Главред: назад в СССР

Глава 33.

Когда автобус, шурша новой запаской, довез меня до редакции, времени оставалось впритык. Не желая опаздывать ни на минуту, на четвертый этаж я буквально влетел, запыхавшись, и сразу столкнулся с непривычно ухоженным Бульбашом. Не исключено, что он специально меня поджидал — поговорить без свидетелей. Хотя какой смысл, ведь его вчерашнее отсутствие на работе ни для кого не осталось секретом.

— Евгений Семенович, — взволнованно проговорил он, словно забыв, что мы с ним хорошо знакомы и общаемся неофициально. — Доброе утро!

Темные брюки Виталия Николаевича резали пространство идеально отутюженными стрелками, воротник рубашки сиял белизной и чуть ли не хрустел при малейшем движении. Видимо, заела Бульбаша совесть. Ну вот что мне с ним делать? А еще — как теперь быть с Бродовым…

— И тебе не хворать, Виталий Николаевич, — приветливо кивнул я. — Пойдем-ка ко мне в кабинет, сейчас планерка уже начнется. Не хотелось бы заставлять сотрудников ждать.

— Две минуты, Жень, — попросил Бульбаш. — Я извиниться перед тобой хотел. Не знаю, что на меня нашло…

— Опьянение на тебя нашло, — буркнул я. — Ты идешь или нет?

— Не повторится, — высокий корреспондент взволнованно мялся и из-за этого выглядел максимально нескладно. — Жень, только не увольняй!

— Пойдем, — настойчиво повторил я и, не дожидаясь Бульбаша, открыл двойную дверь на пружине, отделявшую лестничную площадку от коридора четвертого этажа.

Там меня встретили сразу несколько сотрудников, которые не только поздоровались, но и снова поздравили с выходом номера. Немного странно, как будто бы знали, что это мой первый опыт. Конечно же, это не так. Просто в застойном болоте, которое представляла собой газета, сегодняшний выпуск стал своего рода прорывом. Во всяком случае я на это надеюсь. И пусть читатели на остановке восприняли обновленные «Андроповские известия» неоднозначно, большинство, как я понял, все же остались довольны.

— Коллеги, всех жду в своем кабинете, — я машинально посмотрел на правую руку, потом на левую, — через пять минут.

Вот ведь превратности судьбы — в прошлой жизни я, не снимая, носил фитнес-браслет. И часы, и шагомер, и еще куча всяких разных полезных функций. Причем с детства я предпочитал надевать подобные вещи на правую руку — сначала папин «Полет», который он мне отдал в честь приема в октябрята, а затем «Электронику». Но вот Кашеваров носил часы на левой, и мне с новым телом передалась как раз эта привычка.

Я поприветствовал Валечку, взял из ее рук пачку свежих газет и прошел в кабинет. Бульбаш отпросился попить воды и сбегать за карандашом и блокнотом, забытыми на рабочем столе. Я встал, затворив дверь, и по привычке вдохнул аромат пыли, бумаги и кожи. Ничего ведь особенного, но почему же мне так приятно всегда это делать?

Наверное, все дело в детских воспоминаниях. В голове опять молнией промелькнула прошлая жизнь, и по спине пробежали мурашки, а потом начала накатывать пелена черного холодного страха. Совершенно непонятно почему. А потом раз, и все пропало.

Открылась дверь, и в кабинет уверенной струйкой потекли сотрудники. Все штатные журналисты с фотографами, а также Клара Викентьевна. Не было только Бродова… И как бы я к нему ни относился, обязательно нужно позвонить в ЦРБ, справиться о здоровье. Да и по работе надо понимать, когда можно будет на него рассчитывать.

— Доброе утро, товарищи! — начал я, сел, и моему примеру тут же последовали остальные. — Поздравляю вас с выходом очередного номера нашей газеты. Немного обсудим, каким он вышел и… приступим готовить следующий.

