Неизданные архивы статского советника

* * *

Закрутился, конечно, едва успел к назначенному часу. Огромный букет белых роз для именинницы и корзинка с фруктами в шоколаде для невесты. Фамильная татищевская карета медленно ползла по переулку.

— Ксения! — вот не хватало в такой день разминуться. Легко, как в юности, перемахнул через бортик экипажа, распахнул дверцу кареты и обнаружил ее — удивительно красивую, с новой высокой прической, украшенной серебристыми лентами. Лицо чуть-чуть подкрашено, но ее это не делает вульгарной — просто глаза кажутся больше, а губы четче. Он обнимает ее, берет за руки. Раз так сияет, то точно не передумала.

— Вы сегодня прекраснее, чем всегда. — и это его будущая жена.

— Это потому, что я счастлива. — карета чуть покачивается и только этим можно объяснить, что их толкает в объятья друг к другу, превращая весь путь до Моховой в безумный поцелуй, после которого не то что на бал, на люди вообще идти не хочется.

— Может, угоним карету и махнем на Каменный остров? — озвучивает она его фантазию и смеется. За эти чересчур короткие минуты уже перебралась на его колени и ненавязчиво пыталась расстегнуть пальто.

Он тоскливо оглядывается — только что миновали Симеоновский мост.

— Поздно. — и вновь тонет в ней.

Оба замечают, что приехали, только когда карета останавливается и кучер с намеком стучит по крыше.

Еще пара секунд этих сияющих глаз, но дверца вдруг распахивается и черноглазая, высокая, юная, похожая на Ксению, женщина бросает камень с криком.

— Сатрап!

Еще в полете он понял, что это не камень, что за спиной — самое дорогое в мире существо, а вся вечность вместе только что закончилась.

Он успел оттолкнуть невесту назад, выбросить бомбу наружу, а та отлетела под днище кареты и закрыть собой свое второе сердце. Прости, милая, Бог свидетель, я хотел по-другому. И не видел, но точно знал, как снегопадом осыпаются лепестки роз на осколки его счастья. Вот тебе, девочка, и белая свадьба.

Примечания