Магия и пули

* * *

Впервые увидав казаков на велосипедах, Федор испытал большое удовольствие. Осваивая новый транспорт, они выглядели примерно так, как он сам на пластунских занятиях. Кубанцы, натолкнувшись на препятствие, слетали с седла, падали, перелетали через руль или бились промежностью о верхнюю трубу рамы. Дамам этой боли не понять. Мастеру-оружейнику Степану пришлось освоить врачевание велосипедов, но пару штук списали вчистую, пустив остатки на запчасти. Хорошо, что Федор, предвидя поломки «самокатов», закупил их с запасом – целый грузовик, приехавший из Киева.

Освоив кое-как передвижение, кубанцы начали ездить по лесным дорогам – с винтовкой, пулеметом или автоматом за спиной. Слезали с «самокатов», стреляли по мишеням и катили дальше.

По рассказам Друга, в его мире на велосипеды ставили хитроумные механизмы, изменяющие передаточное число от каретки на колесо. Они позволяли медленно, но с куда меньшим усилием на педали, преодолевать тяжелые подъемы. Здесь же для подразделений, получивших в войсках наименование «самокатные», использовались простые аппараты, без какого-либо переключения передач. Тяжелые, но зато прочные. Обычный обыватель ни в жизнь не проехал бы там, где продирались пластуны с ногами, накачанными тяжелейшими марш-бросками и долгими танцами вприсядку. Федор колесил вместе с ними, но только налегке, имея при себе лишь револьвер.

Через неделю Степан Муха сделал для себя удивительное открытие – самокатчики умудрились отъехать верст на двадцать ко Львову, а потом вернуться, потратив всего несколько часов. Пешком бы шли с рассвета до заката. Устали, но сказать, чтоб сильно… Назавтра снова давили на педали, продолжив интересные занятия. Если бы те сорок верст прошли верхом, то на следующий день лошадкам пришлось бы дать отдых. Попытка вновь гнать их, да еще таким аллюром, закончилась бы смертью конского состава. Дистанции в десятки верст кавалерия преодолевает только шагом, самокатчики намного их быстрее. Выходит, человечья сила побеждает лошадиную! И не слышно топота копыт, разносящегося далеко. Хорошо смазанные велосипеды не скрипели.

Конечно, нет в жизни совершенства. На велосипед не положишь раненого, чтобы отвести беднягу в лазарет. Не поедешь на нем как о двуконь на лошади, когда запасная нагружена вьюком. А начнется непролазная осенняя грязь… Но пока лето только миновало середину, приближался август.

После очередного велопробега со стрельбой и бросанием гранат Федор практически без сил опустился на матрас в выделенной ему палатке. Почему-то его не донимали комары, вынуждавшие большинство офицеров в Яново ютиться в домах. Едва стащил сапоги, как у палатки раздался шум.

– К его высокоблагородию капитану Мышкину!

Появление целого полковника из императорской фельдъегерской службы, спрашивающего капитана, вызвало ступор у казаков Хоперского полка. Тот же, снявши летчицкий шлем, через низкий вырез в брезенте протиснулся внутрь палатки. Бесцеремонно посветил фонарем, сверяя лицо Федора с имевшимся фото.

– Вам два пакета, – сообщил он, удовлетворенный осмотром. – Содержимое первого надлежит немедленно изучить и уничтожить в моем присутствии. Второй оставляю.

Догадываясь, от кого может исходить корреспонденция, привезенная таким образом, Федор сломал сургуч на первом пакете. Внутри оказались два сложенных листка, исписанных мелким твердым почерком. Попросив полковника подсветить фонариком, Федор пробежал глазами текст. Это было даже не письмо и не приказ. Скорее – мольба в письменном виде.

Император сообщал, что после оставления Вильно в тыл германцев по его приказу отправилось несколько групп с единственной задачей: уничтожать магов. В двух было по три Осененных с разным типом дара, сопровождаемых казачьими офицерами с опытом походов по вражеским тылам. Еще послали семь обычных конных партизанских отрядов, состоявших из кавалерийских полусотен. Четыре – из пеших добровольцев.

