Маг 12

Глава 2

— Почему именно с Германией? — не понимает меня император.

— Да, вы правы, это я немного неправильно выразился, государь! Просто не вступать в войну с государствами Оси ни по какому поводу. Ну, хотя бы первые пару лет, как минимум, когда начнется схватка в центре Европы. Ни с Германией, ни с Австро-Венгрией, ни с теми же их союзниками — Турцией и Болгарией. Италия откажется воевать за прежних союзников, то есть, Англия перекупит ее на корню за льготный кредит в пятьдесят миллионов фунтов стерлингов.

— Вы убеждены в своих словах? — недоверчиво спрашивает Николай Второй.

— Абсолютно, государь. Однако, вы тоже должны понимать, что я знаю историю прошлого именно в тех рамках, как если бы она шла точно так же, как все случилось. Но, ведь теперь вы сможете изменить историю очень значительно хотя бы тем, что не отправите российскую армию защищать сербов. Признаете право австрийцев требовать справедливой сатисфакции от сербов. И оставите разбираться эти европейские страны между собой.

— Но, сербы наши братья по вере. Мы должны их защищать в любом случае, — хмуро отвечает мне царь, — Меня съедят общество и двор.

— Должны? Посочувствовать должны, конечно. Выказать озабоченность, но, одновременно осудить убийство наследника престола просто так, потому что французской контрразведке пришло задание сверху втравить Россию в ненужную ей войну. И особо отметить роль французов в покушении, даже если не найдется никаких доказательств. Тут дело такое, государство может заявить и без всяких фактов, ссылаясь на секретную информацию. Но, русские люди не обязаны именно принудительно умирать за них. Отправим воевать добровольцев. А тех, кто будет трепать языками в Думе и прессе — доставим принудительно в пломбированном вагоне на сербский фронт. Чтобы не разжигали военный психоз и ажиотаж в обществе за чужой счет — пусть сами послужат пушечным мясом и смазкой для австрийских штыков. И от бесполезных горлопанов, очень даже вредных, избавимся и сербам поможем хоть так. Они, понятное дело, не такой помощи от России ждут, но, тут явно своя рубашка ближе к телу.

Вижу, что император пока не согласен, но, мою правоту тоже не совсем отрицает.

— Государь, что поделать, если братья такие довольно проблемные оказались, болеют фантомами Великой Сербии четырнадцатого века на самом деле. И что, нам за них воплощать эти прекрасные мечты сербской элиты кровью своих солдат? Проще иногда им давать самим решать те проблемы, которые они фактически своими руками и создадут. Пусть взрослеют и учатся на своих ошибках. Тем более, как раз за них англичане и французы должны воевать, а ментально они ближе к нам все равно окажутся.

— Кстати, договор о взаимной защите у нас с ними имеется? Нет ведь? — резонно я спрашиваю Николая Второго.

— Договора не имеется, однако, они ориентируются во внешней политике именно на Россию, — сразу же отвечает царь.

— Это, конечно, здорово, что они ориентируются, однако, здесь есть определенная ловушка для России, Ваше Императорское Величество, — говорю я и поясняю:

— Тем более нет смысла никуда лезть, потому что это французская контрразведка уговорит сербскую контрразведку убить через прикормленных боевиков в июле четырнадцатого года в Сараево эрцгерцога Фердинанда с супругой. После этого через месяц ультиматумов и переговоров Австро-Венгрия объявит войну Сербии, Россия начнет мобилизацию для защиты братского народа и нарвется на объявление войны от Германии. И тогда все — французско-английский капкан захлопнется, Российская империя влезет в абсолютно ненужную ей войну! Причем влезет за чужие интересы и закономерно не переживет очень кровопролитную войну на новых принципах.

— Вот тогда историю вашей семьи и всей страны уже будет очень трудно изменить! — добавляю я.

— И это вы знаете? — снова недоверчиво переспрашивает Николай Второй.

— Государь, перед переходом в ваше время я целый год изучал историю и делал выписки на бумаге. Я пришел к вам без надежды когда-то вернуться обратно в свое время. Теперь я должен пройти рядом с вами всю оставшуюся жизнь! И помочь спасти прежнюю Россию от будущих невзгод! — явно, что не стоит предупреждать императора о том факте, что я могу всегда уйти обратно.

Даже если меня убьют заговорщики или сам император отдаст такой коварный приказ.

Пусть будет уверен, что я с ним до самого конца связал свою жизнь. Так и ему, и императрице, и мне будет гораздо спокойнее и проще смотреть в будущее. Когда деваться друг от друга просто некуда.

Вообще, не знаю точно — поверил ли государь в мои слова, пока он внимательно меня слушает и спрашивает. Что у него в голове — да кто его знает, но его доверие ко мне я начинаю ощущать уже явственно.

В чем-то наши мысли совпадают конкретно, похоже, что моя уверенность и декларируемое знание будущего начинают влиять на него. Он ведь тоже совсем не хочет воевать с кузеном Вилли, пусть и расписывают наивные генералы победоносный поход на Берлин. Брали уже два раза — возьмем и в третий!

Возьмем, конечно, только через тридцать три года. И то, в другой жизни теперь.

Это хорошо на самом деле, что он не такой самоуверенный в себе и своих особых способностях самодержца мужчина.

Как оказался тот же товарищ Сталин или еще, возможно, конечно, окажется отец императора — Александр Третий.

С одним у меня уже ничего не получилось, до второго я тоже могу добраться, чтобы продлить его годы жизни и царствования. Однако, боюсь, что так легко убедить его в моем великом знании не выйдет.

