Зима 1238

Глава 21

Уже после ухода орды из-под стен Арпана к Бату-хану наконец-то прибыли туаджи, отправленные до того к Бурундаю и Кадану. Они принесли черную весть: татарских туменов поблизости Пронска нет. Но город, судя по внешнему виду стен, подвергшийся осаде и штурму с применением камнеметов, по-прежнему занят орусутами… И главное, в двух верстах от него высится жуткий холм из сваленных в кучу тел убитых нукеров! Слова кагана Югри подтвердились…

Впрочем, паники это сообщение не вызвало, так как ларкашкаки уже давно был внутренне готов к тому, что оставшиеся позади тумены разбиты, не иначе как с помощью черниговского князя. Но при этом Бату-хан не верил, что у последнего после победы над Каданом и Бурундаем хватит сил открыто противостоять все еще мощной орде, избежавшей кровопролитного штурма Арпана.

Тем не менее в голове тронувшейся на юг орды он вновь поставил тумен Субэдэя, своего лучшего полководца. Точнее, даже два тумена, учитывая, что поредевших урянхаев нойона разбавили нукеры Кюльхана с ним во главе… В итоге полнокровная тьма нойона вышла разношерстной, но достаточно сильной: есть в ней и многочисленные гвардейцы тургауды, и хорчины из числа монголов, и крупный отряд тяжелой хорезмийской конницы, разбавленный немногочисленными панцирными всадниками кипчаков – хошучи. Много половцев и тюрков, вооруженных луками, имеется и тысяча урянхайских стрелков-хабуту.

Темник, вставший во главе объединенного тумена, поспешно повел его на юг, отправив вперед тысячу кипчаков. Последние неплохо показали себя, не единожды перехватывая потерявших осторожность орусутов из числа селян, попытавшихся было вернуться в оставленные ими, но не сожженные татарами веси. Что же, самонадеянность вышла им боком, ведь хашар орде был более не нужен! А после смерти сына в душе нойона все еще кровоточила страшная рана, не позволяющая ему забыть о мести… И пусть Субэдэй, искусно умеющий владеть собой, не позволял окружающим прочесть свои чувства, скрывая их за маской равнодушия и легкой иронии, на самом деле он скорбел. И нестерпимо жаждал воздать врагу за убийство Кукуджу!

Пусть даже простые поселяне были ни в чем не виноваты… Всех их ждала смерть под клинками половцев: не щадили никого, даже самых маленьких крох. А еще кипчаки головной тысячи захватили какое-то количество еды и корма для лошадей – необходимость и в первом, и во втором остро возрастала с каждым днем…

Однако же в настоящем бою кипчаки из восточных орд потерпели сокрушительное поражение, будучи разбиты крепкой дружиной орусутов. Впрочем, Субэдэй не особенно гневался, понимая, что в навязанной врагом ближней схватке у легких всадников не было ни единого шанса против закованных в железо батыров, к тому же сражающихся на мощных, рослых и агрессивных жеребцах!

После победы над Каданом (и, видимо, Бурундаем) черниговский князь наконец-то сделал первый ход… Но лучший полководец не только Бату-хана, но и Чингисхана не боялся схватки пусть даже и с сильным врагом. Нукеров у него хватает, а при необходимости подкрепление от следующих позади туменов успеет прийти на помощь. А потому нойон обрадовался скорой битве, ибо он давно ждал ее, даже жаждал! Ибо отцовская боль требовала выхода, и только настоящая победа в сече, только кровь павших орусутов могла остудить ее, притупить – хотя бы временно…

Отправив туаджи к ларкашкаки, предупреждая Бату, что столкнулся с врагом, Субэдэй принялся активно готовиться к грядущему сражению. Тумен он вновь разделил на две части, всю гвардию передав под начало рвущегося в бой Кюльхана. Но к младшему сыну Темуджина старый сподвижник Покорителя вселенной относился вполне дружелюбно, в отличие от многих других приближенных и родственников великого хана. И понимая, что последний по горячности своей, по стремлению что-то доказать (пусть даже самому себе) может натворить глупостей, полезть вперед, попирая Ясу своего отца, Субэдэй решил поберечь горячего чингизида. Пусть вступит в бой тогда, когда это будет действительно необходимо, а покуда выждет, укрывшись с гвардией за одним из речных изгибов!

