Маг 12

Глава 18

Да, этот чертов придурок Цыбин начал стрелять! Прямо, как безумец какой-то выпалил весь барабан револьвера!

Хотя, не такой уж он и дурак, суд вполне мог бы встать на его сторону.

Наверняка, этот вариант он успел обдумать, когда вся редакция узнала, как нелегко пришлось заплатить с процентами первому журналюге за свой дерзкий язык.

Ведь я явно обозначил в скором будущем Цыбина нанесение телесных повреждений особо циничным способом. Как уже только что сделал это с другим провинившимся журналистом, так что его право на самозащиту могут вполне даже принять в суде, как важную и оправдывающую его частность.

Тем более, что он застрелил такого хамоватого и борзого полковника, слишком уж ретивого пса при самодержавном троне — так что общественное мнение, сочувствие и хорошие деньги от спонсоров вполне помогут признать его невиновным.

Ну, или получит небольшой срок за превышение норм самозащиты и будет сидеть героем!

Да, все могло случиться именно так, только пули скользнули по обратному острому углу моей защиты и улетели ко мне за спину.

Улетели с вполне понятным результатом, позади послышались вскрики и стоны очень даже теперь пораженных в самое сердце зрителей.

Я остался на ногах перед стрелком и когда рассеялся пороховой дым, оказался все так же стоящим с выдвинутой грудью и заложенными за спиной руками.

Прямо, как денди лондонский.

Ни один волосок не дрогнул на моем проборе модной прическе, ни одна крупинка сгоревшего пороха меня не коснулась. Правда, этого никто не смог заметить.

Цыбин в состоянии аффекта продолжает щелкать спусковым крючком револьвера, не понимая, что патроны уже закончились.

Патроны в барабане закончились, а я все так же стою перед ним и насмешливо смотрю на его бледное лицо.

И это он еще не понял, что пули не просто куда-то там делись.

Его смелый и независимый поступок привел к нескольким раненым и, возможно, уже убитым. Может еще тем, кто умрет вскоре. Пока он ничего не видит, все так же уставившись полубезумным взглядом на мою грудь, ожидая, когда у меня на лице появится гримаса боли, а из отверстий в груди на моем легком светлом пальто покажутся ручейки багровой крови.

Ведь он же стрелял в упор с двух метров и не мог промахнуться ни одного выстрела.

Тут за моей спиной кто-то упал на пол, заголосили сразу несколько голосов.

Я отшагнул назад и в бок, давая стрелку возможность увидеть то, что он только что натворил. Просмотрел сам, кажется, ни одна пуля не пролетела мимо плотно сбившейся толпы народа. Двое уже на коленях стоят, трое с потрясенными лицами что-то у себя нащупывают на груди и животах.

Почти каждая пуля нашла свою жертву, как я вижу.

Потрясенное молчание зрителей, некоторые из которых теперь стали сами жертвами вместо меня.

Стрелок Цыбин из народного героя мгновенно превращающийся в безнадежного придурка-убийцу своих братьев по ремеслу. Стрелял в упор в ненавистного всем полковника и умудрился промазать всеми шестью пулями. И не только промазать, а еще случайно подстрелить кучу сочувствующего ему до этого момента народа!

После такого апломба можно только повеситься от стыда и разочарования в самом себе навсегда.

Не назовет тебя «Твердой рукой» больше никто и никогда на всем белом свете!

Там ведь нет моих сторонников в этой толпе за моей спиной, наверняка, ни одного нет, поэтому жалеть никого из них не стану.

Мои помощники, сотрудники комитета и полиция, сейчас пробиваются через толпу народа в комнату, где случилась стрельба, как представители закона.

Вскоре в комнату проталкиваются двое полицейских и двое моих сотрудников. Все с пистолетами в руках, сами настороже и они сразу же видят нескольких жертв стрельбы на полу комнаты и самого преступника с револьвером в руках, стоящего около окна.

Из дула револьвера еще идет тонкая белая струйка порохового дыма, поэтому все становится ясно служителям закона. Впрочем, и в свидетелях тоже проблем не окажется, их тут несколько десятков имеется. Будут рассказывать о случившемся у них на глазах чуде так, что не остановишь сбивчивые речи.

Сам я пока молчу, как непосредственный участник произошедшего, только когда полиция забирает пистолет из руки Цыбина, начинаю звать врача громко и уверенно.

— Доктора, доктора!!! Люди пострадали и истекают кровью!!!

Потом сам активно помогаю выносить раненых вниз, пачкая свое щегольское пальто кровью и удачно попадаю фотографам на снимок в этот самый момент. Предоставляю свою нанятую машину и такого же извозчика для срочной перевозки троих пострадавших в лучшую больницу города, сам отдаю такую команду водителю и извозчику.

В общем, попадаю на фотографии как самый человечный человек. А с неминуемыми рассказами о моем мужестве я стану точно самым популярным полковником во всей империи. Ведь, такая страшная и непонятная трагедия случилась при моем непосредственном участии, а меня вообще ни в чем нельзя обвинить, кроме невероятной смелости и потрясающего мужества.

Как я с голыми руками прямо грудью попер на заряженный пистолет, выставив вперед мужественную челюсть как ковш бульдозера! Ну, здесь это еще непонятное сравнение, нет тут пока бульдозеров.

Двое подстреленных остаются лежать на полу кабинета, один уже мертв, второй умирает, выплескивая кровь из горла. Маленькие револьверные пульки несут такую же смерть, как и винтовочные, только убивают не так быстро.

