Неизданные архивы статского советника

* * *

Через пару дней с того тихого «да» товарищ Министра во время доклада чуть прищурился и, наконец, задал вопрос в лоб.

— Ты с чего так сияешь, Михаил Борисович? Наследство что ли получил?

Вместо ответа извлек из папки бумагу, подготовленную той же первой ночью, когда вернувшись, он обнаружил на постели несколько ее волос и пару заколок. Только они оказались доказательствами того чуда, которое случилось с престарелым статским советником. Они, да вот это прошение о дозволении вступления в брак.

Николай Владимирович пробежался глазами по строчкам, крякнул, дочитав до имени избранницы и с изумлением уставился на друга.

— Неужели?

— Ксения Александровна оказала мне честь согласием. — ответил статский советник.

— И ты молчал? — граф вышел из-за стола, обнял Тюхтяева, расцеловал. — Не прошло и года!

Это оказался превосходный повод для бутылочки коньяка и задушевной беседы.

— И как же ты ее уломал? — поинтересовался начальник, когда содержимое штофа пошло на убыль.

Тюхтяев промолчал. Нельзя же озвучивать, что соблазнил вдову его сына.

— Это вы тогда уже женихом и невестой приходили меня спасать?

— Еще нет. — статский советник попытался взять себя в руки и не вспоминать ни возбуждение от ее поцелуев, ни страх за ее жизнь, который тогда обдавал ледяной водой.

— То есть ее нужно было просто напугать и спасти. — резюмировал Татищев.

— Не стоит ее пугать. Она ранимая очень. — проговорил жених.

— Михаил Борисович, ты на моей Ксении женишься, или на какой посторонней тезке ее? — съехидничал друг.

— Она напоказ только бравирует отвагой.

— Хорошо тогда, что именно ты откопал эту ее глубоко запрятанную ранимость. — граф поднял очередную рюмку. — За вас. — опрокинул, выдохнул. — Когда свадьбу делать будем?

Тюхтяев удивленно понял, что кроме принципиального согласия на брак и отказа от переезда с Климова переулка больше ничего и не знает.

— Отлично, я Ольге скажу, ее хлебом не корми, дай праздник устроить.