Интеллект в подарок. Тетралогия

***

Поезд Варшава-Москва доставил меня в столицу Белоруссии поздним утром 30 января. Следующий день был выходным, и я решил появиться в ОБВШ через день, в понедельник 1 февраля, а сегодня и завтра провести дома, в кругу семьи. Однако хотите насмешить бога, расскажите ему о своих планах.

Выходя на перрон нос к носу столкнулся со Стасей Водолажской и её мамой, Александрой Фёдоровной. Увидев меня, они синхронно всплеснули руками от удивления. Я, в свою очередь удивился их удивлению. Отошли в сторонку поговорить. Тут меня Стася и огорошила. Ни здравствуйте, ни до свидания, а сразу вопросом в лоб:

- Василий, а ты правда дезертир?

От удивления я потерял дар речи.

- Да что ты такое говоришь, Стася? Откуда ты взяла?

- Мне Зося сказала, а ей об этом сообщил её брат, Павел.

- Это какая-то ошибка, Стася. Никуда я не дезертировал. Из Минска выбыл 1-го декабря и вечером того же дня прибыл в часть, в которую и должен был прибыть, в 257-й стрелковый полк 11-й армии ЛВО. В этом полку и служил, и воевал. Награждён медалью "За отвагу". За номером 84, между прочим. За два месяца дослужился до командира роты.

Я расстегнул шинель и показал медаль, висевшей у меня на гимнастёрке.

- Награждён указом президиума Верховного Совета СССР от 30 декабря 1936 года. Как ты думаешь, дезертиров медалями награждают?

- Извини, Васенька, нас, - вступила в разговор Стасина мама, - мы и не верили в это, надо сказать. Тоже думали, что тут какая-то ошибка.

- А Иванка твоя пострадала от этой ошибки.

- Что с ней? – встревожился я.

- Узнали, что у неё муж дезертир и исключили её, сначала из комсомола, потом из аспирантуры.

- На основании одних слухов? – изумился я.

- Мы тоже пострадали, - сказала Стася и заплакала вместе с матерью.

- Папу обвинили в связях с заговорщиками и хотели арестовать, а он оказал сопротивление и его убили и уже мёртвого обвинили во всех грехах. Если их послушать, то папа чуть ли не главным заговорщиком был.

- Кого их? – спросил я.

- Гэбэшников наших, - ответила Стася. – Им выслужиться надо, что они всех заговорщиков арестовали, вот и гребли всех подряд, и виновных, и невиновных. А папа просто сам защищался и нас с мамой защищал. Они ворвались в дом, бабушку убили. Ну, и папа тоже стрелять стал. Двоих или троих подстрелил, пока его самого не убили.

- Стася опять заплакала. Потом взяла себя в руки и продолжила уже спокойно, ровным безжизненным тоном:

- Мама тоже была под подозрением, хорошо, что её допросили под действием капсулы правды и после этого отпустили. Но квартиру у нас отобрали, переселили в барак, в какую-то конуру на 6 квадратных метров и все удобства общие. Меня исключили из института, маму выгнали с работы. Самое большее на что мы можем рассчитывать, это должность санитара или уборщицы. И мы с мамой решили уехать в Ленинград. У мамы там родственники живут. У них частный дом в Петергофе. Мама написала им письмо и нас согласились приютить. Вот мы и собрались.

- Про Иванку ещё знаешь что-нибудь? – спросил я.

- К ней сестра приехала, и увезла её куда-то с собой. Кстати, её заставили развестись с тобой, так что ты теперь снова холостой.

- Как это? – я уже устал удивляться.

- Заявление в ЗАГСе принимают, если развода желает один из супругов. Желание второго супруга в расчёт не принимается. Развод оформляется мгновенно. Печать в паспорте, подпись работника ЗАГСа и всё. Была семья и нет её.

Постояли, помолчали. Я ошеломлённо переваривал полученную информацию.

- А в доме моём живёт кто, ты не знаешь?

