41 - 58 Хроника иной войны

* * *

Маршальский мундир и все награды пришлось оставить. Даже мундир старого образца, с петлицами, взять не разрешили, как объявил Рокоссовский, приехавший к Жукову, чтобы поздравить его с полученным от Сталина разрешением на «переезд в прошлое». Кое-как удалось получить разрешение на то, чтобы частично парализованного после авиапроисшествия «Маршала Победы» сопровождала Галина Александровна Семёнова, год назад родившая ему дочь, военный медик.

Константин Константинович, приехавший к старому товарищу и сопернику, вообще умолчал о том, с какими сложностями столкнулся, добиваясь принятия такого решения. Из «Спецпредставительства при НКИД» докладывали, что Сталин отнёсся к этой идее без особого восторга: из предоставленных документов он хорошо знал и о роли Жукова в приходе к власти Хрущёва, и о причинах отправки Георгия Константиновича «в одесскую ссылку», а затем на Урал. Но потом, поразмыслив, объявил:

— Хорошо. Если мы не смогли уберечь Маршала Победы Рокоссовского, то пусть некоторой заменой ему станет ещё один Жуков. Фронтом командовать он, конечно, уже не сможет, а вот помогать советами товарищам Васильеву, Шапошникову, Жукову и… Сталину, как нам кажется, ему вполне по силам.

Ещё одним условием Верховного главнокомандующего было изменение внешности: слишком уж узнаваем товарищ Жуков, даже постаревший. И Георгию Константиновичу, отнюдь не сдерживающему эмоций при взгляде в зеркало на обросшую седой бородёнкой и усами физиономию, пришлось смириться.

— Но на собственные похороны я не останусь! — категорично заявил маршал Рокоссовскому. — Хороните без меня. Кого хотите, где хотите. Всё равно, когда придёт моё время, я буду лежать совсем в другом месте.

Значит, действительно решился навсегда уйти в прошлое.

Хоронили пустую урну в Кремлёвской стене пышно: всё-таки Георгия Константиновича любили очень многие фронтовики. Через три дня после выхода заявления ТАСС «после тяжёлой продолжительной болезни в Москве скончался…», опубликованного в тот день, когда Жуков, его 32-летняя «последняя любовь» и их дочь оказались «за плёнкой», как на собственном жаргоне называли мир 1941 года учёные-физики. И никого особо не смутило, что официальная жена и дочери выглядели на похоронах глубоко расстроенными, но не безутешными. Зная тяжёлый нрав маршала и характер полученной им травмы, только сочувствовали им: «знать, намучились за этот год».

Нельзя сказать, что в 1941 году Жукова встретили с распростёртыми объятиями. Во-первых, болезнь и растительность на лице очень сильно изменили его внешность. А во-вторых, никакого второго Георгия Константиновича Жукова там не существовало. Был инвалид в коляске Георгий Артемьевич Пилихин — именно так совместили имя маршала с отчеством его отца и девичьей фамилией матери — в сопровождении довольно молодой для его лет гражданской жены и крохи-дочери. А то, что за инвалидом и его семьёй кто-то прислал к московскому вокзалу Зис-101, куда его грузили два чекиста… Ну, всякое в жизни бывает.

Да, четырёхкомнатную квартиру в неприметной квартире на первом этаже на Малой Бронной выделили. Да, прикрепили сразу двух ординарцев в форме НКВД (для них и понадобилась одна из комнат), да, при необходимости незамедлительно, по первому же звонку, выделяли машину для поездок. Но никакой немедленной встречи со Сталиным. Хотя, конечно, Верховный, зная состояние здоровья нового «консультанта», просто позволил ему отдохнуть с дороги, адаптироваться, как сказали ли бы в намного более поздние времена.

Но эта задержка только бесила такого деятельного человека, как маршал, немедленно принявшегося «пытать» ординарцев о положении дел на фронтах. А чего их пытать, если она сами на голодном информационном пайке, знают лишь то, что пишут в газетах и передают по радио?

Ясность внёс сват, Александр Михайлович Василевский, явившийся на квартиру Жукова-Пилихина на следующий день после вселения. Таки сумел выкроить время, оторвавшись от дел в Генеральном Штабе!

— Намного лучше дела, чем были в то время у нас, — объявил «товарищ Васильев». — Хотя обстановка всё равно тревожная. Немцы начали наступление на Москву с задержкой на месяц, но и подготовились к нему немного лучше, чем тогда. Ни вы здешний, ни я, ни Шапошников, ни товарищ Сталин, конечно, тоже времени не теряли, но всё равно тяжело.

Он разложил на столе карту.

— Вот, смотрите, Георгий Константинович.