Цыбин стоит в углу, уже арестованный и ничего не понимающий, пристально смотрит на меня, вернувшегося в редакцию, чтобы отдать распоряжения своим людям. Смотрит с надеждой, что я возьму да расскажу настоящую правду про него, что он стрелял именно в меня и, значит, никак не может быть виноватым в смертях и ранениях невинных зрителей.

Ну, это он зря надеется! Не буду же я рассказывать, как смог избежать кучи смертельных ранений, как выставил невидимую магическую защиту, которая увела пули в стороны от моего тела.

— Захотел стать убийцей — так становись, бедолага! Пусть не цербера режима погубил, а невинных людей! А какая разница? Чем сторонник законного порядка хуже продажных журналистов?

К самому себе у меня тоже вопросы имеются:

— А почему ты сам не поставил защитный купол? Который легко отразил бы слабые пульки, они бы попадали ко мне под ноги! Спас бы тех людей за своей спиной? — такой вопрос я могу себе задать и уже знаю ответ на него.

— Как бы я тогда, интересно, смог объяснить свою такую пулеотражательную способность тела? Может, наличием присущей только мне могучей магией удивил бы присутствующих и еще подробным рассказом про нее?

Выдавать свой секрет я не собираюсь, тем более, чтобы оправдать журналиста, моего личного врага.

Нет, я выбрал защиту именно в виде остроугольной конструкции, она прикрыла мое тело полностью, как когда-то учил меня мудрый в своей продуманности Фатих.

Как же давно это было, с десяток моих тел-клонов тому назад уже! Точно, десять тел я успел сменить после той невнятной учебы в доме Фатиха, могучего мага четвертой ступени. И даже его самого беспощадно успел убить два раза.

Первый раз подлым ударом со спины в крайне ответственный момент его окончательной победы, когда он бросился бежать за вторым Палантиром, забыв про необходимую бдительность. Совсем меня за ничтожную букашку посчитал и расслабился в момент выстраданной победы. Потерял оба Источника в итоге в мою пользу и еще свою проклятую уже тогда нежизнь.

Второй раз уже без такого полного контакта, дальним выстрелом аннигиляционным сгустком из фузеи в огромный булыжник, за которым он прятался. Его тело разлетелось на много разорванных кусочков на большой площади, даже хоронить оказалось нечего совсем.

Эх, были раньше времена героические! И подвиги во имя спасения человечества самый настоящие!

Ну, тогда я спасал выжившую человеческую цивилизацию в несколько десятков жизней от не такой уже и страшной участи быть подчиненными оставшихся Магов.

А сейчас ставки в сотни и тысячи раз повыше будут.

Я в один момент еще выше приподнял свою репутацию и окончательно погубил судьбу излишне смелого болтуна-журналиста. Который теперь отправится на каторгу отбывать большой срок именно за то, что не делал.

Ну, я про это переживать не стану! У меня гораздо больше важных дел в этом мире осталось и миллионы спасенных жизней по итогу ожидаются!

Поэтому и использовал выданное мне тогда умение, чтобы никто не смог понять, как такое случилось.

Как направил пистолет теперь уже преступник Цыбин, куда он выстрелил — да куда-то мне в грудь! Это отчетливо разглядели все зрители.

А вот как изменила моя невидимая никому защита направление полета пуль, куда они отрикошетили — не понял никто и теперь официально будет считаться, что трагический дурачок Цыбин промазал все до единого выстрелы в меня, бравого и на редкость бесстрашного полковника, который даже не моргнул глазом на выстрелы в упор.

Зато, придурок Цыбин поразил своими выстрелами невинных зрителей и теперь ответит по всей строгости закона.

Если уж взялся вершить правосудие, так хоть немного научись точно стрелять! А то чьи-то разбитые жизни и позор один получился!

Ну и хрен с ним! Молодой человек много нарывался, а вот теперь у него будет много свободного времени подумать о своем плохом и недостойном поведении. Может, и замолит когда-нибудь грехи, еще вернется в Петербург просветленным агнецом. Когда-нибудь, через много-много лет, уже и меня тут не будет.

После происшествия я вернулся в Царское Село, а на следующий день с большим удовлетворением прочитал в газетах про полковника-отморозка и бедолагу журналиста. И рассмотрел хорошую фотографию моего мужественного лица во время эвакуации раненых из редакции. Про выпоротого Цимлянского почти не вспоминают, чтобы не позорить еще больше профессию. Репутация моя очень сильно подросла, теперь уже никто не пишет всяких откровенных пасквилей на мой счет, остальные бумагомараки остерегаются встречи с таким суровым мужчиной. Одного выпорол до полусмерти, второго так перепугал, что тот трясущимися руками попал куда угодно, но, только не в виновника случившегося.

Заплатил за лечение раненых сам лично, жалованье у меня очень даже приличное, много чего мне позволяет.

Императору объяснил случившееся присущим мне гипнозом, который смог воздействовать на стрелка и заставил дергаться в нужную сторону его руку с револьвером.

Больше на меня покушений не случилось, я так же собираю информацию, понемногу заполняю папки на революционеров и дипломатов, последних пока перестал высылать. Все они уже у меня на карандаше, теперь идет постоянная фиксация, с кем и когда они встречаются.

Надеюсь, император все-таки наберется смелости и примет закон об инагентах, который развяжет комитету руки.

Места для содержания пары тысяч задержанных готовятся к приему гостей, это казармы гвардейских полков, которые окажутся выведены в летние лагеря около финской границы. Где смогут перехватить немало внезапных для себя лично беглецов в спасительную Финляндию «ежовыми рукавицами».