- Никто не живёт. Слышала я, что власти хотели его конфисковать, но что-то у них не получилось. Мы бы раньше с мамой уехали, да вот сначала, пока следствие шло, нас из города не выпускали. Потом пока с родственниками списались, время-то и шло. А ты приехал в отпуск, на побывку? – спросила Стася.

- Направлен в ОБВШ для завершения учёбы, - ответил я.

- Документы предъявим, пожалуйста, - неожиданно раздался за моей спиной мужской голос.

Я повернулся и увидел в двух шагах от себя военный патруль, состоящий из трёх курсантов ОБВШ во главе с пехотным капитаном. А среди курсантов оказались мои знакомые – Павел Коваль и Потап Быкович. Третий был мне неизвестен. Павел смотрел на меня с удивлением, а Быкович с нескрываемым злорадством.

- Капитан Рудый, - приложил руку к фуражке командир патруля. Я козырнул в ответ и представился в свою очередь:

- Лейтенант Берестов.

Моя шинель всё ещё была распахнута, и я демонстративно отвёл в сторону левую полу шинели открывая вид на мою медаль, приколотую над левым нагрудным карманом гимнастёрки, а правой достал документы – книжку командира и командировочное удостоверение вместе с проездными документами. Подавая их капитану взглянул на курсантов. Павел ещё больше раскрыл от удивления глаза, а Быкович зло смотрел на меня, сжимая кулаки.

Капитан тем временем не спеша знакомился с моими документами и, одновременно поинтересовался:

- Медаль за что дали?

- За задержание группы нарушителей государственной границы.

- Так ты по документам пехота, а не пограничник.

- Нашу часть тогда прикрепили к пограничникам, для усиления. Как раз перед началом Освободительного похода.

И видя в глазах капитана неподдельный интерес, я продолжил:

- Вышли в дозор нарядом в три человека и нарвались на дюжину поляков. Десять человек положили, двоих взяли живыми.

- Ох, ничего себе. У вас поди, из оружия-то только две мосинки были и один пистолет, так, нет?

- У меня АВС-36 была.

- А у поляков?

- Только винтовки и пистолет у старшего.

- А … а, тогда понятно. Повезло вам.

- Это точно.

- Сколько вам доучиваться осталось?

- Думаю, что за пару недель управлюсь. Мне осталось сдать лишь теорию, а практику я надеюсь мне зачтут. Худо-бедно, но я уже два месяца воюю.

- Желаю успеха, - сказал капитан и козырнув мне, скомандовал:

- Патруль, за мной.

- Товарищ капитан, - неожиданно подал голос Быкович, - он же дезертир, этот Берестов, об этом вся наша школа знает. Уехал на стажировку на месяц и не вернулся.

Капитан снова повернулся ко мне:

- Это правда?

- Так война же началась, какая уж тут стажировка. Дали в подчинение отделение и выполняй боевую задачу. Вот сейчас только, передышка наступила, меня и отпустили на две недели. А эти, - я кивнул на ребят, - живут здесь всё ещё в режиме мирного времени.

Патруль удалился, а я предложил Стасе и её маме:

- Может быть вы задержитесь ещё ненадолго. Побудьте у меня гостями. Уедете через неделю этим же поездом.

- А как же билеты? – спросила Александра Фёдоровна.

- С билетами я улажу, это не проблема.

- А что это нам даст ещё одна неделя сидения в Минске? – спросила Стася.

- Я хочу предложить вам интересную работу, приличную зарплату и хорошее жильё.

- Где? – спросила Александра Фёдоровна. – Здесь, в Минске?

- А вот всё это будет предметом обсуждения, - ответил я.

- Я согласна, - ответила Стася и добавила: - мама, соглашайся.

- Ну, хорошо, только ради того, чтобы побывать в доме, о котором я столько всего слышала, я готова и на большие жертвы.

- Ура … а, - шёпотом крикнула Стася и привстав на цыпочки, поцеловала меня в уголок губ, и застеснявшись, спряталась мамину спину.

В дом мы проникли без труда. Все ключи у меня были в стазис-кармане. Вскоре в печи весело заплясал огонь, в батареях быстро нагрелась вода. Дом наполнился живым теплом.