— Ты, Александр Михайлович, не назови меня так при посторонних, — с горькой усмешкой напомнил ему бывший маршал. — Артемьевич я теперь для всех, Артемьевич!

— Для всех, но не для отца мужа вашей дочери, — махнул рукой Василевский. — 34-ю армию на севере пришлось отвести даже не за Ловать, а на рубеж реки Пола, чтобы избежать флангового удара. Не до Деменска, конечно, но пришлось. Потому что Рейнхард рвётся к Ржеву. Сильно рвётся. Востриков крепко зацепился за подходы вот к этой цепи приволжских озёр, и есть серьёзная надежда, что немца к ним не подпустит, как и в прошлый раз.

29-й армии Масленникова досталось очень сильно, и её отвели к Ржеву, уплотнив боевые порядки 31-й армии Юшкевича. А если учесть, что Юшкевичу придали противотанковые средства и артиллерию, поставленные из будущего, то я уверен: Ржев Масленников и Юшкевич удержат.

30-ю армию мы потеряли. Вы же помните, когда началась Вяземская мясорубка, на неё наступали танки Гота и пехота Штрауса по всему фронту. Так вышло и теперь, только натиск оказался ещё более сильным. Даже штаб армии погиб, отбивая атаки на него. И Лелюшенко сейчас формирует её заново под Можайском из дивизий, прибывших с Дальнего Востока. Теперь Готу и Штраусу противостоят Захаркин с 49-й армией и Болдин с 16-й. Вот здесь, западнее Гжатска и севернее Вязьмы.

— Значит, вместо Рокоссовкого назначили Болдина? — постучал пальцами по столу Георгий Константинович. — И как? Справляется?

— Мы же отвели 16-ю и 20-ю армии, не дожидаясь, пока они окажутся в котле. Но… Ершакову приходится очень несладко. Его сейчас додавливают танки Клейста, и ему вот-вот придётся оставить Вязьму.

— Клейста? — поразился Жуков.

— Да, Георгий Константинович. «Панцер-группы» мы очень сильно проредили в августе-сентябре, Дошло до того, что они наши БТ и Т-34, брошенные в Белоруссии и на Украине, против нас же используют. И Гитлеру для наступления на Москву пришлось перебросить под Вязьму ещё и две дивизии из Группы Клейста. Так что от 24-й армии тоже осталось только одно название, а южнее Вязьмы еле держится 32-я армия Вишневского.

Остатки 43-й армии Собенникова отведены за Медынь и тоже пополняются: Петру Петровичу очень досталось, пока он держался против танков Гёпнера. Теперь их восточнее Юхнова пока удерживает генерал-лейтенант Ефремов с 33-й армией. Но если его оттеснят, то Вязьма падёт, и 16-я, 20-я и 32-я армии снова окажутся в котле. На этот случай уже готова 5-я армия, состоящая из четырёх танковых бригад и стрелковой дивизии, которая должна будет ударить во фланг Гёпнеру и прорвать кольцо окружения.

— А ты не забыл, чем в прошлый раз закончилась такая же попытка прорвать кольцо окружения под Вязьмой? — недовольно поморщился «Пилихин».

— Не забыл, Георгий Константинович. Потому и не стали держать Болдина и Ершакова на прежней линии обороны, а отвели к самой Вязьме. И Вишневского сместили к юго-востоку от города, чтобы, в случае чего, могли совместно ударить навстречу Говорову, компенсируя тем нехватку у него пехоты.

Очень трудно пришлось 50-й армии Ермакова. Да, Ермакова, поскольку Михаил Петрович Петров тоже погиб, сгорел в танке, и командармом назначили Аркадия Николаевича. Гудериан — он и есть Гудериан. Но попасть армии в окружение мы не позволили, и теперь 50-я, вместе с 10-й армией Голикова, дерутся южнее и юго-восточнее Тулы. А на Гудериана с его правого фланга давят 3-я армия Крейцера и 13-я Городнянского. Причём, Крейцера усилили мотострелковой дивизией из 1958 года, и от этого «Быстроногому Гейнцу» очень поплохело. Так что, как мне кажется, до Калуги он уже не прорвётся.

— Наступление на какой срок запланировали? — помолчав с минуту, задал вопрос экс-командующий Западным фронтом в другом 1941 году.

— А вот об этом вы, Георгий Константинович, и будете разговаривать с товарищем Сталиным. Вы же помните, что оно стало возможным лишь после того, как немцы выдохлись. Пока же признаков того, что их силы на исходе, не наблюдается. Выматываем, выбиваем технику и живую силу, стараемся обескровить, но пока они продолжают давить с прежним упорством. Ведь полтора миллиона немцев стянули для этого удара, Гитлер все Танковые группы задействовал.