Заморозки

Глава 23

31 августа 1978 года, четверг

Спокойствие, только спокойствие!

— Шестьдесят шесть ровно! — и я сошёл с весов.

— Молодец, — похвалила Пантера, записывая результат в дневник наблюдений.

За время матча я не потерял в весе, напротив, вернул два килограмма, что доказывает правильность выбранной стратегии питания. Еще не идеальные шестьдесят девять, но близко.

Пантера и Лиса тоже взвесились. Шестьдесят семь и шестьдесят семь с половиной. Подсушились, и очень тому довольны.

Дружеское окружение, умеренная физическая активность и диета с обилием морских продуктов, вот что требуется человеку во время ответственного дела, будь то матч, дежурство у красной кнопки, или полёт на Марс. Сейчас мы собирались в школу Antonio Ilustrisimo, тренироваться. Лучше тренировка без схватки, чем схватка без тренировки, говорит Учитель, и спаррингов нам не предлагает. Просто учит двигаться так, как положено бойцам филиппинского рукопашного боя. И думать.

Двигаемся, двигаемся. Почти балет. А балет сушит — убирает лишний жир. Потому девочки и потеряли в весе.

А мне для балета не хватает массы. Нарастил. Ничего особенного, ни разу не Геракл, но и ветер с ног не валит.

Кстати о рукопашном бое. Никто из полиции ко мне не пришёл. А когда помощники Миколчука в штатском на следующий день обратились в полицейский участок, им ответили, что нет, никаких нарушителей никто к ним не доставлял. А что случилось?

Помощник Петров, следуя инструкциям Миколчука, написал заявление. На всякий случай. Описал как было, но сместив акценты: уличная шпана напала не на Чижика, а на них, они дали шпане отпор, а мы, то есть остальные, были свидетелями. Это чтобы нас не слишком дёргали.

Нас совсем не дёргали. В участке сказали, что переулок в те часы никто не патрулирует, поскольку днём он совершенно безопасен, да и полицейских, подходящих под описание, в участке нет. У вас ведь ничего не украли? Никто ущерба не понёс? Травм, ушибов, переломов, ссадин? Нет? Наверное, это было уличное представление, да?

Может быть, может быть.

Полиция явно не хотела заниматься инцидентом. Мы тоже. Не до того: в тот день я играл десятую партию против Карпова. Провел её с подъемом, победил на тридцатом ходу и впервые повёл в матче.

Вся команда радовалась. В «Сосновом отеле» устроили праздник. Яков Дамский по телефону передал на всю страну — «Чижик взлетел!», а Миколчук в запальчивости, пообещал, что теперь выигрывать будем только мы. Неофициально, в тесном кругу. Мы, да. Выигрывать.

В общем, веселились. Что правильно: позитивные эмоции улучшают когнитивные способности, так утверждает основоположник теории нервизма академик Павлов. Собачки, если им давать лакомство и гладить, куда быстрее вырабатывают условные рефлексы, чем если им лакомство не давать и бить. Научный факт.

И потому, поразмыслив, Миколчук решил историю с нападением не раздувать. В конце концов, никого же не убили и даже не ранили. Занять выжидательную позицию. А для страховки заявление в полицию сделано.

Это было двадцать второго августа, во вторник.

В среду мы узнали из газет, а прежде от нашего друга Клауса, что Карпов съехал из Дворца Террас, своего отеля. Снял где-то за городом коттедж, и перебрался в него со своей командой. Не со всей, только с Кином и Пахманом. Шамкович, выполнявший роль пресс-секретаря, сказал, что в отеле Карпову неуютно. Шумно. Кто-то нарочно всю ночь ездит на лифте туда-сюда, не даёт заснуть. Кто-то светит в окно номера Карпова мощным прожектором, возможно даже лазером. И вообще мешает. А в коттедже, изолированном от подобных раздражителей, он будет готовиться к решающим партиям.

На вопрос журналистов, кто ж те нехорошие люди, и почему служащие отеля не препятствуют ночным поездкам на лифте, Шамкович ответил, что есть на свете могучая организация, которая желает поражения Карпову.

Но саму организацию он назвать не может. Во избежание.

