Тмутараканский лекарь

* * *

После смерти учителя в конце 1048 года Исхак несколько лет был ученым при дворе калейдоскопа сменяющихся султанов постепенно приходящего в упадок государства Газневидов. Это было время его творческого расцвета — именно сейчас он постоянно и плодотворно работал, изобретал. Он заметил, что когда волшебная пластина была рядом, его мозг начинал работать на всю катушку, приходило творческое вдохновение, и поток гениальных мыслей наполнял его голову. Однако, среди этих мыслей вначале робко, поодиночке, а потом регулярно и всерьез стали проскакивать мысли о собственном величии, гениальности и всемогуществе. Исхак поначалу с легкостью отгонял эти помыслы, а потом они ему самому так понравились, что он перестал сопротивляться, и стал все чаще задумываться о том, что достоин несравненно большего. Жил он безбедно — с помощью обретенной им волшебной пластины хазарин смог превращать металлические предметы в серебро. Ему больше хотелось бы, конечно, в золото, но с неполной пластиной это было сделать невозможно. Бируни так и не узнал о существовании этого артефакта. До поры до времени это оставалась тайной только Исхака и Рустама.

Внимательно наблюдая за тем, как потомки бесцельно и бездарно растрачивают наследие султана Махмуда, Исхак, наконец, принял решение навсегда покинуть Газну. Теперь он хотел исполнить свою заветную мечту — основать свое собственное государство. Благо, накопленных денег на осуществление его идей хватало с избытком. Вместе с торговым караваном он переехал вначале в Хорезм, где нашел своего старого друга Рустама, к тому времени владевшего парой караван-сараев на торговом пути. Исхак посвятил друга в свой план, и они наняли десяток кораблей и тысячу разномастных искателей приключений. Среди этих авантюристов были и хорезмийцы, и хазары, и хорасанцы и много других жаждавших легкой добычи. И хоть профессиональных воинов из них было чуть больше половины, Исхак был рад и такой своей первой армии. Рустаму, правда, пришлось распрощаться со своими караван-сараями, но его слишком уж вдохновили запальчивые рассказы друга.

Спустя пару недель корабли Исхака пересекли Гирканское море, вошли в устье реки Итиль — будущей Волги, поднялись вверх по течению и прибыли к руинам города Итиля — бывшей хазарской столицы. В окрестностях полузаброшенного города, когда-то прославленного на весь мир, теперь обитали кочевники — огузы. Их вождь Кара-Булан, естественно, по-хорошему не захотел переходить на другое кочевье, посмеялся над пришельцами, надеясь на свое пятикратное численное превосходство. Зря. Никогда нельзя недооценивать противника, каким бы слабым он не казался. Тем более нельзя было недооценивать такого опасного врага, каким был Исхак бен Завулон.

Конница Кара-Булана расположилась на правом берегу Итиля, готовясь встретить высаживающегося из кораблей противника. Всадники ощетинились копьями — они были готовы скинуть в реку взявшихся невесть откуда пришельцев, посягнувших на их пастбища. Лучники выстроились в ряд, готовые пускать огненные стрелы, чтобы сжечь вражеские корабли. А корабли медленно подходили к берегу. Когда до столкновения двух ратей оставалось всего два полета стрелы, по условному знаку практически одновременно на всех кораблях сдернули пологи, и в кочевников густым потоком полетели стрелы. Это били стрелометы — новейшее изобретение Исхака, представлявшие собой станковые арбалеты с очень высокой скорострельностью, немногим уступавшей пулеметам середины ХIХ века. Огузские всадники кинулись врассыпную. Пешим лучникам повезло меньше — стрелы достали практически каждого второго. А потом на берег высадились воины Рустама и добили тех, кто еще пытался оказывать сопротивление.

На следующий ночь огузы снова решили атаковать, но угодили в хитроумную засаду, тщательно спланированную Исхаком. Кара-Булан приказал под покровом темноты захватить корабли противников и перерезать их, не давая стрелять из чудовищных орудий. Вождь отправил на эту спецоперацию лучших своих воинов. Кочевники на бурдюках, наполненных воздухом, в безлунную ночь, практически не издавая ни звука, подплыли к кораблям и залезли на них. Но на судах не было ни одного пришельца. Не было и чем поживиться — валялись лишь кучи тряпок и мусора. На палубах кочевники нашли несколько десятков горшков с непонятным вонючим порошком.

