Война и Мир

Глава 22

Вечер и следующий день мы с Софьей принимали поздравления от гостей, которых оказалось на удивление много, заодно читая петербургские газеты, описывающих нашу свадьбу и «триумфальное», так и написали, появление цесаревича Николая.

29 января начался свадебный вояж, который мы решили начать с Европы, отправившись в Австро-Венгрию. Билеты на поезд в первом классе уже были куплены, а в дороге нас сопровождало всего несколько человек — Бронислав Громбчевский, Снегирев Архип и две служанки Софьи по имени Евдокия и Елизавета.

Первым нашим пунктом стали Карловы Вары, откуда мы перебрались на термальный курорт Бад-Эмс в Западной Германии, воды которого считались целебными, а затем оказались в Баден-Бадене, столь любимым Тургеневым.

Посетив Швейцарию и насладившись видами Женевского озера, отправились во Францию и остановились на Лазурном берегу. К тому времени уже заканчивался апрель.

Мне нелегко далось столь долгое мирное занятие, во время которого я фактически ничего не делал и более того, оказался выдернут из привычного круга общения. Постепенно я все же освоился и начал получать удовольствие от солнечного неба, изумрудного моря и южной красоты. И конечно же, от общества неотразимой жены. С собой она взяла невообразимое количество платьев и прочих абсолютно бесполезных деталей дамского туалета, производя настоящий фурор во всех местах, где мы останавливались. Графиня Соколова обрела бешеную популярность. Будь я человеком мягким и бесхарактерным, уже начал бы переживать о том, что вскорости случиться может всякое, в том числе и различные казусы, связанные с ее поклонниками. К примеру, вырасти совершенно ненужные рога. Но к счастью, жена вела себя безупречно, да и мне хватало внушительного взгляда, покашливания и легкого намека на дуэль. После такого всех этих напыщенных фазанов, расфуфыренных штафирок с огромным состоянием и полным отсутствием отваги, сдувало, как при тропическом урагане.

— Свет мой, ты мне так всех друзей распугаешь, — в шутку гневалась Софья, но я видел, что ей подобное нравится, а временами, так и вовсе, льстит. Она чувствовала себя настоящей женщиной при настоящем мужчине. Это лишь в дешевых водевилях сильные жены счастливы при слабых мужьях. В жизни все иначе, женщинам нравится чувствовать себя защищенными, нравилось, когда часть вопросов решается за них и, вообще, у них есть надежный любящий защитник.

— Положим, они не друзья, а пустоголовые салонные шаркуны. Вряд ли они вообще достойны твоего общества.

В начале мая, продолжая находиться на Лазурном берегу, мы вызвали доктора Буаселье, подтвердившим наши ожидания — жена находилась в положении.

— Второй месяц уже, Софья Петровна, — сообщил доктор — Беременность протекает прекрасно, но все же вы должны себя беречь.

Надавав массу положенных в подобных ситуациях советов, он убыл, а мы так обрадовались, что остаток дня и ночь провели в постели. Отношения наши складывались замечательно, мы любили друг друга и никого иного даже видеть не хотели.

В июне, загоревшие, отдохнувшие и полные сил мы вернулись в Петербург и некоторое время наслаждались пустой светской жизнью — давали обеды и ужины, жена организовала два бала, ходили по музеям, художественным галереям и ресторациям, а также посещали Александрийский театр, напротив которого стоял памятник Екатерине II. Мне особо нравились «Мертвые души» Гоголя, главную роль Чичикова исполнял Константин Варламов, на спектаклях которого всегда случался аншлаг.

В июле переехали в Москву. Как и всегда, она казалась уютной и немного провинциальной. Везде была тишь, благодать и сонное благолепие. У Скобелевых как раз родился сын, которого в честь нашей дружбы назвали Михаилом. Так что повод выглядел более чем серьезным.

Отметив столь радостное событие и дав Полине время для восстановления, на время отправились жить в фамильное имение Скобелевых, носившее имя Заборово и находившееся в селе Спасское Рязанской губернии. Там мы все вместе гуляли по окрестным полям, пили чай из самовара, женщины музицировали и занимались фотографией, а мы много беседовали о различных перспективах и том, что происходит в мире.

Все дела я задвинул куда подальше, просто наслаждаясь жизнью. По уму стоило посетить Крестовоздвиженский платиновый прииск и посмотреть, что же мне досталось. Вот только находился он в Пермской губернии, достаточно далеко от железной дороги и добираться туда даже по Каме и ее притокам занятие долгое. Так что я затребовал все отчеты и документацию, а сам обложился справочниками и книгами по золотодобыче.

Если не считать прииска, я целенаправленно не отвлекался от отдыха, прекрасно зная, что Николай Романов обязательно подыщет мне подходящее занятие. Так оно и случилось. Скобелев получил очередное задание и уехал в Европу знакомиться с последними достижениями военного искусства, а мне цесаревич пожаловал должность губернатора Саратова. Город бурно развивался и нуждался в присмотре. Главное, что через него шел внушительный поток переселенцев в Сибирь. Железную дорогу дотянули до Оби и там же, на месте небольшой деревеньки основали Новосибирск, повторив историю моей прошлой жизни.

— А я хотела посетить наше Тамбовское имение, — с разочарованием заметила Софья, когда я рассказал, что отпуск заканчивается. — Там чудо как хорошо.

— Знаю, ты говорила, и я планирую разводить там кукурузу, но сейчас нас ждут иные дела, так что скоро едем на Волгу.

Время еще имелось, сначала я отправился в Петербург и встретился с Романовым. К тому времени наши отношения полностью восстановились и нам нашлось, что обсудить.

— Пока у нас мир, было бы прекрасно вывести Саратов в статус третьего города Империи, — мечтал Романов. — Ты знаешь, что делать и с чего начинать. Я уже заложил там дворец и планирую ежегодно посещать берега Волги, что добавит престижа.

По положению о службе мой отпуск мог продолжаться до года, но на сей раз я не стал становиться в позу и принял то, что дает судьба. Вернувшись в Заборово, я забрал жену и вернулся в Рязань, где нас дожидался присланный хозяином «Ладушки» Старобогатовым пароход «Сокол». На нем мы с немалым комфортом и удовольствием спустились по Оке, передохнули в Нижнем Новгороде, осмотрели Чебоксары, Казань и Симбирск. Как и раньше, меня сопровождали Громбчевский и Снегирев, а также повар, гражданский секретарь Охватов, кучер и три служанки. С Брониславом у нас установились прекрасные отношения, человеком он был незаурядным, но держать такого постоянно при себя в данной ситуации значило зарывать его таланты в землю. Так что из Саратова он прямиком уедет в Ташкент, вновь заниматься делами разведки.

— Через год или два отправимся через Каспий в Персию, тебе понравиться тамошний колорит, — пообещал я жене. Мы стояли на палубе и наблюдали за внушительной русской рекой, которая после впадения Камы стала по-настоящему величественной.

В Саратове мое назначение наделало немало шума. Жители не знали, чего ожидать и как изменится их жизнь, но предчувствия подсказывали им, что приятные перемены не за горами.

— Ваша интуиция вас не обманула, господа, — сказал я на первом приеме, в здании городской ратуши, на который пригласил местных дворян, купцов, интеллигенцию, промышленников и инженеров во главе с Волковым. Гости оделись, как на парад, нацепив все свои регалии, я же вновь ограничился двумя Георгиями. — Нам оказано высочайшее доверие, впереди у нас удивительные перспективы. Обещаю вам, что город расцветёт еще больше. Через два месяца знаменитый инженер фон Баранов проведет телефон, а после Нового года пожить сюда приедет сам Николай Александрович Романов. И это лишь начало!

