Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 3

* * *

После третьего взгляда, кинутого на Аннабель на ходу, Константин не выдержал.

— Ты выглядишь как-то слишком радостно, — заметил он.

— Что? — глаза Аннабель широко распахнулись. — С чего ты взял?

Орлов покачал головой. Наверное, как для тёмной, Аннабель слишком плохо умеет врать.

— С того, что ты ведёшь себя как-то странно.

— А давно ли ты успел меня узнать, Великий Мастер? — фыркнула Аннабель; в голосе читалось лёгкое раздражение. — Мы с тобой, кажется, знакомы не больше трёх часов. Откуда тебе знать, что для меня странно, а что нет?

— Посуди сама, — Константин чуть развёл руками на ходу. — К нам подошёл тип, известный скандальной репутацией, от которого можно ждать лишь неприятностей, и навесил на наши головы лишние хлопоты. Но вместо того, чтобы разозлиться или вроде того, ты… даже как-то шагать стала бодрее. Не самая обычная реакция.

Повисла пауза; Анабель глядела на него слегка сердито.

— Что-то личное к Распутиным, верно?

Орлов осторожно склонил голову набок. Только дурак не знает о том, что Распутины и тёмные — далеко не лучшие друзья, но всё же Аннабель, казалось, и отличало от общей массы тёмных отсутствие страданий по былому величию и всего прочего пафосного настроя.

— Личное, — согласилась Аннабель. — И если бы тебе довелось иметь дела с этой гнилой семейкой, ты бы тоже наверняка так считал.

В голове у Орлова промелькнули картины прошлого — сделки отца с Распутиными, все переговоры, на которых он присутствовал ещё мальчишкой. Да уж, Распутины те ещё фрукты.

Но… как и любые аристо. Борзость рода определяется его силой, а Распутины — одни из тех, у кого её хоть отбавляй. Словом, нельзя сказать, что это приятные парни, но и демонизировать их напрочь как-то… неправильно.

Впрочем, к чёрту Распутиных как явление. Его волновал один вполне конкретный Распутин: Йошида.

Что известно Нахальному? Что он планирует предпринять? Есть ли на празднике ещё кто-то, кому известен секрет Йошиды?

А ведь если они избавятся от Йошиды, мелькнула у него предательская мысль, то вся эта безумная суета и неприятности останутся позади.

Да, верно. Даже сегодняшнее представление в общем зале можно будет как-то обосновать, перевести в шутку или в неудачную рекламу ресторану. И он сможет вернуться к тихой, обыденной повседневности…

…то есть именно к тому, чего он больше всего не хочет.

К чёрту. Нужно подыграть Нахальному, чтобы быть в курсе происходящего.

А ещё нужно понять, что же не так с Аннабель. Возможно, тогда можно будет как-то погасить её излишний неуместный пыл?

— Может, расскажешь поподробнее? — предложил Орлов.

— Нечего рассказывать, — фыркнула девушка. — Распутины вели себя как типичные аристо, вот и вся история.

— Я тоже аристо, — заметил Константин.

— Ты не из тех, что ведут себя как куски дерьма.

Орлов хмыкнул.

— Мы с тобой, кажется, знакомы не больше трёх часов, — парировал он её же словами. — Откуда тебе знать, как я себя веду?

Аннабель внимательно поглядела на него; досады и сердитости в её взгляде поубавилосб.

— Ладно, — согласилась она. — Только не жди какой-то фантастической истории. Если коротко, то… пару лет назад у Тёмной Спирали был вполне реальный шанс перестать быть бандой отбросов и стать аристо. Самыми младшими в пищевой цепочке, конечно же, но всё-таки. Разумеется, для этого нужно было избавиться от Голицина и ему подобных фриков, но зато с нас сняли бы долг, разрешили бы легализоваться…

— Да ладно, — брови парня поползли вверх. — Не слышал ни о чём таком. Медведевы правда готовы были отказаться от денег? По-моему, ты говорила, что тёмные собирают для них достаточную кругленькую сумму, значительную часть их бюджета…

— Текущий политический момент… был подходящим, — Аннабель неопределённо мотнула головой. — Медведевы стремительно теряли позиции; деньги были не так важны, как союзники из числа аристо — пускай даже чисто номинальные, важно не качество, а количество. Вот у них и мелькнула идея сделать из тёмных клан — клан Астрид. Моя мать, разумеется, уцепилась за этот шанс двумя руками, и даже я поверила, что моя жизнь может измениться. Всё уже было почти решено, когда…

Она вздохнула.