Окружив себя соплеменниками-урянхаями, темник отправил навстречу врагу хорезмийцев и куманов. Причем если по льду двинулись легкие тюркские стрелки, а уже на некотором удалении от них – бронированные хасс-гулямы, то кипчаки были вынуждены заранее спешиться, подняться на оба берега реки и углубиться в раскинувшиеся вдоль Прони леса. Нойон хорошо помнил, как часто орусуты устраивали засады по мере углубления орды в их земли, и был уверен: они попробуют снова. И если так, то половцы засаду обнаружат, а если нет, то сами обстреляют с берега безумцев, кто попытается преградить путь его ту мену!

– Странно…

Зябко потерев руки, я в очередной раз с тревогой посмотрел на реку. Князь с двумя сотнями уцелевших в первой схватке ратников добрался до засады около полутора, а то и двух часов назад. По одному проведя жеребцов под уздцы узким перешейком между Царевым курганом и рекой, тогда еще свободным от «чеснока» (он настолько узок, что поначалу его никто и не собирался «минировать»), дружинники, не мудрствуя лукаво, построились за линией заграждения в качестве приманки. Правда, поначалу мало кто решился бы атаковать их через костер! Так что скорее Ратибор рассматривал старшую дружину князя в качестве мобильного резерва, но когда огонь прогорел, а противник так и не появился, посланные воеводой люди поспешно забросали снегом обуглившуюся по краям проталину. За неимением лопат набирали снег в плащи и, по двое схватившись за края, швыряли его прямо в полынью… Я вот, например, ожидая появления татар не то что с минуты на минуту, а скорее с секунды на секунду, не стал бы заморачиваться – просто потому, что был уверен: не успеем. Так нет же, успели! А вот татар все нет и нет…

И с одной стороны, это же хорошо. Очень хорошо! Ибо все время, которое мы отыгрываем здесь, на Прони, работает на жителей града, спешно покидающих его через единственные ворота – представляю, какой там возник затор и какая царит паника… Но с другой стороны, закрадываются уже совсем подозрительные сомнения: а ну как татары прознали о засаде и теперь готовятся ее как-то хитро уничтожить?! Ну или вовсе фантастическое из разряда: враг каким-то чудесным образом сумел нас обойти и теперь вышел в тылу, готовится атаковать со спины… Или вовсе идет на беззащитный город! Ну, практически беззащитный…

– Зараза!

До боли растерев озябшие руки так, чтобы наконец-то восстановилась полная чувствительность, я огляделся по сторонам, почувствовав вдруг острое желание с кем-то поговорить. Сбросить напряжение шуткой или же поделиться своими подозрениями… Хотя бы для того, чтобы со стороны услышать всю их бредовость и наконец успокоиться!

Но, увы, ни с кем из пяти сотен дружинников, коих мне выделили под начало, я близко не сошелся. Ни с сотенными головами, ни вообще… Но, во-первых, стремительный марш на лыжах не предполагал увеселительных бесед по душам – все старались успеть и одновременно с тем немного страшились предстоящего неравного сражения. Сколько живыми из него выйдет? Кто знает… Не сказать, что мы обречены, засада есть засада: нарубим, сколько сможем, настреляем, сколько успеем, да отступим. Обязательно отступим! Только вот не сразу, не под первым же серьезным натиском татар, так что потери наши будут не в пример выше, чем в декабрьских засадах на Прони… Но все же хоронить себя заживо не стоит, тем более что позиция у нас отличная, обороняться на высоком берегу можно словно на стене!