— Не верю — уберите от меня болтуна, — вот что можно будет услышать в ответ на свой рассказ про знание будущего.

Да и от чего Россию спасать в его царствование — не очень понимаю, только если ему жизнь лет на сорок продлить.

А вот тут совсем другой случай, гораздо больше мне подходящий ментально.

— Вы не понимаете, — вдруг убежденно говорит мне Николай Второй, — Мы не можем не воевать за Антанту! У нас же каждый год проводятся штабные учения с французским Генеральным штабом, как именно мы будем воевать с немцами! Мы выставляем всего восемь сотен тысяч солдат, французы миллион триста тысяч и Германия не потянет войну на два фронта!

— Еще как потянет, государь! Это все наивные мечты ваших и французских генералов! Еще и войну с Англией вытянет. Только после появления американских войск начнет явно проигрывать. Однако, Россия после неисчислимых потерь и двух-трех миллионов пленных будет иметь в строю пятнадцать миллионов солдат! Вот так получится после всех победоносных планов ваших генералов разгромить немцев и австрияков за полгода. Они, как дети малые, всегда хотят повоевать и красиво скакать на лошадках впереди войска. Доверять судьбу страны этим туповатым неудачникам не стоит слишком уж!

— Это на самом деле окажется тотальная война на пять лет с полным напряжением всех сил воюющих стран. Россия и Австро-Венгрия исчерпаются к 1917 году, Германия протянет до ноября 1918 года при уже явном преимуществе войск противника в живой силе и потерпит поражение из-за просто отсутствия продовольствия и усталости населения. Восстанет флот и империи придет конец. Император Вильгельм убежит в Голландию, оставив за своей спиной проигравшую страну с безумными репарациями и полной нищетой на много лет вперед. Все это именно так и будет, поверьте мне, государь.

— Значит, мы будем в числе победителей? — вдруг задает мне вопрос царь.

Видно, что он еще не сопоставил то, чем закончится семнадцатый год в Российской империи с тем, что я ему рассказал до этого.

— Нет, государь, России придется хуже всех. Мы окажемся в числе первых пострадавших, армия полностью развалится после Февральского и Октябрьского переворотов, немцы на радостях заберут Польшу, вся Прибалтику, половину Белоруссии, всю Малороссию и юг страны, а в Грузии их войска соединятся с турецкой армией. Будет в России такая же смута, как в начале семнадцатого века, когда ваша династия встала на трон. В итоге победит в гражданской войне коммунистическая идеология партии большевиков и семьдесят лет огнем и мечом будет строиться социалистическое государство. Пока всем жителям огромной страны и это благая тема всеобщего равенства не надоест. Вы же не хотите такой судьбы своей России?

— Очень уж неправдоподобно звучат ваши предсказания, — заметил император и я понял, что необходимо ослабить на него нажим.

Как-то я перестарался немного, начал давить на самодержца земли русской вполне откровенно. Из лучших, конечно, побуждений, но, меру тоже лучше знать.

— Доказательств своих слов у меня много в запасе, Ваше Императорское Величество. Время еще какое-то у нас есть, так уж торопиться куда-то что-то кардинально менять уже нет смысла.

— Да, давайте отдохнем, — согласился Николай Второй.

— Когда я могу посетить цесаревича?

— Вот именно сейчас и можете зайти к нему, я тоже хочу присутствовать при сеансе лечения.

Понятно, почему император посматривает постоянно на часы, время на разговор у него со мной ограниченно.

Ну что же, придется сначала лечить, а потом уже пытаться воздействовать на сознание и ум императора и его супруги. Уверен, что без ее мнения в такой нестандартной ситуации, как мое появление, он не обойдется.

Это явно не тот случай, да и вообще, одобрение Аликс важнее всего на этом свете для императора.

Цесаревич ждет меня в своей комнате, из-за слишком быстрого излечения от боли ему сказано два дня провести в постели, чтобы лечение прижилось, как я и сказал. И еще, чтобы не удивлять таким мгновенным излечением всю многочисленную прислугу во дворце.

Хотя, здесь же вчера побывал сам Старец Григорий, пусть народ на него думает насчет излечения.

Поэтому цесаревич резвится в своей комнате, запускает мой самолетик снова и снова, поражаясь его долгому полету.

Я почтительно здороваюсь с императрицей, стоящей у окна и наблюдающей за жизнью во дворце.

Выслушиваю ее ответ, потом подхожу к наследнику, пытающемуся заново настроить крылья уже сильно потрепанного самолетика.

Николай Второй где-то задерживается, только я вышел за ним следом из кабинета, как сразу же его повели куда-то адъютанты по крайне срочному делу, не требующего отлагательств.

— Здравствуйте, Сергей! — радуется цесаревич мне, — Ваш аэроплан пролетает всю комнату!

— Добрый день, цесаревич, — отвечаю я, — Давайте перед лечением я сделаю вам парочку таких же поделок, благо плотная бумага у меня есть с собой.

Ребенок, конечно, здорово рад новым игрушкам и с восторгом ждет их появления.

Императрица теперь разглядывает, как мы с ним общаемся, но, пока молчит. Ждет мужа, как я отчетливо понимаю.

— Так, — я достаю пару чистых листов из своих запасов, — Что же мы сделаем? Пусть один будет медленный и плавно летящий — это у нас по плану тяжелый бомбардировщик.

Его я аккуратно сворачиваю, потом делаю крылья широкими и с не очень агрессивным углом наклона.

— Теперь он полетит медленно, зато далеко, цесаревич. Производим испытательный полет.

Я запускаю самолет по дуге, но, он довольно быстро клюем носом и заваливается на пол.