Такие вот дела.

Что ж, взять тайм-аут — мысль дельная, я и сам бы так поступил. Собственно, я именно так и поступил, когда проигрывал один — четыре, Карпов лишь повторил мой маневр. Хотя его отставание всего лишь в одно очко. Но теперь каждая партия может стать заключительной.

Затем он взял второй тайм-аут, а за ним и третий. Беречь их, тайм-ауты, уже и незачем.

Мы тоже решили воспользоваться случаем. Отдохнуть, развеяться, вернуть шахматный аппетит.

Получалось — ну, как получалось, так и получалось. Всё бы ничего, но дожди… И не хотелось новых стычек со шпаной — ведь могут встретиться противники и посерьезнее Рахита. С револьверами.

И мы передвигались на двух машинах. Или на трёх. Все помощники Миколчука сопровождали нас, не отпуская далее, чем на четыре шага. Их очевидно уязвил тот факт, что в схватке с Рахитом они были зрителями. Случись что с нами, особенно с Пантерой — служить им на Шпицбергене. Это не предположение, Ольга знает наверное. И Шпицберген — это в лучшем случае. Они и сейчас в положении незавидном, помощники в штатском.

Помимо занятий в школе Antonio Ilustrisimo, мы тренировались в саду на крыше. Освоили, наконец, бассейн. Осматривали в бинокль окрестности — купили в магазине компактный восьмикратный инструмент. Осматривали, а я вспоминал, как с Карповым смотрели в его могучий бинокль на Луну и звезды над Пустыней. А тут небо в тучах, и дожди, дожди, дожди…

Климат в Пустыне был лучше. Во всех смыслах.

В часы, ничем не занятые, а было таких часов много, никто бездельем не мучился. Яков Дамский писал книгу, Геллер тоже писал книгу, Нодирбек и Кудряшов тоже писали книгу — по горячим следам. Девочки писали научную работу «Опыт акклиматизации в условиях влажного тропического высокогорья».

А я читал «Зеленую Книгу» Каддафи и думал: не перевести ли её на русский язык? Работы на три дня, но нужно уточнить несколько моментов. Нет, в СССР её никто не разрешит, и не только по идеологическим причинам: уж больно велик контраст между живым языком Каддафи и картонными уродцами отечественных политиков. И как это у них получается — писать настолько уныло, что диву даешься? Взять хоть покойного Леонида Ильича: рассказчик замечательный, и остроумный, и увлекательный, и подмечает то, чего другие не видят, потому-то его повести в обработке Лисы и Пантеры читали не только у нас, но даже и в Америке издали миллионным тиражом. А откроешь «Ленинским Курсом» — и сразу веет музейной пылью. Понятно, что не сам он пишет свои речи, но неужели нельзя найти людей поталантливее, «трамвай построить — это не ешака купить»?

Нельзя, сказали Лиса и Пантера. Вернее, незачем. То, что пишут сейчас — это бухгалтерский документ, не более. Зачем бухгалтерскому документу образность и юмор? Главное, чтобы дебет с кредитом сошлись.

А «Зелёная Книга» — это сродни «Капиталу» Маркса. Нет, скорее, «Манифесту». И если в СССР её не издадут, то в Ливии — легко. А кто будет читать? Специалисты будут читать. Геологи, строители, моряки, военные… Сейчас в Ливии тысячи советских специалистов. А скоро будет много больше. Пусть почитают, расширят кругозор. Сравнят, да.

Но это потом.

Еще я слушал радио. И Москву, и Лондон, и, конечно, местную военную базу.

Наше радио рапортовало миру об очередных успехах: пятый пилотируемый полёт в космос за год! Урожай опять уродился на славу! Комсомол ударным трудом готовится встретить свое шестидесятилетие! Саяно-Шушенская ГЭС готовится к пуску! Советский гроссмейстер Михаил Чижик лидирует в матче за звание Чемпиона Мира в филиппинском городе Багио!

Быть упомянутым в одном ряду с урожаем, комсомолом и полётом в космос — это, конечно, почётно. Но меня интересовало другое. Что происходит в Узбекистане? А в Москве?

