованы совсем другие группы мышц или они, мышцы, хотя бы работают совсем в другом режиме, чем когда мы на льду.

Всё это важно и очень полезно…