Интеллект в подарок. Тетралогия

***

Поход в гости к Рудзевичам пришлось перенести. Когда мы с Дашей пришли к ней домой, двери нам открыла бабушка, мать Серафимы Львовны.

- Деду плохо, - сказала она Даше, мельком взглянув на меня. – Серафиме я уже позвонила.

- Что с ним, бабушка? – спросила Даша.

- Сердце, - озабоченно ответила та. - Как бы не инфаркт. Пришёл домой пообедать, тут его и прихватило. Ну, проходите, что в дверях стоять.

- Бабушка, это Вася из нашей школы, он будет заниматься со мной по геометрии.

- Проходите уже, не мешайтесь под ногами, - сердито проворчала та, - сейчас врач должен прийти.

Даша увела меня в свою комнату. Проходя по коридору, я заметил через открытую дверь соседней комнаты лежащего на диване мужчину и мгновенно сбросил в его сторону свою метку, которая всегда наготове висела на моей ауре. Туда же направил свой диагност, от которого буквально через полминуты получил отклик, подтверждающий инфаркт и рекомендацию в виде целительского плетения. Оно было мне незнакомо, но я уже знал, как нужно действовать. Разделил сознание на два потока и, переведя один из них в ускоренный режим, принялся за изучение плетения, оставив другой на общение с Дашей.

Короче говоря, опуская подробности, мне удалось исцелить инфаркт у главы семейства ещё до прибытия врача. Когда в доме появилась Дашина мама, мы с ней договорились созвониться позже, и я ушёл.

На следующий день я позвонил Серафиме Львовне, и мы договорились с ней, что я загляну к ней вечером, после своих репетиторских занятий. В четверг у нас было 6 уроков, и ещё 2 урока я занимался с отстающими учениками у себя в общежитии. Освободился только к пяти часам пополудни и сразу побежал к Серафиме Львовне. А сердечко-то моё заволновалось, затрепетало. Неужели я влюбился?

Серафима Львовна встретила меня приветливо. Достала костюм, который она подобрала для меня.

- Примеряй, - сказала она, передавая его мне.

- Что, прямо здесь, в вашем кабинете?

Серафима Львовна выглянула в приёмную и что-то сказав секретарю, закрыла дверь на ключ.

- Смело переодевайся, сюда никто не зайдёт, - сказала она, озорно блестя глазками и насмешливо улыбаясь.

Мои щёки запылали жаром. Директриса подошла ко мне вплотную и, положив руки на мои плечи, поцеловала меня. Потом ещё и ещё. Я ответил ей. А потом у нас обоих снесло крышу. Мы срывали друг с друга одежду, не прерывая поцелуи. Серафима, стояла передо мной без служебного халата и платья в одном бюстгальтере и трусиках с поясом, который служил для крепления чулок. Она сбросила туфли и, схватив меня за руку, потащила за собой к своему столу. Я к тому времени тоже освободился от всей одежды, кроме трусов и носков.

Рядом со столом у стены в неглубокой нише стоял большой книжный шкаф. Серафима толкнула левой рукой боковую стенку одного из них. Он легко повернулся, открывая проход в соседнюю комнату, половину которой занимал большой чёрный кожаный диван, незамедлительно, с глубоким вздохом, принявший нас в свои объятия.

…………………………………………………

Серафима спала, уютно устроившись на моём плече. Мы лежали на диване, укрывшись пледом. Когда схлынул накал первой встречи, Серафима откуда-то вытащила постельное бельё и подушку с пледом. Так что, мы устроились с комфортом.

- Ян, - обратился я к искину, - давай чуть-чуть подкорректируем Серафиме фигуру. У неё длинное туловище, а ноги коротковаты и тяжеловаты, я бы сказал.

- А ПНМ ты ей будешь ставить?

- Точно. Нужно с программы настройки мозга начинать, а уже потом проводить коррекцию.

Я установил Серафиме ПНМ. Остальное пришлось отложить как минимум на сутки. Кстати, сегодня утром, будучи в школе, с помощью диагноста проверил Татьяну Ларченко. От бесплодия у неё и следа не осталось, а ПНМ избавил её от начинающегося ожирения, подтянув фигуру. Думаю, что Татьяна сейчас недоумевает, разглядывая себя в зеркало, и пытается понять, когда она успела похудеть. Гельмуту тоже должно понравиться. Вскоре он должен стать папочкой.

Незаметно я тоже уснул.

С того дня мы с Серафимой стали встречаться регулярно. То она ко мне в общагу забежит, то я к ней приду к концу рабочего дня.

Я с помощью искина провёл коррекцию внешности своей новой возлюбленной. В результате, черты её лица почти не изменились, только щёки опали. Ну, и выглядеть она стала значительно моложе, конечно. Даже самый строгий ценитель женской красоты не даст ей больше 25 лет. Диспропорция в её фигуре исчезла, как не бывало. Правда, заметить это могут лишь близкие ей люди, которые имеют возможность наблюдать её неглиже. Это, если не считать походы в городскую баню или посещение летом городского пляжа.

Единственное заметное отличие, это её рост, который увеличился ещё на 3 см, почти догнав меня. Но это нивелировалось заменой туфель на обувь с меньшими каблуками.

Пару раз Серафима оставалась у меня до утра. Несмотря на все предосторожности, наши отношения не остались для окружающих тайной. В общежитии вообще ничего невозможно сохранить в тайне. Когда об этом узнал её отец, то устроил скандал, и нам пришлось прервать наши встречи.

В последнее наше свидание при расставании Серафима мне сказала:

- Понимаешь, Васенька, меня могут исключить из партии и турнуть с поста директора магазина. Но самое главное, отец сказал, что это может отразиться на его работе в крайкоме. Его недоброжелатели не упустят такой удобный случай свалить его с должности заведующего отделом. Если это произойдёт, то будет катастрофой для нашей семьи.

- Я понимаю, - удручённо пробормотал я в ответ.

- И тебя это тоже может коснуться, - добавила Серафима. – Могут даже из школы исключить. Давай подождём до лета. Ты со школой завяжешь, Дашка у меня семилетку окончит. А потом мы решим, как дальше жить будем.

Поскольку к семейной жизни я ещё не был готов, то промолчал. Серафима моё молчание поняла правильно.