Внезапно на островке, располагавшегося неподалеку вдоль по течению, зажегся огонек. Спустя несколько мгновений их вспыхнуло еще несколько. Кое-кто из сгрудившихся на палубе кочевых десантников стал что-то понимать. Несколько самых понятливых кинулись в воду. Это-то их и спасло. Огненные стрелы, описав яркую в ночном небе дугу, упали на палубы. И тут раздались взрывы. Корабли запылали, как брошенные в огонь сухие листья. Лучшие воины огузской орды горели вместе с кораблями.

Кара-Булан схватился за голову. Он рвал на себе волосы и проклинал неведомых пришельцев. А тем временем одновременно со взрывами и криками горящих кочевников из камышей на них напали основные силы во главе с самим Рустамом. Ошеломленные и обескураженные огузы десятками сдавались в плен. С ослабленной и сильно уменьшенной в размерах ордой Кара-Булан вынужден был откочевать далеко на запад — подальше от непобедимых противников. Через шесть-семь лет кочевки огузы достигли Руси и были там наголову разбиты объединенной ратью четырех русских князей. Орда огузов как самостоятельный народ прекратила свое существование.

Исхак ликовал: недаром он приказал взять с собой сосуды с зажигательной смесью. И пусть от огня погибло не так много кочевников, и девять из десяти кораблей, эффект от внезапных взрывов был достигнут в полной мере — огузы были побеждены раз и навсегда. Больше они точно не захотят связываться с потомком хазарских каганов.

Со слезами на глазах Исхак прошелся по Итилю — городу, где он никогда не был, но о котором так много слышал от отца, а тот — от деда. Он проходил рядом с разрушенными величественными в прошлом дворцами, заросшими садами и остатками шикарных виноградников.

— Я верну Итилю былое величие! — заявил он во всеуслышание и сразу приступил к осуществлению задуманного. Недаром он долго изучал фармакологию под началом Бируни. Пленным огузам его помощники выдали приготовленный им лично отвар из смеси только Исхаку известных трав, приготовленных в тщательно высчитанных пропорциях. Выпившие отвара пленники стали идеальными рабочими — наркотические травы притупили их разум и усталость, придали сил. Через непродолжительное время сердце кого-нибудь из пленных кочевников не выдерживало, и его тело сжигали за пределами города. Но Исхак не переживал по этому поводу — пленных было много. А при необходимости их легко можно было набрать в соседних кочевых или оседлых племенах, без разницы. Стройка шла невообразимо быстрыми темпами.

Прошел всего год, и Итиль было не узнать — теперь это снова был большой город. Ему только не хватало прежнего богатства и величия — но и за этим дело не стояло. Рустам с преданными ему воинами и наемниками восстановили караван-сараи на почти увядшей ветви Великого Шелкового пути, проходящего как раз через Итиль. В Новую Хазарию потекли переселенцы — люди, жаждущие обогатиться на торговле. Исхака вдруг вспомнили и приехали в Итиль его многочисленные родственники и выбили себе хорошие должности. Ему нужны были преданные сторонники, пусть и не отличавшиеся особой сообразительностью. Город разрастался. И армия тоже увеличивалась, ведь воины гораздо охотнее идут за победителями. А Исхаку теперь мало было одного города — у него уже была новая цель — своя собственная империя. Золотая пластина все больше заставляла разум изобретателя работать на себя. Он решил отвоевать старые хазарские города — Семендер, Саркел, Таматарху, которая теперь носила название Тмутаракань, и принадлежала русам. Тем самым русам, у которых, возможно, до сих пор находится последняя часть волшебной пластины. Первой крупной жертвой на пути воинства Исхака после побед над местными кочевниками и завоевания Семендера должна была стать Алания. И Исхак бен Завулон, незадолго перед этим принявший древний титул кагана, приказал войску выступать в поход.