Вероятно, ничего. Во всяком случае, Московское радио внимание на Узбекистане не заостряло.

Анатолий Максимович Гольдберг же считал, что Центр договорился с Узбекистаном, но о чём договорился, какова суть договора, точно не знал. Или умалчивал. Отмечал лишь, что в Москву с гастролями приехал театр Алишера Навои. В числе премьер — опера «Пустыня», автор либретто — Шараф Рашидов, что, по мнению Гольдберга, свидетельствует о прочности положения узбекского лидера или, по меньшей мере, о благосклонном к нему отношении верховной власти страны.

Об этом я знал и без радио. Гастроли проходят в здании Большого Театра — большая честь.

Маменька же с театром гастролирует в Лондоне — тоже большая честь. Для Лондона, конечно.

Папенька же со своим театром гастролирует в Ташкенте, в здании театра Алишера Навои. Помимо прочего, привёз оперу «Малая Земля», таково было пожелание узбекских товарищей. В мире всё взаимосвязано! И все в разъездах!

«АББА» дозвонилась, поздравили с пятой победой и сообщила, что продажи «Пустыни» рванули вверх. Намекают, чтобы я подналёг. Ну конечно, только этим и живу.

В минувшее воскресенье наше посольство в Маниле давало приём. Звали меня, в качестве почетного экспоната. Я отказался, Миколчук настаивал. Я отказался категорически: в самый ответственный период матча ехать двести пятьдесят километров в один конец ради формального мероприятия не стану. Миколчук продолжал настаивать: когда страна в лице посла зовёт, нельзя манкировать.

Можно, ответил я.

И не поехал.

В ночь на воскресенье очередной тайфун показал норов, дорогу затопило, вместе с дорогой под воду ушло немало автомобилей, некоторые — с людьми. Сейчас автомобильной связи со столицей нет, летают американские вертолеты. Но Миколчук, похоже, считает, что лучше умереть, выполняя желание (читай — приказ) посла, нежели остаться в живых, но самовольно.

Что, конечно, дает повод к размышлениям. События и размышления — еще одна передача вражьего голоса, но не Би-Би-Си, а «Голоса Америки», которую ведёт Константин Григорович-Барский, тоже из эмигрантов.

Тут, в филиппинском затворничестве, недолго и оскоромиться, подсесть на буржуазные голоса. И я возвращался на родную волну «Маяка». Но после буржуазных аналитиков было скучновато: в новостях никакого анализа, а только констатация фактов. Взять хотя бы космические полеты: пять! Пять полётов советских космонавтов и космонавтов социалистических стран за год! Но с какой целью? Что дальше? Когда на Луну? На Марс?

Молчит «Маяк», не даёт ответа.

Иногда попадал на «Международных обозревателей за круглым столом». Тут наши выказывали всю мощь диалектического материализма. Говорили уверенно, авторитетно. Но недоговаривали. Казалось, они знают больше, но сдерживаются вываливать на наши головы всю правду. Рано, мол. Не время. Да и редко они собирались, международные обозреватели.

И я поневоле возвращался к Тамаре Юханссон.

Вместо обеда у нас полдник. Как в детском саду или в пионерском лагере. Все едят, что хотят, а я обхожусь унцией осетровой икры, здесь она иранская. Дорогая, но когда на кону миллионы, глупо экономить. Ту икру, что привезли с собой, я давно съел, уж больно вкусна. Ну да, иначе откуда я бы прибавил два килограмма?

И — ура-ура! — с нами за столом был Виталий Севастьянов! Очень интересный человек, известный всей стране. Дважды побывал в космосе, сейчас ведёт передачу о Земле и Вселенной, а с недавних пор он председатель Шахматной Федерации Советского Союза. Некоторые (Таль и Петросян) считают его свадебным генералом, человеком-витриной. Действительно, спросят Миколчука, что он, собственно, за человек, где служил, в каком звании — не всегда удобно признаваться. Севастьянов — другое. Летчик-космонавт, вот кто он. В космосе два месяца без перерыва отработал! Дважды Герой Советского Союза. Инженер. Изобретатель. Кандидат наук. И всем сразу ясно: интерес к шахматам у нас в стране серьёзный, научный, космический!