Я разложил перед собой на столе свежий, терпко пахнущий краской тридцатидвухполосник. Он еще был черно-белым, цветной газета станет лишь в девяностые. Но даже так она смотрелась, на мой взгляд, гораздо интереснее предыдущих.

— У кого какие замечания, коллеги? — я обвел взглядом присутствующих, продолжая тем временем листать номер. — Может быть, предложения? Здравая критика только приветствуется.

— У меня есть несколько замечаний, Евгений Семенович, — Громыхина подняла руку, будто ученица на уроке. — Во-первых, фотографии. Леня, безусловно, профессионал своего дела, однако… Мне непонятно, почему для статьи о достопримечательностях города вы взяли бракованный кадр.

— Бракованный? — удивился я и открыл газету как раз на нужной полосе.

Доходный дом на Калининской — Фельдман сфоткал его действительно необычно. На переднем плане цветочная клумба, оформленная в виде пятиконечной советской звезды, а само здание чуть поодаль, слегка размыто, но при этом хорошо видно. Смотришь, и понимаешь, что старый дом, принадлежавший какому-то забытому богачу, выглядит незыблемой громадой, памятником самому себе, на фоне которого тюльпаны словно бы стали могильным букетом. Сильно.

— Именно, — тем временем ответила Клара Викентьевна. — Почему в качестве иллюстрации доходного дома взята цветочная клумба?

— Позвольте, я объясню, товарищ Громыхина, — раздался голос Лени Фельдмана, который поднялся, приосанившись, и стал еще больше похож на Льва Троцкого. — Я хотел показать этим снимком два уровня истории. Старая, царская — это само здание. Оно выглядит как могильная плита. И новая, советская — это красная звезда из тюльпанов. Одновременно и памятный букет, и новая жизнь из камня.

— Допустим, — задумавшись на мгновение, согласилась парторгша, а я мысленно поаплодировал Лене. Похоже, я все-таки правильно разгадал его задумку. — И все же… Мне кажется, в серьезной районной газете нет места абстракции.

— Спасибо, Клара Викентьевна, — поблагодарил я Громыхину, намеренно не вступая с ней в спор. — Мы примем ваше замечание к сведению.

— Тем не менее, это не единственная претензия, — продолжала парторгша. — Во-вторых, у меня по-прежнему большие вопросы к содержанию. Надеюсь, вы все учтете при планировании следующего выпуска и сможете окончательно убедить меня в своей точке зрения. Мне кажется, если вы ставите себе столь амбициозные цели и рассчитываете вдохновить ими целый город, то со мной справиться будет совсем не сложно.

Понятно, намекает на наш незаконченный разговор. И пусть ее слова звучат как вызов, с ними трудно поспорить. Что ж, проверим, кто из нас кого переубедит, но потом, когда будет время. Я кивнул Громыхиной и вернулся взглядом к остальным: вовремя, многие уже начали перешептываться, догадываясь, что за нашим коротким обменом репликами стоит что-то большее, чем кажется на первый взгляд.

— Что ж, кто еще хочет поделиться замечаниями? — я скользил взглядом по лицам, пытаясь понять причину повисшего молчания. — Прекрасно, будем считать, что всем все понравилось. Перейдем к обсуждению новых материалов.

Отсутствие какой-либо критики не со стороны Громыхиной меня, признаться, расстроило. Или журналисты не хотели попасть между молотом и наковальней, или просто доверяли мне как главреду. Мол, редактор принял, значит, так и надо. Пожалуй, надо увеличивать градус дискуссии. Но не сразу, а постепенно.

— Итак, коллеги, теперь я слушаю ваши предложения, — я передал инициативу подчиненным.

И вот тут меня ждал приятный сюрприз. Журналисты прямо-таки фонтанировали идеями, прилежно выполнив мое задание придумать каждому по пять тем. Правда, не скажу, что они особо блистали разнообразием, и все-таки мне было из чего выбрать.

