Шофер. Назад в СССР. Том 3

Глава 31

Не мешкая, я кинулся Горелому навстречу. Впился в руку с пистолетом обеими пятернями. Бабахнуло. Это бандит выстрелил в воздух от неожиданности.

Был он крупным мужиком, я бы даже сказал, мощным. Я со своим почти что юношеским телом повис на Горелом как Моська на слоне.

От реки послышался собачий лай. То милиция служебных овчарок вела к месту задержания.

— Шухер! Облава! — Услышал я смешно сломавшийся петушиный голос Шкета. — Каждый сам за себя!

— Да отцепись ты! — Заорал Горелый.

В следующую секунду я почувствовал страшный удар по голове. Перед глазами все поплыло, в ушах зазвенело, но я не отпустил, крепко вцепился в руку и пистолет Горелого. Тянув своим весом его к земле, не давал я, чтобы гад ушел и стрелял куда ни попадя.

Когда Горелый упал на колено, я напрягся и накинулся на него, вместе мы повалились в песок, стали бороться.

Краем глаза, я видел, как милиция взяла на прицел стоящего с поднятыми руками жирного. По следу Шкета пустили собак. Щеглов, выпрямился по струнке, бросил деньги и поднял руки, закричал:

— Сдаюсь! Сдаюсь! Не стреляйте!

Вся эта картина мельтешила где-то на краю глаза, пока мы с Горелым дрались за пистолет. Более тяжелый, он заборол весом. Оказался сверху и ткнул дулом пистолета мне в лоб.

— Убью!

Потом вдруг обернулся.

— Ану, не подходи! — Крикнул он милиционерам. — Ни то застрелю его! Застрелю как миленького!

— Брось! — Орали ему милиционеры, взяв на мушку. — Брось, зараза!

— Два шага назад! Все назад! — Не унимался Горелый. — Собак уберите! Не уберете⁈ Ну все!

Время будто бы замедлилось. Я услышал каждый стук своего сердца. В свете милицейских фонарей увидел я, как задрожал на макарове взведенный курок. Это Горелый стал давить на спуск. В отчаянной попытке спастись, я переборол страх и схватил его за руку, попытался убрать пистолет от лица.

Выстрел. Меня обдало фонтанчиком песка. Потом раздался еще один, и сопротивление Горелого прекратилось.

Открыв глаза, я увидел, Горелого, что по-прежнему сидел на мне. Только лицо его было какое-то удивленное. Грязноватая рубашка раскрывалась на груди красным пятном.

Бандит бросил последний, удивленный взгляд куда-то в сторону. Я догадался, что смотрел он на того, кто его застрелил.

Потом, не говоря ни слова, Горелый упал. Завалился набок. Тяжелая ноша свалилась с меня, и я тут же отполз от издыхающего злодея.

— Я, что, застрелил его? — Услышал я растерянный знакомый голос. — Да я ж думал, он Игоря стреляет.

— Не дрейфь, Саня, — ответили голосу.

Милиционеры тут же бросились пеленать толстого с Щегловым. Где-то вдали лаяли псы, гонящие Шкета вдоль реки.

— Скорую помощь сюда, — сказал молодой усатый капитан милиции, осматривая тело Горелого. — У нас труп. Двигайте кто-нибудь за скорой! Есть свободная машина⁈ — Нормально все? — Обратился он тут же ко мне.

— Ага, — сказал я с трудом, принимая сидячее положение.

— Игорь, да?

— Ну, — я кивнул.

— Молодец. Самоотверженно сработал. Как надо, я б сказал. И чего ты не в милиции?

— Да как-то не срослось.

Мне помогли подняться, и я тут же увидел Саню Ивановского, Светкиного друга. Брали бандитов смешанной группой из нашей милиции, районной, а также сотрудников КГБ.

Пока преступников уводили, я глянул на бледного Санька. Тот снял фуражку, вытер лоб рукавом. Товарищ из милиции, кто именно я не разобрал, похлопал его по плечу.

— И ты тут, Саня? — Спросил я.

— Угу, — сглотнул он с трудом.

— Ну как ты?

— Нормально. Нормально Игорь. А ты?

— Бока болят, — улыбнулся я. — Помяли. Ну это ничего. До свадьбы заживет.

— Угу, — только и покивал Саня.

Хотя было по нему видно, что боль у него совершенно другого толка. Что тяжело было ему стрелять, а тем более убить человека, даже такого мерзавца, как Горелый. Не осознал он до конца одной вещи.

— Сань, — хлопнул я его по плечу. — Спасибо тебе.

— Это за что же? — Удивился Саня.

