Чемпион

* * *

Вечером перед игрой, естественно, ничего не напоминало о том, что сегодня вообще-то тридцать первое декабря и завтра Новый год. Ну за исключением того, что корпус в Новогорске, где жила сборная, был украшен в честь праздника гирляндами бумажных снежинок из бумаги, как без них можно обойтись в такой день.

Но не было никакого полуночного ужина с обязательным шампанским, курантами и просмотром речи руководителя страны.

Кострюков нас поздравил и команда в обычное время легла спать, чтобы завтра быть максимально готовой к самой главной игре чемпионата.

К чести хоккеистов нашей сборной никто даже и не думал нарушать режим, хотя это было сделать проще пареной репы. После двадцати двух мы были предоставлены по большому счёту сами себе и при желании устроить какой-то новогодний сабантуй проблемы не представляло.

Но никто не поддался на это искушение, видимо мысль о том, что завтра мы можем стать чемпионами мира была намного намного важнее. И во время завтрака первого января, я сразу же вспомнил свой первый день, вернее свою первую ночь в спортинтернате в Свердловске, а именно братьев лыжников, которые вместе со своим другом потащили меня знакомиться с фигуристками.

В процессе этого знакомства стороны как следует употребляли спиртные напитками и баловались табачком.

Отношения моих нынешних партнеров по сборной разительно отличало тех, кто действительно выбрал своей судьбой спорт от тех, для кого это не более чем приятное времяпрепровождение в юности.

Да спортсмены, в том числе и спортсмены высших достижений, тоже люди и им не чужды маленькие человеческие радости. Но сейчас на заре карьеры, никто не собирался разменивать своё будущее на рюмку водки или бокал шампанского. Поэтому на утренней тренировке все были максимально собраны. И даже можно сказать злы.

И как мне кажется, злы мы были в первую очередь на доставший всех режим. Уже практически месяц два десятка молодых здоровых парней безвылазно сидели на базе в Новогорске и только и делали, что тренировались и играли в хоккей.

Я очень люблю лучшую игру в мире и другой судьбы, чем судьба хоккеиста, для себя не вижу. Но вот этот советский подход, держать спортсменов на базе и дрючить их тренировками, мне был не понятен.

Мы же все-таки не роботы. И как у всех людей, у нас есть свои желания и своя личная жизнь. Но тренерам и спортивным функционерам на эти желания было глубоко наплевать.

И это было еще одним и достаточно важным аргументом в пользу моего решения не переходить в ЦСКА, потому что Тихонов, по рассказам моих товарищей по молодёжной сборной, давал огромную фору всем остальным в своём маниакальном желании запереть игроков на базе и доводить игру до автоматизма.

Собственно, именно это и было причиной того, что Третьяк в своё время, как ему казалось, закончил карьеру.

Владислав Александрович сам мне рассказывал о том, как он с командой месяцами сидел на сборах. И как игроки чуть ли в буквальном смысле вешались по вечерам от скуки и от того, что не видели своих родных, ну в первую очередь жён и подруг, конечно.

Фёдоров кстати, после нашего с ним разговора, решил, что он был недостаточно убедителен. И ещё два раза, в том числе и тридцать первого декабря, заводил всё ту же шарманку насчёт того, что мне нужно принять предложение Тихонова. Но как и в первый раз, я не сказал ему ни да ни нет, отделался дежурными словами насчет того, что мне нужно подумать и что я очень ценю его советы и внимание к моей карьере.