Потоп

Глава 6

1707 год, июнь, 29. Москва — Киев

Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… Хотя нет, это из другой истории. Впрочем, Москву действительно накрыла ночная мгла. И даже тучи затянули. Крепко так. А потом вообще началась гроза…

Стук в дверь.

Тишина.

Ну как? Дождь льет как из ведра. Изредка громыхает гром. А в остальном тихо.

Снова стук в дверь. Настойчивый. Громкий.

— Иди, глянь, кого там черти принесли, — буркнул хозяин дома на голландском языке.

Слуга кивнул.

И накинув на плечи шерстяной плед, отправился к двери.

Новый стук. Мощный. Аж дверь зашаталась.

— Иду, иду! — крикнул слуга.

Приоткрыл дверь. И попытался вглядеться, прищурившись. С относительно освещенного помещения в этой темноте была видна лишь смутная тень человека.

В этот момент где-то невдалеке ударила молния, осветившая на несколько мгновений лейб-кирасира в полном боевом облачении.

Слуга икнул.

Попытался захлопнуть дверь.

Но гость шагнул вперед. Из-за чего створка ударила по железу. И почти сразу же распахнулась настежь, оттолкнув слугу назад.

Лейб-кирасир проник внутрь здания.

Следом еще один.

И еще.

Еще.

Всего через четверть минуты внутрь здания «втянулось» десятка два эти бойцов. Быстро продвигаясь вперед и беря под свой контроль все пространство. Комнату за комнатой.

— Как это понимать⁈ — выкрикнул хозяин особняка.

Раздраженно и испуганно. Отступив к окну.

— Что вы себе позволяете⁈

Но лейб-кирасиры действовали молча и дебаты не вступали. Они быстро сблизились и скрутили хозяина.

Первый подошел дозированно толкнул.

Приложив затылком о стенку. Нежно, но достаточно больно.

И сразу же дернул на себя, дабы тот потеряв равновесие и взмахнул руками.

Перехватил за руку, довольно жестко заведя ее бедолаге за спину.

Развернул.

Плюхнул мордой лица на стол.

И захватив вторую руку, вывернул ее также. Превратив в подобие странной птички, сложившей крылья за спиной. После чего второй боец достал наручники и замкнул их на запястьях этого человека.

Такой нехитрый предмет как наручники по заказу царевича уже изготавливали. Малой серией. Практически штучно. Но много и не требовалось.

Раз.

И готово.

После чего задержанного довольно жестко усадили на стул.

— Сколько человек в доме? — спросил мужчина в обычном мундире, вошедший в помещение следом за лейб-кирасирами.

— Кто вы? Что происходит?

Вопрошающий скосился на лейб-кирасира и тот ударил задержанного. Быстро, без замаха, но довольно больно. Отчего тот охнул и скривился.

— Сколько человек в доме? — повторил тот свой вопрос.

— Я и четверо слуг. Двое тут, двое на втором этаже.

Этот мужчина в мундире повернулся в сторону лестницы. Там, у ее основания уже сидело двое слуг, скрученных лейб-кирасирами. На верху шла какая-то возня.

Минута ожидания.

И по лестнице стащили троих.

— Ты соврал? Это глупо. — тихо констатировал мужчина в мундире. — Кто шестой?

— Я не знал, что он остался.

— Кто он?

— Еще один слуга. Выполнял мелкие поручения.

— Пакуйте их и вывозите. — кивнул «мундир». — А ты сейчас нам покажешь тайник с документами.

— Что? Какие документы⁈

— Андрей, — произнес старший.

Приблизился еще один мужчина в мундире из темноты с кофром в одной руке и большими кусачками — в другой. Лязгнул ими разок. И кровожадно улыбнувшись прокомментировал:

— За каждый неправильный ответ я буду откусывать у тебя фалангу пальцев. Всего у тебя четыре конечности с дюжиной фаланг. Так что — двенадцать раз можешь соврать или сглупить.

— А потом? — нервно поинтересовался хозяин дома.

— Потом мы перейдем к более интересным методам. В принципе — товарный вид в твоем случае сохранять не обязательно.

— А если будешь сотрудничать, — добавил старший «мундир», — еще поживешь. Поживешь подольше — увидишь побольше.

Помолчали, играя в гляделки.

Недолго. Секунд двадцать.

— Повторяю вопрос. Где тайник с документами?

Тишина.

— Командир, он видимо не верит. — усмехнулся Андрей.

— Откуси ему фалангу с левого мизинца.

— Вот это дело! — расплылся в кровожадной улыбке лейб-кирасир. — Сейчас только, подготовлюсь, чтобы все тут кровью не залило.

Поставил на стол кофр.

Открыл его.

Достал бензиновую горелку. Чуть подкрутил там что-то. Зажег от свечи. Положил на специальный держатель небольшой инструмент для прижигания ран.

— И кляп достань, — а то всю округ своим криком взбаламутит добавил «мундир».

Хозяин дома уставился на огонь бензиновой горелки. Да так и промолчал, имитируя кролика перед удавом, пока «железяка» грелась. Наконец, инструмент для прижигания стал темно-красным, и Андрей произнес, беря в руки кляп:

— Ну что болезный? Начали? Разевай пасть.

