Жизнь в столице

Глава 9. Новые обязанности

9.1. Смотр дипломных проектов

Сразу после защиты меня назначили ответственной за проведение смотра дипломных проектов, благодаря которому руководство предполагало сделать хорошую рекламу своему институту. Работа была большая: создание по отбору проектов по факультетам, просмотр, единое графическое представление и оформление выставки, аннотации, отчёт и подготовка его к изданию. Естественно, желающих тратить собственное время на это не было, а я, по мысли проректора по учебной части И.В.Прозорова, должна была «отработать» полученную степень. Он курировал все работы и настаивал, чтобы я сама представляла выставку при её открытии, видимо, желая подчеркнуть мою ведущую роль в этом мероприятии. Но я уклонилась от этой чести, и без того я была на ней самая заметная не только из-за своих постоянных мельканий туда-сюда и распоряжений, но и из-за белого костюма на почти однородном тёмном фоне.

Весь коллектив, который я имела полномочия подобрать по своему усмотрению, хорошо поработал, и выставка удалась на славу. Было много заметных посетителей, даже из ЦК партии, о нас писала центральная пресса, показывали по местному ТВ, а общесоюзной программе «Время» я давала краткое интервью. Потом мне долго звонили знакомые из разных городов страны с поздравлениями. Отчёт был издан великолепно и все мы получили хорошую премию, которую я сама распределяла.

9.2. Комиссия по Архитектуре Минвуза СССР

После защиты докторской диссертации, когда я ещё работала на кафедре Архитектуры, мне предложили быть председателем комиссии по образованию Минвуза СССР и сформировать её состав. Ещё одна нагрузка, но от такой чести не отказываются. Как принято, в любую комиссию включаются симпатичные председателю люди, и я не была исключением. В данном случае все были специалистами высокого класса, и за короткое время комиссия проверила три строительных вуза: Новосибирский, Ленинградский, Самаркандский. Поездки в другие, уже намеченные города, были прерваны начавшейся Перестройкой.

Работа была поставлена солидно. К нашему приезду институт готовил выставки учебных и научных материалов и работ, мы встречались с ведущими преподавателями, нам показывали институт и его службы и, конечно, возили для осмотра достопримечательностей городов и памятников архитектуры. Наша задача состояла в составлении заключительного протокола о состоянии обучения и уровню научной работы в вузе и рекомендациями по его совершенствованию.

В родном Новосибирском институте я застала ещё преподавателей, которые вели у меня занятия. Не знаю, помнил ли кто из них меня, но все знали, что руководитель делегации выпускница этого вуза. Я вместе со своим коллективом ездила на экскурсии и, хотя я неплохо знала Новосибирск, существенно пополнила свои сведения благодаря лучшему знатоку города С.Н.Баландину. Это был наш первый отчёт Минвузу СССР, и от там очень понравился.

В Ленинградском инженерно-строительном институте (ЛИСИ) тоже прошло всё хорошо, хотя началось не очень удачно. Когда мы приехали в гостиницу института, где нас поселили, комнаты её были предельно захламлены, кругом мусор. Я поговорила с директором гостиницы, мы поехали в институт, а когда вернулись, всё сверкало чистотой. Наша компания много смеялась над моей строгостью, мы вообще слишком много смеялись, а это всегда не к добру. На обратном пути в поезде мы проснулись от крика проводника. Оказалось, он забыл нас разбудить, поезд давно стоит в Москве, а вся наша команда крепко спит. В купе со мной ехалаТатьяна Бирюкова — секретарь комиссии, а в соседнем — профессор МАРХи С.В.Демидов и профессор нашей кафедры К.К.Шевцов. Последний, как бывший военный, собрался мгновенно и выскочил на перрон. Я из тамбура, бросила ему свой саквояж, но поезд уже начал движение, и я побоялась прыгнуть. Втроём мы поехали в далёкое депо. Проводник ругался, а когда поезд остановился на какой-то стрелке, предложил нам выметаться из вагона. Кое-как мы вылезли (у С.В.Демидова был протез ноги) и пошли по рельсам до ближайшей станции. Там удалось взять такси и, когда мы приехали на вокзал, К.К.Шевцов стоял на краю платформы и смотрел вдаль из-под руки, видимо, ожидая увидеть нас на путях.

Поездка в Самарканд была проблематичной по своей содержательной стороне. Нужно было выработать предложение оставлять ли архитектурную специальность в составе строительного факультета. Понятно, что узбеки очень хотели бы её оставить, и потому изо всех сил старались нас принимать как можно лучше. Но я, как руководитель, не хотела оказаться в неудобном положении и решительно отказывалась от всяких банкетов и приёмов, ссылалась на проводимую в то время компанию активной борьбы с алкоголизмом. Узбеки всё-таки нашли способ. После пары дней работы в стенах института, они отправили нас на три дня для составления заключения в загородный дом отдыха. Там для начала мы отметили в своём коллективе недавно прошедшие дни рождения: мой и К.К.Шевцова (у нас они совпадают). Он прихватил с собой из Москвы коньяк, я купила на рынке ведро клубники и мы славно попировали среди зеленых деревьев, цветущих маков и журчащих ручейков.

Наша рекомендация оставить архитектурную специальность была в пользу узбеков, но на неё никак не повлиял их радушный приём и даже то, что домой мы везли в качестве подарков ящики с фруктами. Не знаю, повлияло бы или нет мнение комиссии на принятие решений Минвузом СССР, но наши четко аргументированные рекомендации оказались бесполезными: грянули глобальные изменения, связанные с Перестройкой и распадом страны.

