Вестник в старом мире

— А это у тебя что? — Анатолий показал на цеха.

— По документам — мастерские.

Презентация закончилась. Увещевания Вадима привели к тому, что в середине февраля подписали документ о вхождение в Вестник новых акционеров. Анатолий тоже вошел, чтобы поддержать друга, но без особых возгласов. Главной победой Вадим считал Есислава Павловича, который и так его поддерживал, и Мальцева. Естислав первым делом заказал машины на свои лесопилки. Он владел обширными землями в Архангельской Губернии и активно скупал участки в Перми, по дружескому совету.

— Вадим, как у вас получилась такая маленькая машина? — спросил Мальцев после подписания договора.

Они отмечали знаменательное событие в ресторане.

— Вы сколько раз используете пар в машинах? — Вадим отвлекся от ароматной головы сома.

— Не понял, это как?

— У вас котлы, наверное занимаю целые залы, верно? — предположил Вадим. — а поднять груз или привести в движение корабль пока трудно. Проблемы с топливом, залу чистить неудобно и так далее.

— Вы бывали на моих заводах?

— Нет, просто англичане прошли через тоже. Они уже прошли, а мы плетемся.

Мальцев достал записную книжку и оставил в ней пометки карандашом.

— Вы боитесь выдать секреты? — спросил он.

— Вам? Нет. Вы Сергей Петрович работаете на государство, а я на себя и частников, — Вадим кивнул на Естислава, — как думаете, сколько царь купит вашей железной дороги? Пока Николая Павловича убедят те, кто на вашей стороне, пока отговорят те, кто против вас или просто не хочет тратить деньги на журавлей в небе, я уже пущу паутину по стране.

Сергей Павлович рассмеялся.

— Что же вас друг мой, заставляет думать, что вам позволят?

— А что же не позволять? Захотел губернатор провести железную дорогу, представил отчет императору, что увеличил продукцию региона и готово. Просить прощение легче, чем спрашивать разрешение.

— Легко у вас.

— Посмотрим, — философски заметил Вадим.

— Простите, Вадим Борисович, вам просили передать, — к столу подошел посыльный с конвертом. Вадим заглянул внутрь. Там лежала черная карточка с приглашением на переговоры.

— Спасибо, возьми, — Вадим протянул ассигнацию посыльному.

Параллельно с расширением компании Вестник шла борьба. Борьба нового и старого преступного мира Петербурга. Вадиму противостояла группа уважаемых авторитетов. Они привыкли действовать из тени, поддерживая свои дела через посредников, но здесь им пришлось выйти на свет.

Неформальным главой выступал Князь — старый вор, домушник который специализировался на домах высоких чиновников. На старость лет он обучал новое поколение себе на смену.

В противовес Князю выступал Доктор. Матерый самогонщик, который находил пути спаивать беднейшее население столицы. Десятки подпольных самогонщиков трудились для его развитой сети.

Вынужденно к ним когда-то присоединился Пастырь, бывший священник зарабатывал через многочисленные публичные дома.

Три дополняли люди поменьше в возможностях, но не меньше в аппетитах.

Настала пора поставить точку.

Вадим собирался навстречу. Он подготовил подарок и хотел оставить после себя впечатление.

— Вадим, ты снова уходишь? — Анна сидела у зеркала и заполняла дневник.

— Не надолго. Решу пару вопросов и вернусь.

Он ехал со спокойной душой. Отряды ждали сигнала, затаившись в городе. Сейчас под Вадимом ходило больше сотни головорезов, прошедших армию, и попробовавших уличные бои. Денег на их содержание уходило неимоверно.

Карета остановилась у старого дома. Каменные стены пережили нескольких императоров и владельцев, хранили историю и память. Вадим вышел на улицу в шубе. Его сопровождал капитан Захарченко и все. Встреча узким кругом.

Услужливый дворецкий проводил гостей на второй этаж в большой зал с круглым столом в центре. Захарченко, слабо позвякивая, встал у двери. Он носил черную шубу, полностью закрывающую тело, и не спешил ее снимать, пусть и потел как собака.

— Ты только голову не забудь прикрыть, — прошептал Вадим и пошел к столу, за которым уже собрались авторитеты в аккуратненьких таких костюмчиках. Если не знать, к кому пришел, то можно было спутать с клубом анонимных ценителей бабочек.

Суховатый Князь, похожий на мертвеца обтянутого кожей, беспокойный Доктор, который смахивал со стола невидимые крошки, полноватый Пастырь и еще двое. В углу комнаты стояли сопровождающие авторитетов, по одному на каждого.

— Ты опоздал, Призрак, — первым заговорил Князь.

Вадим осмотрел комнату в поисках стула для себя, даже заглянул под стол, чтобы продемонстрировать свое недоумение.

— Зря стараешься, для тебя ничего нет, — с усмешкой заявил Пастырь и сложил руки на груди.

— Прежде чем начнем, нам нужно убедиться, — Доктор кивнул сопровождающему, который поднял ведро с пола и облил Вадима водой.

— Святая. О тебе много сказок: то ты умертвень, которого не берут пули, то в огне не горишь, — пояснил Князь, под ржач сопровождавших.

Вадим выплюнул струйку воды и разгладил волосы. Князь продолжал говорить, но Вадим его уже не слушал.

— Мне насрать, — он грубо перебил говорившего, — Мне так насрать, что вы не представляете.

Вадим достал из кармана шубы мешок и бросил его в центр стола.

— Мне так насрать, что я заполнил этот мешок для вас.

Доктор заглянул внутрь, только чтобы удивленно заявить:

— Но, там же пусто!

Вадим щелкнул пальцами, как будто что-то вспомнил.

— Забыл наполнить, но ничего, рядом есть лавка, она работает с восьми до девяти, — он достал карманные часы, — Ах, уже девять ноль четыре…

— Да что мы его слушаем? — Доктор нервничал, поэтому Князь удержал его за плечо.

— Призрак, тв просил напомнить, — подал голос Захарченко.

— Точно, точно, — Вадим постучал по голове пальцем и поставил на стол маленькую шкатулку с отверстием под монетку.

— А сейчас, ты скажешь, что тебе так насрать, что нет монеты? — предположил Пастырь.

— Нет конечно, — улыбнулся Вадим, — ведь у меня есть монета!

Он вложил рубль и внутри зашумел механизм. Крышка открылась, но чертик с табличкой "насрать" застрял и полностью не вылез.

— Вот черт, насрать застрял! — Вадим преувеличенно хлопнул себя по ноге.

— Да ты издеваешься! — сопровождающие нервно потянулись к оружию.

— Подождите, Призрак, у меня есть два насрать по цене одного рубля! — заржал Захарченко, — Ох, черт!

Он пригнулся, прикрывая голову руками. Вадим скрежетнул зубами и пнул стол, переворачивая его. В комнате загремели выстрелы. Бандиты разряжали в Вадима все, что было, выбивая куски шерсти из его шубы, но в ответ получали револьверные выстрелы и падали.

Захарченко поднял голову, в него несколько раз попали, но старая драгунская броня выдержала. Толстый нагрудник выдержал пистолетные выстрелы, а большего и не требовалось.

По полу ползал подстреленный в колено Князь.

Вадим дернул рукой, сбрасывая отстрелянные гильзы из револьверов. Кожа на его голове покрылась серой запекшейся коркой в местах попаданий. Свинцовые пули смятыми блинчиками застряли в коже и не падали.

— Поигрались и хватит, — Вадим присел над Князем и подтащил его к себе за ногу, — Сейчас я буду спрашивать, а вы отвечать.

— Ты ничего не узнаешь! — Воскликнул раненый в живот Доктор. Он сидел прислонившись к стене и тихо подвывал от боли.

— О, вы еще не знаете мои аппетиты, — с этими словами Вадим снял сапог с ноги Князи и под крики ужаса оскалился.

Они закончили за полчаса. Захарченко вышел на половине процесса и согнулся над ведром, в котором раньше была святая вода.

— Вадим, они перегнули палку, но чтобы так… — Михаил показал на дрожащего Пастора, которой сжался в позе эмбриона с закутанной в платок рукой без пальцев.

— Сами виноваты, — Вадим прополоскал рот водкой из фляги и вышел из комнаты.

К дому подъехал экипаж с Кондратом и бойцами.

— Грузите их, — приказал Вадим и протянул Кондрату список мест, обязательных для посещения. Одним из таких мест стал недостроенный театр на окраине города, для которого Музыкант шантажировал строителей. Вадим ходил по сцене, проверяя качество работы, когда Алексей и Микола привели дрожащего Музыканта в стареньком костюме. Старейшины вытащили его из тюрьмы, после происшествия с крестом у рынка.

— Что вы здесь хотели сделать? — громко спросил Вадим, проверяя акустику.

— Театр, — Музыкант заикался от страха, — только не бейте.

— Да кому ты нужен, убогий, — посмеялся Алексей.

Вадим спрыгнул со сцены, пол под ним прогнулся.

— А кого хотели назначить управляющим?

— Меня, — Музыкант не понимал, что происходит.

— Странная идея, в Петербурге полно театров, зачем еще один? — Вадим покрутился на месте. В зале не хватало первых рядов, и ниша для оркестра пустовала, — вот я здесь вижу дом моды! Такой, где девушки смогут показывать модные наряды, — Вадим дошел до центра зрительских мест, — Вот досюда будет подиум, окруженный зрителями. Ты понимаешь?

— Наверное, — побледнел Музыкант.

— Жить хочешь?

— Хочу…

— Значит, поймешь, — улыбнулся Вадим и хлопнул в ладоши, отчего музыкант дернулся.

— Пойму.

— Уведите.

Алексей и Микола потащили пленника на выход.

Февраль заканчивался, как и все главные дела с преступным миром Петербурга. Без Старейшин сопротивление распалось на мелкие группки, которые предпочли договориться, посылая представителей. Вадим не собирался занимать ниши, просто не терпел организованного противодействия.

***

Майор Алексей Игнатьевич ехал по очередному вызову. За последний месяц его завалили жалобами на революционеров и заговорщиков. Отделению не хватало людей.

— Что у вас? — спросил Алексей Игнатьевич у дежурного околоточника, который стоял рядом со старым каменным зданием на границе Петербурга.

— Так, здесь это, послание, — околоточный протянул майору фиолетовую карточку с белыми буквами: "Подарок майору Алексею Игнатьевичу от В."

В запертой комнате на втором этаже дома остались, если живые главари, некогда называемые Старейшинами. Позднее по почте майору пришел толстый пакет со всеми грехами Старейшин. Отправитель остался неизвестным, официально.