— На втором этаже?

— Что на втором этаже?

— Тайник.

— Ну пойдем, покажешь…

Покушения на Алексея очень сильно напрягли российскую аристократию. Они хорошо запомнили и оценили эпидемию олигофрении. Совершенно не желая ее повторения. Что, на контрасте с растущими выгодами, вынуждала аристократию носом рыть в поисках тех, кто покушался на царевича.

О том, что дело сделано они не знали. Об этом ведь не распространялись. Да, Миледи с Герасимом поступили опрометчиво, разом взяв всех ключевых игроков французской сети в Москве. Но они это сделали быстро и в общем-то профессионально. Из-за чего люди просто исчезли. Куда? Как? Зачем? Почему? Никто так и не понял. Да и мало кто знал, чем они занимались, так как вербовкой аристократии они не занимались. Просто собирали сведения. Тихой сапой. Ну и помогали «учителю музыки», решить вопрос с царевичем.

Так или иначе природу их исчезновения правильно, хоть и не сразу, поняли только французы да иезуиты. Да и то — не сразу. Слишком все выглядело странно и несуразно. Для остальных же ничего толком и не случилось. Поэтому аристократы продолжили искать этих злодеев, ну и постукивать друг на друга. Чисто для того, чтобы проявить лояльность от греха подальше.

Заодно сводя старые счеты.

Понятно, без покаяний не обходилось. Иначе бы все выглядело слишком глупо и не натурально. А так — выбирали дело, в котором «стучащий» был опосредовано задействован. И сильно не напроказничал. Каялись, ссылаясь на то, что их, дескать, «бес попутал». Ну и вываливали целую кипу всяких гадостей про конкурента.

Алексей Петрович от такого подхода только умилялся. Собирая материалы и формируя перекрестные досье. Быстро, просто и без особых усилий. Буквально за полгода узнав едва ли не больше о всяких делишках отдельных родов, чем за предыдущие годы.

Но главное и самое ценное заключалось в другом.

А именно в иностранной агентуре, которая сразу всплыла и вскрылась. Практически вся. Во всяком случае ключевые ее игроки.

И вот — в один прекрасный день, а точнее ночь, было принято решение — брать.

Не всех.

Нет.

Только самых интересных персонажей.

Тихо.

Аккуратно.

Как и французов.

А все потому, что где-то пошла утечка и эти агентурные сети заволновались. Начались первые бегства. Некоторые даже успешно. Так что — толку в дальнейшей игре просто не оставалось.

Вот и поехали.

И взяли.

И документы пошли полноводной рекой. Да такие, что Ромодановский, вовлеченный в эту операцию, чуть ли не по потолку бегал, от переполняемых чувств.

Например, выяснилось, что Федор Алексеевич, старший брат государя, все ж таки был отравлен. Во всяком случае отрывочные сведения об этом проскакивали во взятых документов. Но мутно. Без какой-либо ясности и точности.

Да и вообще — дела в Москве творились дивные.

За спиной у правящего дома.

Например, вскрылось участие англичан в подготовке бунта 1698 года из торговой компании, стремясь вернуть свои старые позиции при дворе. В то время как голландцы этому пытались воспрепятствовать, так как и так имели сильное влиянии на царя. И это несмотря на то, что в эти годы и англичанами, и голландцами правил один монарх…

А Лефорт то, Лефорт…

Федор Юрьевич даже напился с горя, получив в руки документы, доказывающие тот факт, что этот человек был агентом влияния при Петре. Который продвигал голландские интересы, нередко в ущерб царю и России. И получал за это немалые проценты. Да и вообще — в доброй половине его «добрых намерений» оказалось двойное дно. В остальной — тройное. Потому что он и на англичан работал, выступая эпизодически как двойной агент.

Да и на прочих нашли немало. Даже на Меншикова и самого Ромодановского. От чего последний едва не преставился с сердечным приступом…

Утро 30 июня 1707 года для Москвы выдалось особым.

Простые обыватели заметили только свежесть после ночной грозы. И ничего больше. А вот аристократы и власть предержащие замерли в тихом ужасе. Прекрасно осознав произошедшее. Равно как и то, что у царевича, а стало быть и царя, на них появилось еще больше всевозможного компромата. И если раньше там имелось на одну-две казни с конфискацией, то теперь… И они просто не знали, как поступить. Некоторые, самые впечатлительные подались в бега. Но остальные замерли, постаравшись стать незаметными тенями…

Время шло.

И их не трогали.

Что без лишних слов дало им понять — прошлые дела — это прошлое. И коли дальше шалить не станут, то и ворошить их никто не будет. И аристократы стали потихоньку возвращаться к жизни и своим делам. Но держа в уме эту деталь…

Такое не забудешь…

Даже Ромодановский. Который, вместо отстранения и ареста продолжил руководить Преображенским приказом. И особым рвением бросился выслужиться. То есть, своими руками давить те региональные ячейки иноземной разведки, которые были хоть как-то связаны с ним и представляли значимую угрозу для державы…