9.3. Высшая Аттестационная Комиссия (ВАК СССР)

С начала 1885 учебного года я была включена в качестве представителя нашего института в Высшую Аттестационную Комиссию (ВАК) СССР по присуждению учёных степеней и званий. Это была высокая, и надо сказать, неожиданная честь, поскольку другие институты и организации представляло высшее руководство: директора, ректора или проректора. Проработала я в ВАКе семь лет, за это время состав комиссии менялся и, таким образом, я имела возможность познакомиться со многими значительными людьми в нашей области, не только из Москвы, но и из других городов.

В задачу эксперта входило ознакомление с диссертацией, протоколом защиты, отзывами и написание краткой резолюции, завизированной ещё двумя членами комиссии. Как правило, по кандидатским диссертациям они всегда были положительными, хотя мне пришлось однажды вызывать автора работы для разъяснений. По докторским диссертациям разбирательства, как и в моём случае, случались часто. Мне однажды вручили на экспертизу очень слабую работу, её никто не хотел брать, чтобы не писать отрицательную рецензию, потому что автор был внуком знаменитого артиста. Мне тоже не хотелось затевать это обсуждение, но было обидно за тех, кто годами работает и не может пробиться к заветной степени. К тому же Н.Н.Ким, хорошо знавший соискателя, призывал меня к объективности, горячо говорил о падении уровня научных работ и нашей ответственности за это. История закончилась небольшой суматохой в Совете, утверждением претендента и появлением у меня потенциального врага.

На заседаниях комиссий мы дружески общались, в том числе и в хорошем буфете. Нам даже за это платили, кажется, по 3р.50 коп. за час; примерно, 10 руб. за посещение. Я была одной из двух женщин в комиссии, вторая бывала на заседаниях редко, так что я считалась безусловной королевой и все за мной галантно ухаживали. Особенно увлекательными были наши философские беседы с директором института Градостроительства Владимиром Владимировичем Владимировым. Мы часто уходили с ним вместе с заседаний, нам было не только по пути к дому, но и по пути к религии.

9.4. Мои аспиранты

Моей первой аспиранткой была Магда из Каира. Официально она числилась за В.М. Предтеченским, но фактически полностью была под моим руководством. Я начала с ней работать сразу после защиты своей кандидатской. Я очень не хотела её брать, зная, что за многими зарубежными аспирантами приходится делать работу самой. Предлогом было то, что она не знает русский язык, а я — английский. Она пообещала русский выучить и через 3–4 месяца явилась ко мне без переводчика. Я ушам своим не поверила: она говорила, причём почти без акцента! Очень была способная и практичная девушка со стальным характером, но не очень привлекательной внешностью. В Москве она вышла замуж за своего богатого и красивого соотечественника, родила ребёнка, которого поместила в русские ясли, а перед отъездом на родину накупила в Доме моделей на Кузнецком мосту нарядов, говоря, что у нас они продаются просто даром. После защиты она, по слухам, работала вместе с мужем в Арабских Эмиратах. На память о ней у меня сохранился ажурный серебряный браслет с египетскими мотивами.

Следующей аспиранткой была Наталья Чернышева из ЦНИИПромзданий — добросовестная, скрупулёзная, усидчивая, идеально подходящая для секретаря Учёного совета, кем она впоследствии и стала. С Наташей было много хлопот, она была выпускницей МАРХи, хорошо рисовала и упорно пыталась возместить недостаток научных идей графикой. Жаль, что я не сохранила созданный ею специально для меня рисунок «Древо жизни» по мотивам идей моей диссертации.

Два аспиранта из Молдавии — Николай Павлович. Чиобану и Нистор Грозаву были моими любимыми аспирантами. Оба серьёзные, инициативные, умные ребята, всё делали самостоятельно, я только осуществляла общее руководство и направляла в рамки нужных мне задач. После защиты Николай Павлович многие годы руководил кафедрой в Техническом Университете Молдовы и до сих пор параллельно занимается проектированием. Нистор Грозаву избрал политическую карьеру, но продолжает читать лекции. Из всех моих аспирантов они оказались самыми верными и благодарными. После моего отъезда в Израиль отыскали меня по Интернету, написали письма и регулярно поздравляют с памятными датами. А Николай Павлович с женой посетили нас здесь.

Гинтарис Цинялис из Вильнюса — человек практичного склада и западной ментальности: серьёзный, суховатый, чёткий, отстаивающий собственное мнение, не взирая на лица. В этом он был сильно похож на свою мать, в то время как его отец Антониус был приятным и открытым для общения человеком. С его родителями мы познакомились на Куржской косе, где вместе отдыхали. Ещё раз мы были вместе с ними на озере, на базе отдыха проектного института, где работал Антониус. Гинтарис после защиты много работал в странах Запада, в частности, Швейцарии. Двух человек я вела по линии заочной аспирантуры — Вячеслава Тимущука из Питера и Дмитрия Морозова из Алма-Аты. Оба были немного старше меня, и у себя в организациях руководили большими коллективами. С ними не было никаких проблем, оба успешно защитились. Вячеслава Тимощук подарил мне две небольшие акварели известного новгородского художника С.Пустовойтова, они постоянно передо мной. А Дмитрий Морозов убедил меня в том, что я могу читать по старославянски. Будучи в моём домашнем кабинете, он увидел старое Евангелие и спросил, читаю ли я его. Услышав, что я не знаю старославянского, он очень убеждённо сказал: