Магия и пули

Глава 10

В конце ноября Северное море штормит, да и Балтика встретила неприветливо. Когда пароход, везущий из Франции Варвару с нижними чинами, бросил якорь в Гельсингфорсе, барышня была просто счастлива ощутить ногами твердую поверхность пирса и булыжники набережной. Она понимала – другого безопасного пути домой не существует, но куда легче вынести невзгоды и жестокую морскую болезнь, если б Федор находился рядом.

Распоряжавшийся от его имени российский офицер разведки, кстати – весьма импозантной внешности, настоящий гвардеец, оставил Варваре походную казну, остальные деньги забрал. Наверное, князь велел ему не скупиться: двадцати тысяч франков и полторы тысячи рублей хватало на дорогу всей команде с лихвой.

В столице Финского княжества барышня почувствовала, что одета не по погоде. Меховое пальто-пелерина, уместное в Париже, здесь не справилось, наглый морской ветер забирался под него снизу и похищал тепло. Значит, необходимой частью дорожных расходов станет покупка одежды… Она отчитается перед Федором по его возвращении, он точно не станет возражать. В худшем случае вычтет из жалования, да и то навряд ли.

Длинное приталенное пальто мехом внутрь с соболиной оторочкой немедленно потребовало соответствующей меховой шапочки. Затем – муфта, зимние ботиночки, перчатки. Чтобы соответствовало стилю, новое платье. И еще одно… Во Франции не успела прикупить из-за чересчур поспешного отъезда, почему сейчас должна себе отказывать? Тем более, впереди – последний морской переход, до Санкт-Петербурга. Короткий, но качка успеет сказать свое слово на прощанье.

Вернувшись в припортовой отель, Варвара пересчитала деньги. Франки она потратила почти все, обменяв остаток на рубли. Записала цифры в столбик. Унтера без денег обойдутся – они из Петербурга, служат в ГАУ. Федор их разбаловал, если дать им лишку, так пропьют, канальи. Отложила деньги на проезд до Тулы и оплату багажа. Сдаст его на станции, пусть отправят в Тулу. Там картины, прочие покупки и одежда Федора. А сама, оставив чемодан с бельем и саквояж, поедет налегке.

Итоговая цифра привела ее в задумчивость: все же много-то потратила. Что же делать? Чуть поколебавшись, нашла мудрое решение: купить и Федору что-нибудь роскошное. Например… часы. Носит он обычные на серебряной цепочке, покоящиеся в кармане. Когда переодевается в рабочую одежду, направляясь в цех, часы остаются при мундире, это неудобно. Сам ей говорил. Вряд ли Федор обратил внимание, что в Европе появилась мода – часы носят на запястье. Они меньше, чем карманные, оттого недешевы[1]. Князю показать не стыдно.

Прогулявшись в центр Гельсингфорса и не без удовольствия обнаружив на себе заинтересованные взгляды мужчин – обновки себя вполне оправдали, Варвара нашла роскошный часовой магазин. Там приобрела расхваливаемый продавцом ручной хронометр марки Wilsdorf Davis на коричневом кожаном ремешке. Федору понравятся – без золота, бриллиантов и прочей мишуры. Бывший мастеровой блестящую пестроту на дух не переносит. А вот это – и не броско, но богато и солидно. А еще удобно.

Похвалив себя, барышня воротилась в гостиницу. Предстоящие дорожные тяготы не казались более удручающими. В Петербурге она попрощалась с унтерами и отправилась на Николаевский вокзал. Ночь в поезде – и Москва. Осталось переехать на Курский вокзал, а там Тула уже недалеко. Однако дорога дьявольски утомила. Что, если… Вспомнив рассказ Федора о разговоре с родителями, Варвара решила рискнуть.

Новый лакей в отчем княжеском доме не признал ее и проводил только до приемной, где велел ждать. Скоро вышел князь Оболенский. Увидав дочку, распахнул объятия.

– Варя!

– Да, батюшка!

– Какими судьбами?

– Из Парижа проездом в Тулу. Решила навестить.

– Умница! Ты спешишь?

– Нет, отец.

– Ну, так задержись! Отобедаем вместе. Маменька твоя извела меня упреками: слишком круто обошелся с дочерью. А уж как она обрадуется… Ты с Юсуповым?

– Нет, папА, – это слово она произнесла на французский манер, с ударением в конце, – он отдельно путешествует, а меня отправил в Тулу отвезти парижские покупки. Я ведь у него служу.

– Только служишь?

Вопрос был задан совершенно прямо. Спишь ли ты с Юсуповым?

– Только лишь служу, папА. Ну, пока…

Отец понимающе кивнул. Тут в приемную вбежала мать. Начались объятья, поцелуи, и Варваре стало хорошо. Сколько раз она с тяжелым сердцем вспоминала о родителях, лишивших ее наследства и фактически изгнавших… А теперь стыдилась, что пеняла им. Оба постарели. Оба ее любят, хоть когда-то поступили с ней жестоко. Ну, так родовая честь у Осененных… Но сегодня все забылось.

– Хорошо ли живется у Юсупова? – поинтересовалась мать, разглядев дорогое дорожное платье дочери.

– Как у бога за пазухой, – улыбнулась дочь. – Даже на приданное откладываю.

– А нужно ли оное, если сам Федор Иванович…

– Я уже сказала папеньке, чтоб не слишком торопился. Мне у князя хорошо.

Она принялась рассказывать про житье-бытье в Туле. После – про поездку в Париж, Елисейские поля, Нотр-Дам, Монмартр, богатый отель «Ритц». Как покупала с Федором картины… Но не вспомнила про похищение – незачем родителей волновать.

– И правда, хорошо! – расцвел старый князь.

Он сидел такой родной, такой домашний в набивном халате с драконами…

Когда маман вышла, чтоб распорядиться об обеде, Варя, ровно как в детстве, вскарабкалась ему на коленки, обвила руками за шею и шепнула:

– У меня для тебя подарок. Наручные часы! Из Парижа привезла!

Про Гельсингфорс она решила умолчать – из Парижа-то престижнее. Как он был растроган! Матери Варвара подарила пеньюар. Для себя везла, но для матери не жалко. Та расчувствовалась, аж всплакнула, омочив слезами щеки дочери. Потом они душевно пообедали. Мир в семье восстановился. А у Варвары образовалась солидная недостача в кассе и проблема – как ей объясниться с Федором. Он потребует отчет? Надо лишь надеяться, что нет.