— Что жизнь мне спас. Так бы этот бандит мог меня застрелить просто. Да и все, нету Игоря Землицына. А ты вон, среагировал шустрей других.

На побледневшем, залетом отсветом фонаря лице Сани появилась робкая улыбка.

— Это тебе спасибо… Если б не ты… Я бы…

— Ивановский! — Крикнул усатый капитан, — а ну, кончай расшаркиваться! У нас тут задержание опасных преступников идет!

— Виноват, товарищ капитан!

До поздней ночи проторчал я в милицейском отделении. Писал объяснительные, давал показания по поводу всего произошедшего. Квадратько еще требовал от меня в Армавир поехать, в тамошний круглосуточный травмпункт, чтобы сняли там с меня побои, но я кое-как отвязался от этой затеи. Домой я хотел. Устал.

Титок, которого, вместе с двумя бандитами взяли на хлебопекарне, также трясся в отделении. Его вызывал к себе на разговор высоких чинов КГБшник. Титок зашел туда вместе с Караевым, да не вышел до самого моего отъезда. Да и потом не вышел.

Перед тем как забрать в кабинет Титка, этот самый КГБшник, по имени Павел Евгеньевич Мазуркин, капитан второго отделения, отозвал меня на разговор.

— Знач, перенес побои, чтобы не раскололи, да? — Спросил он не здороваясь.

— И вам доброго вечера, — ответил я.

Мазуркин глянул на меня уже иначе. Его взгляд, до этого холодный и даже немного надменный налился легким удивлением, но комитетчик быстро скрыл свои эмоции. Глянул уважительнее.

— Да ладно тебе. Ну чего ты колисся, как еж на грядке? Не хотел я тебе чего лишнего сказать. А если разговор не с того бока начал, так это ты меня прости. Все мы устали с этой валютой. Ну сам представь: сначала одно дело было, немцев под белы ручки по Красной водить, а тут на тебе! И полная русалка долларов на голову бабах! И думай, как с ней быть.

— Мне эта русалка, практически в прямом смысле на голову упала, — потер я синяк на щеке.

— Да. Вижу. Оказался ты в самом центре событий, сам не зная как. И не сдрейфил, что самое главное. Понимаю я, что план наш по поимке этих спекулянтов стряпан был чуть не на коленке. Был он неидеальный, где-то сырой. На любом повороте могли мы дать маху так, что всем бы потом аукнулось. А вам с Титковым в первую очередь.

Мазуркин улыбнулся. Протянул мне сухощавую жилистую руку.

— А ты выдюжил. — Продолжил он. Если б не твое мужество, если б ты так убедительно перед ними не сыграл, мы бы, может, и не выманили их к назначенному месту. Может, остались бы вы там с Титковым вдвоем лежать, мертвые. В общем, благодаря тебе армавирское дело получит новый виток, Игорь.

— Спасибо, — пожал я руку капитана, — но как тут мне было иначе? Выходит, что пошел товарища вытаскивать из глупой беды, и вон на что нарвался.

— Ничего-ничего. Дела твои будут оценены по заслугам.

— А с Титком что будет?

— С Титковым? — Задумался Мазуркин. — Да что с ним сделается? Допросим, возьмем показания, да отпустим домой. Пусть уж идет. За свою глупость он сполна натерпелся. Если там ему что по закону полагалось, за его мелкую кражу, то замнем.

После этих слов КГБшник распрощался да пошел в отдельный кабинет. А после Караев привел туда Титка.

— Ну че, домой? — Спросил Квадратько, когда шел я по коридору на выход.

— Ну да. Устал что-то.

— Немудрино.

— А Саня где? — Спросил я, вспомнив про Сашку Ивановского.

— Да где-где… — Вздохнул Квадратько. — Рапорт готовить, как бандита застрелил. Полный отчет нужен. Хотя вся группа видела, что при исполнении он применил оружие правомерно.

— Если бы не это, я б, может, мертвый лежал.

— Ну если бы… Да че о плохом-то болтать?

— Ну а как он? — Добавил я. — Как он себя чувствует? Все ж таки человека застрелил.

— Нормально. Немного в шоке, ну ничего. — Квадратько потер могучую шею. — Это, конечно, немудрено, растеряться, когда в первый раз гада пулею уработал, но уж привыкать надо. Тут оно бывает редко да метко. И надыть к этому быть подготовленным.

— Ладно, дядь Вань. Бывай. Пойду я до дому. Мне еще Белку забрать.

— Ты погодь, Игорь, — остановил меня Квадратько. — Я скажу ребятам, тебя до машины добросют.

— Спасибо, дядь Вань!

— Да ну. Эт тебе спасибо.