Ну а во-вторых, на стоянках крепко уставшие люди сил говорить уже банально не имели. У меня так еще и сильно ныла только-только успевшая зажить в Рязани нога… Да и на самом-то деле я все еще довольно болезненно переживал гибель Кречета и Ждана, чтобы пытаться с кем-то подружиться, зато сейчас вот стало все же немного жаль, что не успел ни с кем сойтись по душам.

Братья-полочане, идеальные кандидаты на роль ближников, затерялись где-то в ополчении, где они стали десятниками, времени искать их сегодня у меня не было, да и подставлять под удар соратников не захотелось… Сюда бы сейчас Микулу, да… Но следы богатыря-северянина, на плечи которого повесили заботу об отбитом у поганых полоне, затерялись где-то на бескрайних лесных просторах между Рязанью и Пронском. Дай Бог, чтобы у него все было хорошо…

Вдруг вспомнилось, что где-то в дружине Юрия Ингваревича ведь служил старший брат Егора, да вот как-то я даже и не справился о его судьбе. Зря, конечно, но, с другой стороны, он ведь для «носителя» родной, а для меня кто? Чужак. Хотя ведь в ту же сторожу я вроде нормально так вписался…

От рассеянных, обрывочных размышлений меня отвлек наконец-то показавшийся вдалеке отряд татар. С облегчением выдохнув – хоть какая-то определенность! – я, пока еще не приглушая голоса, отрывисто скомандовал:

– Тетивы на луки натянуть, брони, шелома надеть!

Достаточно долго все мы ждали, прежде чем снять с себя кольчуги да панцири да разоружить биокомпозиты. Но из-за нескольких килограммов давящего на плечи металла, да еще на морозе, когда без особого движения стоишь на месте, люди начали реально уставать… Впору уже было костры разводить да горячее ставить вариться, пока татарва прочухается! Но, слава богу, до этого не дошло. Зато обед, съеденный в Пронске, уже наверняка утрясся!

Засуетились вой, изготавливаясь к бою, и я вместе со всеми. Наконец, облачившись в юшман и подпоясав его, вновь обратил свой взгляд на реку, где неспешно следуют к засаде поганые. Много поганых, хоть вот тьма, не тьма, так и не поймешь. Вполне может быть, что и ту-мен, просто поредевший числом.

С легкой тревогой я заострил внимание на том, что если впереди следуют привычные, знакомые всем нам легкие стрелки, то вторым эшелоном неторопливо продвигаются вперед тяжелые «рыцари» Хорезма – хасс-гулямы. Над головами их высится лес копий и развеваются знамена… В похожих на русские шлемы шишаках, из которых у многих нукеров торчат перья, а также в конструктивно и внешне схожих с дощатыми бронями ламеллярных панцирях и кольчугах гулямы весьма смахивают на наших дружинников. Разве что чуть отличное у них вооружение – палаши и сабли заменяют мечи и чеканы (хотя последние имеются на вооружении и у мусульман, правда, в меньшем количестве). Плюс щиты выпуклой формы да лошади поменьше размерами, и с защитой последних у них пожиже, хотя встречаются и стальные налобники, и кольчужные нагрудники.

Короче, противник далеко не самый простой, подготовленный именно для ближней схватки – при случае может и протаранить! Но… Если гулямы рванут вперед на княжьих гридей, лучшего и ждать не придется – все на льду и останутся: полоса «чеснока» ой какая широкая! А то и подо льдом…

Однако скорость татары не набирают, следуют шагом, не пытаясь разогнаться при виде спокойно ожидающих их дружинников. Ну так и расстояние между ними пока полверсты с гаком! Доберутся – ускорятся.

И действительно, чем ближе становятся противники, тем все больше нетерпения проявляют нукеры Батыя. Наконец вперед вырываются несколько десятков конных лучников, перешедших на легкую рысь и устремившихся к дружинникам, стремительно сокращая разделяющее их расстояние. Я с досадой вздохнул: надеялся, что число атаковавших будет больше, а то и гулямы рванут вперед… Но нет. Первая проба сил – в сущности, комариный укус, тестовая проверка реакции…