— Распутины устроили собрание кланов. Как было официально сказано — «для оценки потенциальных главы и наследницы нового клана». Медведевым пришлось подчиниться, но они уверяли нас, что всё в порядке, что это просто формальность. А мы по наивности поверили. Думали, что это первый день новой жизни.

Её глаза сжались в узкую щёлочку.

— Когда мы вошли, никто ничего не говорил. Все просто сидели, совершенно молча, и сверлили нас взглядами. А затем Наина Распутина демонстративно встала и вышла из помещения со словами, что не будет пить чай с мусором в одной комнате.

— И этого хватило, чтобы всё отменить? — не то, чтобы Орлов недооценивал влияние Распутиных, но звучало всё равно… странновато.

— Другие кланы только этого и ждали, — с ненавистью выплюнула Аннабель. — Своего мнения на наш счёт у них не было, но большинство из них страстно хотели лизнуть задницу Распутиным. После Наины они тоже стали молча выходить — один за другим. Мы сидели там, как оплёванные…

Она помолчала.

— Конечно, Медведевы были вынуждены всё отменить. И, разумеется, свою злость за провал они сорвали на нас. Об отмене долга можно было забыть…

Аннабель покачала головой.

— Тогда я поняла две вещи. Первая — рассчитывать всегда можно только на себя саму. И вторая — Распутины козлы.

Ясно-понятно. В общем и целом, Орлов даже не был особо удивлён. Решение наверняка было принято до этого «собрания», а демонстрация была нужна для того, чтобы поставить Медведевых — и тёмных заодно — на место.

— Смотри там этого вслух не ляпни, — заметил он, кивнул на большую дверь, к которой они подходили. — Не забывай, мы в VIP-зоне, и мы здесь… незваные гости. Нахальный, конечно, устроил нам пропуск, но если мы привлечём слишком много внимания, у настоящих VIP-ов возникнут всякие вопросы. Например, кто мы вообще такие и что тут забыли. А народу тут не так много, как в общем зале, смешаться с толпой не выйдет.

Он старался не думать о том, что «не привлекает внимания», наряженный в старинный камзол.

— За это не переживай, — отозвалась девушка. — Я не идиотка. Тем более, уж я-то отлично знаю, как себя вести, когда все вокруг большие шишки, а ты из отбросов. Просто… меня радует сама возможность доставить Распутиным неприятности, тем более, крупные.

— Ты же… отдаёшь тебе отчёт, что Йошида в то время валялся в коме и никакого отношения к тем событиям не имел? — осторожно уточнил Орлов. Они замерли перед дверью в VIP-зал.

— Все Распутины одинаковы, — убеждённо фыркнула Аннабель, распахивая дверь.

…на первый взгляд малый зал почти не отличался от большого — ну, кроме размеров, естественно. Те же гости, те же официанты и та же эстетика пафосного дорогого мероприятия. Главное отличие улавливалось не сразу, а лишь спустя секунд десять-двадцать нахождения здесь.

Никаких пустышек.

Старуху Рюдзин не волновали не титулы, не репутация. Всё, что она ценила, так это Силу — в том или ином эквиваленте. Поэтому здесь не было тех, кто громко кричит о своей силе, но на деле может только разбивать статуи.

Орлов и Аннабель, слегка оглядываясь по сторонам, старались не привлекать к себе внимания; впрочем, на них особенно и не смотрели.

Больше всего здесь, конечно же, было молодых девушек. Аристо из знатных кланов или безымянные девушки с улиц — всех их отличала уверенность во взгляде; так смотрят те, кто знает себе цену.