Не вернулся ни один человек. Предполагается, что все погибли. Урон германским магам, укрытых в подвижных броневых куполах, удалось нанести артиллерией, что замедлило продвижение врага от Вильно в сторону Риги. Но кайзеровцы придумали хитрость: на позиции движется с десяток куполов, а маги прячутся в двух или трех. Поди угадай – в каких, пока не начнут швырять огонь.

Разведка доложила, что у кайзера осталось всего три или четыре магических взвода, возглавляемых магистрами. Каждый может обеспечить прорыв фронта на участке в пару километров. Кроме того, немцы изменили тактику: проламывают нашу оборону и пускают вглубь русских земель конницу. Та производит опустошение. У немцев стало меньше ресурсов, чем в первые дни войны, но российские тоже иссякают. Безвозвратные потери составили свыше миллиона человек, сказывается нехватка оружия. Промышленность переходит на военные подряды, но не хватает времени… Потому эшелонированной обороны между Вильно и Ригой не наладить. Прорвавшихся на простор кайзеровских всадников перехватывают с трудом.

В тоже время единственный пластунский отряд с единственным же Осененным, имеющим опыт в истреблении германских магистров, загорает под Яновым, – прочел меж строк Федор. Хмыкнув, подумал про себя: а кто его сюда направил? Просился на германский фронт, в ответ услышал: без сопливых обойдутся. Его идея хороша, но воплотят ее другие. С его Щитом лишь австрияков по тылам гонять. Да что теперь…

В письме император не приказывал, просил: при первой же возможности скорее поспешать на фронт к Брусилову, принявшему командование вместо раненого Сиверса. Пожалуйста!

Федор провел ладонью по лицу. Теперь понятно… Такое письмо нельзя хранить как сувенир. Георгий не просто обращался к ним за помощью, он душу изливал. И монархи порой исповедуются. Но, не дай Бог, письмо попадет в чужие руки, да еще – в газеты, неприятностей не оберешься. Свидетельство о слабости духа императора стране на пользу не пойдет.

Князь извлек зажигалку и подпалил нижний край листков. Когда они, почернев, упали на траву у входа, полковник растер их сапогом и тут же напомнил:

– Вскрывайте второй пакет, капитан.

Внутри пакета оказалась бумага с гербом и печатью. Когда Федор пробежал ее глазами, Друг прокомментировал:

– То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства. Ришелье. Знаменитая фраза из романа «Три мушкетера». Георгий даровал тебе примерно такие же полномочия. Ты в полном праве приказать великому князю Борису чмокнуть тебя в зад.

Фельдъегерь удалился, а Федор вытянулся на ложе, затеяв внутреннее совещание: как дальше?

– Что делать – выбор невелик, – ответил Друг. – Ну, покатаемся на байках денек-другой, немного постреляем. К автоматам, кстати, патроны на исходе. Парни дорвались – высаживают по целому магазину. С патронами засада – не поставляют их на австрийский фронт. Здесь армия с винтовками воюет. А ты что предлагаешь?

– Команда не готова. Нам бы месяцок еще чтоб людей поднатаскать. Георгий же недели не дает. Придется собираться. Как ты когда-то говорил? Не напился – не налижешься? Согласен?

– Некуда деваться. Бери, Федя, «грамоту Ришелье» и топай в штаб полка. Чтоб сейчас же приняли приказ – подать к утру транспорт до вокзала Львова.

– Интересно, – подумал Федор, надевая сапоги. – Голощапов обрадуется, что от нас избавился, или огорчится, что я забрал пластунский взвод?

Полковник же даже попрощаться не явился. Один ручной пулемет Федор подарил Шкуро для «Волчьей сотни». Обнялись и разошлись – каждый своей дорогой.