Во-первых, Бульбаш не забыл о своем обещании договориться с милицией и съездить в патрульный рейд. Эту тему я сразу же поставил в макет, заодно решив вынести в анонс на первую полосу. Начнем потихоньку выправлять верстку, чтобы она стала более передовой. А то пока это старые-добрые нечитаемые «кирпичи». Во-вторых, Анфиса Николаева, довольная своим вкладом в «Человека труда», сама предложила совместить приятное с полезным — поработать санитаркой на скорой помощи. Это немного перекликалось с материалом Виталия Николаевича, но отличие все же было серьезное: Бульбаш не претендовал на жанр «испытано на себе», он планировал подготовить именно динамичный репортаж. А вот Николаева будет писать о профессии.

Марта Рудольфовна Мирбах вошла во вкус и замахнулась на интервью с тверским режиссером, который приехал в наш город со спектаклями Чехова. Вернее, не с тверским, а пока еще с калининским, но это мелочи, которые пока еще держатся в моей голове.

Зоя Шабанова, вдохновившись своим внезапным материалом о вкусной и здоровой пище, предложила подготовить набор простых рецептов на случай внезапного прихода гостей. Я эту мысль оценил, потому как разнообразием советские магазины не отличались, а в холодильниках обывателей не было изысков. Заодно мы взяли на заметку идею подборки бытовых полезных советов — штука в Союзе популярная, а значит, не стоит ею пренебрегать. Кстати, о своих музыкантах Зоя промолчала. Видимо, уже не надеялась, что статьи с Леутиным и Котиковым дойдут до печати.

— Евгений Семенович, вы ведь наверняка помните, что скоро День комсомола? — вклинилась Клара Викентьевна.

— Конечно, — с готовностью ответил я. — Обязательно подготовим материал.

— Так надо бы уже и придумать, — улыбнулась Громыхина. — Праздник уже в следующую среду, двадцать девятого октября. Как раз очень удачно совпало с днем выхода номера.

Как хорошо, что парторгша не стала меня проверять на знание знаменательных дат! Я ведь помнил, что день комсомольской организации где-то в конце октября, но без точных деталей. А то ведь опростоволосился бы! И тут меня осенило.

— Клара Викентьевна, у нас ведь будет концерт в честь праздника? — я вспомнил, что столь важные даты в Советском Союзе обязательно сопровождались мероприятиями.

— Разумеется, — кивнула парторгша. — Концерт художественной самодеятельности в районном доме культуры.

— Отлично, — я улыбнулся. — Значит, это и станет важным испытанием для ансамбля «Бой с пустотой». Помните, это те самые рокеры, которые занимаются совместным творчеством с комсомольцем Василием Котиковым?

Лицо Громыхиной вытянулось, а Зоя Шабанова, напротив, выпрямилась и посветлела. Кажется, все у нас довольно удачно складывается.

— Я помню, что тема с рокерами у нас на особом контроле, — сказала Клара Викентьевна. — Если вы заручитесь поддержкой Анатолия Петровича, уверена, директор дома культуры добавит еще один музыкальный номер в программу.

Я мысленно потирал руки. Краюхин был мужиком адекватным, и на одно выступление вместо целого гала-концерта вполне может и согласиться. А еще ведь мероприятие комсомольское, и это значит, что Вася Котиков, будучи председателем местной ячейки, тоже поспособствует включению бывшего «Сифака» в сборный концерт самодеятельности.

Так что обе статьи Шабановой как раз пойдут в свежий номер. Но мне этого мало. Необходимо еще что-то такое, от чего волосы встанут дыбом. В этом номере таким материалом, «болтом», как подобное называли в моей прошлой жизни, стало расследование Бульбаша и Кантор о кладбищенских вандалах. Но не будем же мы писать о них вновь!

— София Адамовна, — обратился я к внучке прославленного военкора, которая пока еще не озвучила свои задумки. — У вас ведь есть для меня интересные идеи?