Те, кто прошёл отборочный тур Рюдзин. Решающий экзамен им ещё предстоит, и далеко не все из них будут приняты в Драконью Школу, но уже одно то, что они дошли досюда — кое-что да значит.

Впрочем, и без них здесь хватало людей. Вон мелькнуло семейство Громовых — третьих по силе в столице после Распутиных и Суворовых. Вон Воронцова-старшая — мать Екатерины. Ещё несколько аристо из не самых слабых кланов… Впрочем, здесь не было ни Медведевых, ни Суворовых… ни Распутиных.

И Йошиды, кстати, тоже не было. Разве он не сюда направлялся? Орлов пробежался глазами по комнате, выделяя находящихся здесь парней. Взгляд зацепился за английского принца, сидящего в одиночестве с гордым и независимым видом; за Абеля Шварца, сверкающего замазанным синяком… никакого Йошиды.

— А вон и Горыныч, — сообщила Аннабель ему на ухо; в её голосе прорезались какие-то нехорошие шипящие нотки.

Нет, пожалуй, если просто рассказать ей правду, будет только хуже. Нужно как-то… обезвредить её пыл.

Орлов поглядел туда, куда она указывала.

Старик Горыныч сидел за столиком, и в его безупречно гладкой лысине отражался потолок. По правую руку от него сидела девушка, знакомая ему по вчерашнему аукциону — Виктория, кажется? С другой находился похожий на неё паренёк, что-то активно доказывающий деду.

— Дурак ты, Ярик, — донёсся до Орлова тихий и ехидный голос старика.

— С чего это?

— Ты никак не можешь определиться, для кого ты жизнь живёшь, — рассудил Горыныч. — Для себя или для других.

В руках старик что-то держал; приблизившись на пару шагов, Орлов увидел, что это кусочек суши.

— Ты перебарщиваешь, дед, — в голосе Ярика звучало скорее удивление, чем настоящая злость; было видно, что, несмотря на характер спорщика, дед для него — непререкаемый авторитет. — Это же просто суши. Мелочь, которая…

— Мелочь, — согласился Горыныч. — Вроде тех, из которых всё и складывается. В особенности — репутация.

Он бросил суши на плоскую тарелку и щелчком подозвал официанта; тот подлетел в долю секунды.

— Унеси эту дрянь, — чуть брезгливо велел Горыныч. — И принеси нормальные закуски. Сало там, горчичку, чеснок… ну, и так далее, сам понимаешь. И водки не забудь, конечно.

Официант улетел так же быстро, как и прилетел, а Горыныч продолжил, глядя на внука.

— Речь не обо мне, Ярослав. Мне нечего здесь доказывать — ни Рюдзин, ни ещё кому-то. Все эти аристо вокруг пытаются выставить себя в лучшем свете — кто заслуженно, кто нет — чтобы попасть под лучи её милости, но я-то ей уже всё давно доказал. Тогда, сорок лет назад, на войне, когда мы с ней сражались плечом к плечу. А вот ты…

— Я просто сказал, что незачем требовать себе отдельное меню, — попытался вставить Ярик.

— Вот именно, — кивнул старик. — И тем самым попытался подстроиться под других — вместо того, чтобы другие подстроились под тебя. Начнёшь так делать однажды, и всю жизнь только и будешь прогибаться под изменчивый мир…

Его глаза, задумчиво блуждавшие по залу, встретились с глазами Орлова. Старик замолчал; Константину отчего-то захотелось отступить назад и спрятаться за чьей-нибудь спиной. Он сглотнул.

— А, господин Орлов, — старик улыбнулся радушнейшей из всех возможных улыбок. — И вы здесь.

Они уже стояли достаточно близко друг к другу, и Горынычу не приходилось повышать голос. На Орлова глядели все — Аннабель выжидающе, Вика чуть удивлённо, Ярик вопросительно… А сам Горыныч — испытующе и с немного странным прищуром.