После таких слов послышался возбужденный гул. Новости понравились, для предприимчивых и деловых людей они подразумевали интересные возможности, но все же собравшимся казалось, что так гладко быть не может. Хотя, моя репутация говорила сама за себя, слов на ветер я не бросал.

Усиливая эффект, рядом со мной находились Седов, Костенко, Некрасов и Шувалов, все в черной форме гусар Смерти. Несмотря на гвардейский статус, полк еще загодя перевели в Саратов на постоянную дислокацию. Все это укладывалось в нашу с цесаревичем программу развития России. Поначалу гусары рассчитывали, что будут стоять в столице, или на худой конец, Москве, так что приказу особо не обрадовались. Когда же в город приехал я, их настроение моментально изменилось.

— Что, Сильвестр Тимофеевич, не жалеете, что когда-то стали со мной работать? Не подвел я вас? Оправдал ожидания? — не удержавшись от легкой шпильки поинтересовался я у инженера Волкова. Он уже давно стал весьма состоятельным человеком, но деньги не изменили наших взаимоотношений. Он и раньше уважал меня, а после приглашения в Петербург на свадьбу вовсе стал считать каким-то сверхъестественным существом, которому все по плечу. Да еще и малость побаивался, почему-то. Но это ничего, даже полезно для дела.

— Шутите-с? Встреча с вами переменила мою жизнь, Михаил Сергеевич! — инженер даже руки к груди прижал в знак своей полной искренности.

Волков, к слову, подобрал мне в Саратове особняк на Александровской улице, ранее принадлежавший купцу Сатову. Располагался он в самом удобном месте, в непосредственной близостью с Театральной площадью и Верхним рынком. Стоил особняк немало, но его внушительная площадь, а также лепнина, мраморная центральная лестница, многочисленные мифические украшения в виде русалок, медуз и сказочных рыб нам с Софьей сразу понравились.

Затем пошли приемы — отдельно дворян, военных, купцов и всех прочих, согласно статусу. Я не собирался терять время и с самых первых дней начал не только вникать в местные реалии, но и озадачивать людей новыми идеями. Те, кто хотел, мог войти в качестве пайщика в различные проекты, имея ввиду будущие дивиденды. Как губернатор, я имел доступ к городской казне, и она выглядела не такой уж и маленькой, вот только в любом случае, денег этих и близко не хватит на все мои задумки.

— А может все же и церковь новую построим, Михаил Сергеевич? — интересовались у меня купцы, пекущиеся о спасении собственной души. — Дело-то богоугодное!

— Кому чего не хватает, тот то и строит. Церкви пусть Синод строит, церквей у нас и так много, а вот больниц и школ нет совсем. О душе чуть позже подумаем, пока же надо о теле грешном поразмыслить, — отвечал я, с трудом сдерживая улыбку.

Мне повезло, что губернатором до меня служил Галкин-Враской, человек умный и честный, увлекающийся наукой и музыкой. При нем Саратов преобразился, на вечно тёмных улицах зажглись газовые фонари, появились скверы и бульвары, водопровод взамен деревянных труб оснастили более долговечным чугунном. Начали действовать речной яхт-клуб и первая в России речная зимняя спасательная станция, открылись гимназия, реальное, ремесленное, духовное училища. Но все же Михаил Николаевич человеком оказался мягким, интеллигентным и кое в чем недорабатывал, а именно, не смог пресечь казнокрадства.

Первым делом с помощью своих разведчиков я перетряхнул полицейское ведомство и городскую верхушку. Выяснилось, что в Саратове воруют, как и во всей России, не больше, но и не меньше. В любом случае, неплохие деньги уходили в частные карманы, а подобного терпеть я не собирался. По итогу своих должностей лишилось десяток чиновников, а полицмейстер и один из городских чинов предстали перед судом. Как градоначальник, я руководил и полицией, так что пришлось потратить некоторое время, прежде чем выбор остановился на полковнике Афонове. Естественно, после таких пертурбаций в Петербург на меня полетели первые доносы, а я ведь только начал разбалтывать это сонное болото.